Гамбиты - Симмонс Дэн (версия книг txt) 📗
Главный дом усадьбы представлял собой нечто среднее между особняком и замком: огромное строение из темного камня с высокими окнами, флигелями разной высоты, так что создавалось впечатление, будто начиналось оно как внушительная центральная башня, к которой последующие поколения добавляли разные пристройки. Цвет камня и размеры окон повсюду были разные, но общее впечатление угрюмости от того не менялось: витражные стекла, узкие двери, тяжелые стены, на которых темнели пятнами тени голых деревьев. Хэрод подумал, что этот дом больше подходит Вилли, чем вилла в Бел-Эйр родом из какой-то банановой республики.
- А что теперь? - шепотом спросила Мария Чен.
- Заткнись, - приказал Хэрод и снова поднял бинокль, чтобы еще раз взглянуть на трупы. Они лежали близко друг от друга. Голова одного из них была повернута в сторону и почти зарылась в глубокий снег, так что Хэрод мог видеть только пятно темных, коротко стриженых волос, шевелившихся, когда налетал ветерок; но другой, тот, что лежал на спине, был больше на виду - можно было различить бледную щеку и открытый глаз, неподвижно глядящий в сторону их укрытия за хвоей, будто ожидая прихода Хэрода. Он подумал, что эти тела лежат в снегу не так уж долго: не похоже, чтобы их трогали птицы или животные.
- Давай пройдем туда, Тони.
- Заткнись, кому сказано. - Хэрод опустил бинокль и немного поразмыслил. Отсюда другой стороны особняка не видно. Разумнее всего было бы обойти на лыжах по большому кругу, чтобы осмотреть дом со всех сторон, оставаясь под прикрытием леса. Хэрод, прищурившись, еще раз глянул на большую поляну. И в ту, и в другую сторону шли полосы леса; им понадобится больше часа, чтобы вернуться в лес и подобраться к дому со всеми предосторожностями. Солнце уже затянули тучи; поднялся холодный ветер. Пошел снег. Джинсы Хэрода промокли, а ноги болели от непривычной нагрузки. Из-за темных туч создавалось впечатление, что уже наступили сумерки, хотя еще не было и двенадцати.
- Давай подойдем, Тони, - Мария Чен не упрашивала его, испуга в ее голосе не было, она просто спокойно настаивала.
- Дай мне пистолет, - потребовал он. Она вытащила браунинг из-за пояса и протянула Хэроду; тот взял его и ткнул стволом в сторону серого дома и темных распростертых тел. - Двигай туда. На лыжах. Я прикрою тебя отсюда. Похоже, этот сучий дом пуст.
Мария Чен повернулась, грациозным движением палки раздвинула скрывавшие их хвойные ветви и заскользила к дому. Хэрод пригнулся и отошел от того места, где они стояли, потом устроился под развесистой елью, окруженной молодыми сосенками, и поднял бинокль. Мария уже добралась до лежащих тел. Вот она остановилась, воткнула в снег палки и посмотрела в сторону дома. Затем обернулась в сторону Хэрода и поехала дальше. Притормозив перед широкими стеклянными дверями, она повернула направо и двинулась вдоль фасада здания. Девушка исчезла за углом, тем, что был ближе всего к подъездной дороге; Хэрод сбросил лыжи и замер, согнувшись под деревом, где было более или менее сухо.
Прошло невероятно много времени, прежде чем она появилась из-за противоположного угла дома. Мария Чен добралась на лыжах до главного входа и помахала туда, где, как она думала, стоял Хэрод.
Тони подождал еще минуты две и, пригнувшись, побежал к дому. Ему показалось, что без лыж он будет двигаться свободнее, но это оказалось ошибкой. Снег доходил ему до колен и не давал возможности бежать, и он все время спотыкался и проваливался на каждом шагу. Трижды он упал, один раз при этом выронив браунинг в снег. Проверив, не забит ли ствол, он стер снег с рукоятки и двинулся дальше.
Возле убитых мужчин он остановился.
Тони Хэрод являлся продюсером двадцати восьми фильмов, из них только три он сделал без Вилли. Во всех двадцати восьми было полно секса и насилия, чаше в крутой смеси. Пять фильмов из серии “Вальпургиева ночь” - самые удачные из тех, что он сделал, - были не более чем демонстрацией длинной цепи убийств: как правило, привлекательные молодые люди погибали до, во время или после половых сношений. Убийства в основном представлялись методом субъективной камеры, то есть глазами убийцы. Хэрод частенько заходил на съемки и видел, как людей режут, пристреливают, сажают на кол, жгут, потрошат и обезглавливают. Он имел достаточно дела со спецэффектами, чтобы узнать все секреты - мешков с кровью, с газом, выбитых глаз и гидравлики. Он лично написал сцену в “Вальпургиевой ночи V: Кошмар продолжается”, где голова девушки-няни взрывается, разлетается на тысячу осколков, когда она проглатывает взрывную капсулу, подложенную тайным убийцей Голоном.
Несмотря на все это, Тони Хэрод никогда еще не видел воочию настоящую жертву убийства. Единственные трупы, рядом с которыми ему когда-либо доводилось находиться, были тела матери и тетушки Мирры, в косметически обработанных гробах, при том, что его окружало аморализирующее пространство похоронного бюро, а также другие скорбящие. Он потерял свою мать, когда ему было девять лет, а тетю Мирру - в тринадцать. Никто никогда не говорил ему о смерти отца.
И вот теперь Хэрод застыл как вкопанный возле этих незнакомых убитых. В одного из лежащих перед фамильным гнездом Вилли стреляли раз пять или шесть; у другого было вырвано горло. Из обоих вылилась масса крови. Хэроду такое количество крови показалось нелепым, словно чересчур усердный режиссер залил всю съемочную площадку ведрами красной краски. Глядя на окровавленные тела и на отпечатки в снегу, Хэрод попытался представить, что же тут случилось. В тридцати метрах от дома приземлился вертолет. Эти двое вышли из него, в своих черных, до блеска начищенных туфлях, пригодных разве что для прогулок по асфальту, и подошли к дверям. Там, на плитах перед домом, они начали драться. Наверное, тот что поменьше ростом, лежавший теперь уткнувшись лицом в снег, вдруг повернулся и кинулся на своего партнера, пустив в ход зубы и ногти. Второй отступил - Хэрод видел следы каблуков на снегу, - затем поднял свой “люгер” и несколько раз выстрелил. Коротышка продолжал наседать, возможно, даже после того, как получил пулю в лицо:
- на правой щеке видны были две рваные опаленные дыры, а между оскаленными зубами застряли куски человеческого мяса. Тот что повыше еще отступил, шатаясь, на несколько шагов, когда первый уже лежал; потом, словно до него только дошло, что у него вырвана половина горла, перегрызена артерия и из нее на холодный снег брызжет кровь, он рухнул; перекатился на спину и умер, неподвижно глядя на полоску хвойного перелеска, в котором несколько часов спустя появятся Хэрод и Мария Чен. Рука человека без горла приподнялась, да так и застыла в трупном окоченении. Хэрод знал, что Ригор Мортис начинается и заканчивается через определенное количество часов после смерти, но он не мог вспомнить, через сколько именно. Но это было и неважно. Он представил себе картину, в которой эти двое, бывшие сообщниками, вместе вышли из вертолета и вместе погибли. Следы на снегу не могли доказать этого абсолютно точно, но Хэроду было все равно. Еще один ряд следов указывал, что из дома вышли несколько человек и улетели на вертолете. Откуда прилетел вертолет, кто им управлял, кто вышел из особняка и куда они отправились, было неясно...
- Тони... - тихо проговорила Мария Чен.
- Секунду. - Хэрод повернулся, шатаясь, отошел от забрызганной кровью площадки, и его стошнило на снег. Во рту снова возник вкус кофе и толстой немецкой колбасы, съеденной за завтраком. Он зачерпнул чистого снега, прополоскал им рот, выпрямился и, далеко обходя трупы, подошел к Марии Чен, стоявшей на ступенях террасы.
- Дверь не заперта, - прошептала она. Сквозь стекло видны были только портьеры. Снег валил уже валом, хлопья даже скрыли деревья, стоявшие всего метрах в шестидесяти. Хэрод кивнул и глубоко вдохнул.
- Пойди возьми пистолет того парня, - сказал он. - И проверь, нет ли у них документов.
Мария Чен глянула на Хэрода и двинулась к трупам. Ей пришлось силой высвободить пистолет из руки, буквально мертвой хваткой вцепившейся в рукоятку. Водительские права одного валялись в бумажнике; паспорт и кошелек второго убитого оказались в кармане его пальто. Марии Чен пришлось перевернуть оба трупа, прежде чем она нашла то, что интересовало Хэрода. Когда она вернулась на террасу, ее голубой свитер и пуховик были порядком перепачканы чужой кровью, которую она стала оттирать снегом.
