Озеро наслаждений - Частейн Сандра (книги без сокращений .txt) 📗
– Что касается Филиппа… – начал он.
– Что касается Филиппа?
Порция откусила кусочек кекса, притворяясь ничего не понимающей.
– Вот что мне нужно знать. Порция, могу я сейчас пообщаться с Филиппом?
– Что вы имеете в виду?
Порция проглотила кекс и ждала, испытывая замешательство.
Она не была готова открыть ему всю правду. А Даниэль знал, что обману должен прийти конец. Он должен убрать всю ложь, если хочет добиться ее.
– Ну, я хотел предложить Филиппу составить компанию Яну, Вильяму Тревильону и мне на воды и утренний массаж. Это было бы настоящим упражнением для вашего брата.
– Но вы не можете. Филипп… Филипп не должен.
И вдруг она поняла. Даниэль все знал. Он знал и то, что Филиппом была она.
– О, я думаю, настало время, когда Филипп узнал то же, что и вы, правда? – Даниэль улыбнулся той грешной дерзкой улыбкой, которую она ждала. – Я имею в виду, что он такой же наивный, как и вы, Порция. У меня уже есть на примете леди, чтобы научить его жизни.
– Вы изверг! Вы знаете все. Знали, что Фаина – это я, и знали, что я – Филипп. Вы расхаживали по своей комнате полуодетый, заставляя меня пить крепкий ликер и курить сигары, зная, что Филипп на самом деле – женщина.
– Да, – Даниэль поймал ее руку, повернув ее так, что смог приложить губы к ладони. – И я вправду сожалею об этом, Порция. Простите меня. Все это начиналось как род игры, которая была на руку как вам, так и мне. Филипп был вашим щитом так же, как и вы и ваша труппа были моим щитом. Вы были моей невестой, и, защитив себя от других посетителей отеля, я сказал себе, что так могу лучше следить за вашим отцом.
– Но зачем? Это не укладывается в сознании, Даниэль. Зачем вам нужно было делать это? Вы богатый человек с влиянием и положением. Зачем вы взяли на себя труппу или моего отца?
– Сейчас я богат, Порция. Но было время, когда у меня не было денег или кого-нибудь, кто бы позаботился обо мне. Одна удивительная женщина, которая взяла меня к себе. Когда я увидел вас в вагоне, в ваших глазах было то же отчаяние, которое я испытывал так давно. Я не мог отвернуться.
– И мальчик в ящике?
– Да, ребенок тоже. Я не порицаю вас за тот гнев ко мне, но вы заинтриговали меня с самого начала. Однажды ваш отец взял с меня обещание подыграть маленькому обману, я поинтересовался зачем и принял вызов. Потом я включился в мою собственную маленькую игру и дал ей зайти слишком далеко.
– Да, мы оба виноваты, – Порция отняла руку и долго изучала Даниэля. – Я думаю, нам лучше вернуться в Чатакву, пока за нами не отправили поисковую партию.
– Но мы ничего еще не решили, Порция.
– Нет, решили. Мы знаем, что не можем быть вместе. Нам нельзя доверять, никому из нас. Каждое соприкосновение словно высекает из нас искры, заставляющие терять над собой контроль. Итак, это конец договора и конец Филиппа с его ежедневными докладами. Разве вы не видите, что должно быть именно так?
– Нет, не вижу, – возразил Даниэль.
Он никогда не думал, что молодая девушка одержит над ним верх. Он должен что-то предпринять. Женитьба на Порции была призывом к любви; он даже позволил ей встать между собой и работой, которую должен здесь выполнить.
– Мы будем видеться только на репетициях, – Порция отвернулась и стала улыбаться. – С сегодняшнего дня все доклады вы будете получать от Роуди.
После паузы ее голос стал мягче.
– У нас будет этот день, Даниэль. Но больше ничего не будет. Я поняла это с самого начала.
И тогда он понял: все в жизни Порции было временным – ее мать, ее стиль поведения, ее удовольствия. Она должна чувствовать себя ребенком, переезжая с места на место, видя нормальные семьи, живущие обычными жизнями, в то время как сама она неожиданно повзрослела. Мог ли он изменить ее сознание? Может быть, не мог, но должен попытаться.
– Наверное, вы правы, – согласился Даниэль, – может быть, нам нужно какое-то время держаться порознь.
Временно он оставит все как есть до окончания своей командировки и разговора с ее отцом. Ответственность за семью слишком глубоко укоренилась в Порции, чтобы она могла сосредоточиться на собственной судьбе. Пока он мог понять и принять это.
Их одежда почти высохла. Они оделись, стараясь не смотреть друг на друга. Но что они скажут, когда вернутся в отель? Было очевидно, что что-то произошло. Ничего не оставалось, как что-нибудь выдумать и сказать часть правды. Порция упала в воду, а Даниэль вытащил ее. Это все. Тогда они не разойдутся в деталях.
Они ехали обратно в молчании. У входа в Чатакву Порция слезла с повозки и пошла внутрь. Она удачно избежала встреч с членами труппы, ибо они были сейчас на сцене. Вестибюль был пуст.
Поспешно поднявшись на второй этаж, Порция остановилась. Ее Немезида возникла перед ней.
– Добрый день, мисс Макинтош. Я убедила моего мужа, преподобного отца Бартоломео, ходатайствовать перед директором о пересмотре вашего разрешения на спектакли до конца лета. Я должна честно проинформировать вас об этом.
– На каком основании, миссис Бартоломео?
– На основании морали, мисс Макинтош. Вся семья абсолютно аморальна и неподходяща. Вы только взгляните на себя.
Порция подняла глаза и улыбнулась. Если она опускается, она будет делать это с шиком. Иначе она не дочь своего отца.
– Миссис Бартоломео, вы и преподобный отец когда-нибудь плавали в речке?
– Конечно, нет. Я никогда не надевала эти открытые купальные костюмы.
– Я тоже, миссис Бартоломео, я тоже. Видите ли, я обнаружила, что гораздо веселее плавать голой. Я очень рекомендую вам когда-нибудь попробовать.
15
Репетиция "Двенадцатой ночи" началась спокойно. Но с того момента, как на сцену пришла Порция, группа почувствовала подспудное напряжение. Известие, что роль герцога Орсино будет играть Даниэль, только добавило беспокойства.
Было самое жаркое время дня. Тяжелый бархатный занавес колыхался от каждого движения воздуха. Никто не хотел идти на сцену, в жар ее ламп. К тому времени, когда Гораций занял свое место в переднем ряду, вся труппа была заражена мрачными предчувствиями.
– Покупка костюмов и новых декораций – это одно, Порция, но ты уверена, что Даниэль Логан сможет сыграть роль? – спросила Фаина, выразив молчаливый вопрос остальных.
– Я уверена. У этого человека такой склад ума, что ему достаточно просто прочитать вещь, чтобы запомнить ее.
– Но его манера произношения, дочка, сможет ли он передать все оттенки смысла, не вставая в позу павлина?
Хорошо поставленный голос Горация разнесся до задних рядов театра, где в темноте стоял Даниэль.
– Думаю, да, – спокойно ответила Порция. – Он поразительный человек. Я верю, что он может сделать все, что задумает.
Даниэль пошел по проходу. Что-то в тоне Порции обеспокоило его. Раньше она боролась с вторжением Даниэля в ее жизнь на каждом шагу этого пути. Теперь она казалась смирившейся, ее непокорность потускнела, и он не был уверен, что ему это нравилось.
– Благодарю вас за доверие, – сказал Даниэль, дойдя до сцены, – но боюсь, что я не актер. Мне нужно, чтобы вы все помогли мне.
Они работали весь день, обкатывая детали, отрабатывая интонации голоса и нюансы, которые так эффектно обыгрывал Гораций.
Порция заставила себя сыграть роль как ни в чем не бывало. Любовь Виолы к герцогу зазвучала по-новому, когда Порция следовала его указаниям, выражала его чувство к прекрасной Оливии.
Когда они достигли финальной части пьесы и герцог взял Виолу за руку, заставив ее взглянуть на него, Порция почувствовала, что ее сердце сжалось с такой болью, что ей стало страшно.
Она была близка к обмороку. Проведя час за часом в близком общении с этим человеком, она была совершенно выбита из колеи. Она думала, что сумеет пройти через этот день. Но это оказалось невозможным. Каждый раз, когда он говорил, она чувствовала боль. Она приготовилась стоять возле него, играть свою роль, как делала сотни раз. Но это было другое. Играть роль было больно, потому что она больше не играла. Она любила человека, которого не могла позволить себе любить.
