Эволюция всего - Ридли Мэтт (лучшие книги читать онлайн .TXT, .FB2) 📗
Экономическое развитие – нечто большее, чем просто рост валового дохода. Это коллективное вовлечение людей в инновационный процесс, сокращающий время на реализацию насущных потребностей человека и общества. И хотя мы знаем, что экономическое развитие возможно практически повсеместно, и нам известны некоторые условия его реализации, мы все еще не можем его вызывать по приказу. Экономист из Принстона Дейни Родрик и его коллеги опубликовали серию статей, в которых пытались определить роль политических решений в экономическом прогрессе, но обнаружили, что «большинство экономических реформ не приводит к ускорению экономического роста», а «большинство случаев ускорения роста не является следствием и не сопровождается значительными изменениями экономической политики, государственного влияния, политических событий или внешних факторов». Экономист Уильям Истерли отмечает полное отсутствие доказательств того, что смена руководства является причиной экономического чуда где бы то ни было: эти события просто не совпадают по времени. По его мнению, руководство практически не оказывает никакого влияния на скорость экономического роста, хотя вывод этот «настолько удивителен, что в него трудно поверить».
В 1950-х гг. в Гане и в Южной Корее был одинаковый национальный доход на душу населения. Но одна страна получала намного больше помощи, советов и политических указаний, чем другая. И теперь она намного беднее второй. В целом азиатская экономика вырвалась из цепей бедности в конце XX в., тогда как никакая помощь не вырвала из этих цепей африканскую экономику. Как выясняется, лучшим способом повышения благосостояния является торговля, а не помощь. И только тогда, когда эксперты уже вообще перестали верить в возможность экономического развития Африки и даже стали находить расовые или организационные объяснения для отсутствия этого роста, Африка вдруг начала переживать собственное экономическое чудо, продолжающееся и по сей день: объем валового продукта многих африканских стран удвоился за последние 10 лет. Экономическое развитие – восходящий процесс, а причина его отсутствия – централизованный способ управления.
Есть и более веские основания против креационистского мышления в теории экономического развития. По мнению Уильяма Истерли, реальная причина бедности сегодня (когда ее уже можно избежать) заключается в неконтролируемой власти государства над бедными и бесправными людьми. В современном мире развитие промышленности требует автократов, направляемых экспертами, и довольно часто это превращается в тиранию экспертов. А тирания экспертов очень часто превращается в глобальную тиранию, причем деньги и помощь еще больше способствуют поддержанию такой системы. Спонтанные решения, принятые свободными людьми, принесли бы гораздо больше пользы. Дейрдре Макклоски пишет: «Импорт социализма в страны третьего мира, даже в сравнительно ненасильственной форме фабианского социализма Ганди, замедлил [экономический] рост, обогатил крупных промышленников, а народ оставил в бедности».
Выводы Истерли основаны на подробном анализе истории экономической помощи, начиная с Фонда Рокфеллера в 1920-х гг. в Китае и послевоенного влияния в Африке, Азии и Латинской Америке, и заканчивая масштабными частными и государственными программами сегодняшнего дня. Истерли утверждает (я с ним согласен), что гуманитарная помощь – дело хорошее. Что предоставлять продукты питания жертвам голода, медицинскую помощь жертвам эпидемий и кров жертвам катастроф – совершенно необходимо и жизненно важно для ослабления последствий кризисов, таких как эпидемия вируса Эбола в 2014–2015 гг. Однако он не согласен, что помощь может излечить от бедности. Денежная помощь бедным странам не является радикальным способом борьбы с бедностью. Как же помочь бедным? Нужно ли их инструктировать и планировать и упорядочивать их жизнь с помощью экспертов и правительственных структур или лучше дать им возможность свободно торговать и специализироваться, чтобы прогресс мог эволюционировать?
Фридрих Хайек и Гуннар Мюрдаль разделили Нобелевскую премию по экономике за 1974 г., по-разному ответив на этот вопрос. Хайек считал, что общество может избавиться от бедности, исповедуя права и свободы своих граждан. Мюрдаль полагал, что без «регулирования, основанного на принуждении», развитие будет малоэффективным, поскольку «в большинстве своем неграмотный и апатичный народ» не сможет ничего достичь без государственного регулирования. Мюрдаля вполне справедливо считали выразителем общей идеи: «Теперь общепринятое мнение заключается в том, что неразвитые страны должны иметь общий интегрированный национальный план». Идеи Хайека в 1970-х гг. совсем не находили поддержки в правительственных кругах Запада и в международных агентствах (непостижимым образом этого оппонента государственной системы управления в конечном итоге стали относить к правому политическому крылу).
Подход, предложенный Мюрдалем, ранее уже применялся в 1920-х гг., когда Фонд Рокфеллера пытался искоренить бедность в сельскохозяйственных районах Китая с помощью центрального планирования. Как указывает Истерли, это был способ отвлечь внимание от вопроса об оккупации китайских анклавов привилегированными иностранцами. Запад хотел заменить оккупацию технократической экспертизой. Чан Кайши, которому требовались деньги для реализации его государственных амбиций, был вполне доволен этой идеей. Фонд Рокфеллера поддерживал китайского экономиста Фонга, чьи идеи об авторитарном методе управления экономикой перенял Чан Кайши. В результате помощь привела к поддержке диктатора, ошибки которого, в свою очередь, открыли путь диктатуре коммунистов. В этом смысле экономическая помощь, предпринятая с добрыми намерениями, способствовала укреплению самого кошмарного режима в мире. Коллега Фонга из Фонда Рокфеллера, экономист Джон Белл Кондлиф понимал, что происходит, и предостерегал: «Мы стоим перед лицом нового и более мощного суеверия, чем когда-либо ранее: мифа о нации-государстве, чьи священники столь же нетерпимы, как священники инквизиции». Кондлиф считал авторитарное правление причиной бедности, а не способом ее устранения.
Примерно то же самое происходило и в постколониальной Африке после Второй мировой войны. Британское владычество закончилось, и к власти во многих странах пришли сильные лидеры. Но перед уходом британцы ввели систему технократического развития, обеспечивавшую этим сильным лидерам готовый источник управления и денег. Зачем это было сделано? Бывший офицер колониальной администрации лорд Хейли применил этот подход во время Второй мировой войны, когда успех Германии и Японии угрожал британскому престижу и вере в божественность комиссионеров в пробковых шлемах. Он утверждал, что Британская империя должна представлять «движение за улучшение жизни отсталых народов мира». Таким образом, она вновь должна была стать прогрессивной силой. И, конечно же, это требовало «значительно более серьезных инициативных и контрольных мер со стороны центрального правительства». Поэтому британская администрация в колониях вдруг стала меньше заботиться о соблюдении законности, чем об экономическом развитии. Это служило оправданием для отсрочки решения вопроса о независимости – народ нужно было «подготовить». Американцы последовали политике Хейли, проводя аналогичную линию на юге страны. Сначала дождемся экономического улучшения, политическая свобода может подождать.
В результате такой политики в 1950-х и 1960-х гг. только что освободившиеся страны «третьего мира» восприняли готовые автократические установки. Выпущенная ООН в 1951 г. Программа развития гласила: «Народные массы воспринимают сигналы от тех, кто имеет у них авторитет». Хайек был прав. Он видел в позиции ООН «более или менее осознанное желание обезопасить доминирующее положение белых».
Эта же философия технократического развития оказалась чрезвычайно полезной для американцев в годы холодной войны. Они могли прикрывать поддержку своих антисоветских сторонников маской нейтральной помощи, выдавая займы Всемирного банка таким странам, как Колумбия, одновременно для экономической помощи и поддержки антикоммунистического режима. В очередной раз экономическая помощь использовалась для усиления авторитарной власти. Часть проблемы заключалась в том, что богатое правительство видело в национальном государстве развивающуюся единицу, а не отдельных людей. Автократические режимы в Европе и в Японии дискредитировали себя еще в XII в., но получили новую жизнь в развивающихся национальных государствах, активно поддерживаемых Европой и Америкой. «Политика развития в первую очередь оказывала содействие в подавлении прав меньшинства во имя национального благоденствия», – пишет Истерли.
