Молодая элита (ЛП) - Лу Мари (электронные книги бесплатно .txt) 📗
То, как Мишель обращается к Рафаэлю, и то, как Джемма подчиняется одному лишь жесту его руки, показывает, что общество «Кинжала» выбрало себе нового лидера. Рафаэль качает головой. Его глаза полны грусти.
— Ты сказала, что можешь всё объяснить, — говорит он. — Так расскажи же нам, что случилось.
Я начинаю рассказывать ему о том, как иллюзорно изменила внешность Энцо, но Рафаэль прерывает меня поднятием ладони.
— Нет, — твердо произносит он. — Расскажи обо всём с самого начала.
Мои губы дрожат. Он хочет знать всю правду. Я как всегда колеблюсь.
Но затем я не выдерживаю и, запинаясь, наконец во всём признаюсь.
Я рассказываю Рафаэлю о том вечере во дворце Фортуны, когда впервые увидела его представление. О том, как ко мне подошел Терен и пригрозил жизнью сестры. Я рассказываю, как воспользовавшись скачками пошла к Терену и дала ему информацию о Турнире Штормов. Рассказываю, как Терен нашел меня на празднике Весенних Лун, и как я подслушала разговор между Энцо и Данте. Как я отправилась в Башню Инквизиции, чтобы забрать свою сестру. Как убила на темной аллее Данте. Освобождаясь от всех своих секретов и лжи, я чувствую облегчение и опустошение. Я рассказываю о том, как Терен бросился ко мне на арене, как я вскинула руки, защищаясь, и обрушала на него иллюзию невыносимой боли. Как я осознала, что атаковала не его, а Энцо.
На этих словах у меня дрогнул голос. Пересказ случившегося рождает в моем сердце такую боль, что я едва могу дышать. Объятая горем, я вижу призрак Энцо, то появляющийся в комнате, то исчезающий, взгляд его темных глаз не отрывается от меня. Я ощущаю излучаемую всеми подозрительность, их невысказанную мысль, что я в ответе за то, что случилось. Что я — монстр.
Мне так жаль. Как же мне жаль.
Наверное, Терен всегда знал, что я совершу что-то подобное.
Когда я замолкаю, все молчат. Лусента смотрит на меня со смесью отвращения и страха. Джемма отошла назад, встав за ее спиной. А Мишель, кажется, готов броситься на меня, если я вдруг захочу им навредить. Я знаю, о чем они думают, хоть они и не говорят об этом вслух. Они хотят, чтобы я умерла. Моя смерть принесла бы им облегчение. Во мне поднимается густая, темная ярость. Я цепляюсь за нее. Разум проясняется. Сила вспышками растет во мне, пробиваясь сквозь горе и одолевающую тело от потери крови слабость.
Потом заговаривает Рафаэль и сразу становится очевидно, что группа полностью ему доверяет и глубоко его уважает. С первыми же его словами остальные немедленно успокаиваются и поворачиваются к нему, словно в надежде на то, что он обладает силой всё исправить. Его голос тих, но ровен:
— Когда я впервые тестировал тебя, — начинает он, беря меня за руку, — ты откликнулась на страх и ярость, страсть и жажду знаний. Ты это помнишь?
Он действует на меня своей энергией. Я чувствую, как он мягко тянет за мои сердечные нити, успокаивая меня, вынуждая оттаять. Неосознанно стремясь к его прикосновениям, я сильнее сжимаю его ладонь. Наша первая встреча с ним, кажется, произошла совсем недавно.
— Помню, — отвечаю я.
— Твоя реакция на ночной камень и янтарь, тьма в тебе, напугали меня, — продолжает он, и в его голосе явно слышится грусть. — Они очень сильно напугали меня. И всё же мне хотелось верить в то, что тебе каким-то образом удастся обуздать свою темную силу. Ты хоть понимаешь, какой властью могла бы обладать, если бы контролировала свои эмоции и научилась управлять как своими страхом и яростью, так и чужими? Я верил в тебя. Я думал… — он медлит пару секунд. — Я думал, что тебя спасет твоя страсть. Энергия страсти яркая и теплая, как и цвет выявляющего ее самоцвета. Страсть — это свет в темноте, огонь в ночи. Я решил, что в окружении тех, кто тебя любит, ты будешь чувствовать себя в безопасности, что ты сможешь обратить свою внутреннюю тьму на пользу себе. Я думал, страсть сначала смягчит тебя, а потом и поможет тебе.
Слезы жгут глаз. Я уже понимаю, куда ведет Рафаэль.
Он опускает взгляд.
— Я ошибался. Страсть яркая и теплая… но и у нее есть своя темная сторона. Она связана со страхом. Наши сердца наполняются ужасом при мысли о том, что кто-то причинит боль нашим любимым. Нельзя любить и не испытывать при этом страха. Эти два чувства сосуществуют. Страсть в тебе подпитывает и твой страх, и твою ярость. Она наоборот взращивает в тебе тьму. Чем сильнее ты кого-то любишь, тем более неуправляемой становится твоя сила. Твоя вспыхнувшая страсть к Энцо пошатнула твою стабильность. Она привела к тому, что ты потеряла контроль над своей силой — силой, ставшей опасной и мощной. Это, вкупе с твоими яростью и злостью, сделало тебя невероятно непредсказуемой.
— Что ты хочешь этим сказать? — шепчу я сквозь слезы.
От нежных прикосновений Рафаэля к моим энергетическим нитям, мое тело омывают волны грусти, и я вдруг понимаю, что он чувствует себя виноватым.
— Аделина, — тихо говорит он, и меня пронзает острая боль.
Удивительно, что именно это в конце концов разбивает мне сердце. Рафаэль никогда, никогда не называл меня Аделиной, даже при первой нашей встрече. Сейчас он разрывает связывающие нас узы привязанности.
— Я с самого начала советовал Энцо тебя убить. Он отказался.
Я начинаю плакать. Приходит воспоминание о том, как однажды мы сидели с Рафаэлем у золотистых вод каналов Эстенции, глядя на проплывающие мимо гондолы, и как он пел мне колыбельную моей мамы. Данте был прав. Рафаэль — красивый, добрый, чувствительный Рафаэль, — за которого я всей душой переживала, единственный во всем мире человек, которому, как я думала, я могу доверять, тот, ради спасения которого я вернулась в общество «Кинжала», никогда мне самой не доверял.
Его доброта ко мне была вынужденной.
Он был тем, кто вывел меня к свету. Без него я бы быстро скатилась в бездну, туда, откуда никогда бы не смогла уже выбраться.
— Даже ты, — шепчу я, плача. — Как ты мог? — Мне нет нужды спрашивать его о том, кто посоветовал Энцо убить мальчика, способного вызывать дождь, но не сумевшего подчинить себе свою силу, я и так знаю ответ. В каком-то смысле Рафаэль всегда был лидером общества «Кинжала». — Ты хоть когда-нибудь был мне другом? — слабо спрашиваю я. — Хоть когда-нибудь я была тебе небезразлична?
Рафаэль морщится. Я вижу, что ему больно говорить мне правду, что даже несмотря на желание успокоить меня, он сдерживается, ожесточая свое сердце.
— Я всегда считал, что Энцо должен был последовать моему совету. И тренировал тебя медленно, потому что не хотел, чтобы ты вошла во всю свою силу. Я с самого начала знал, что она принесет страдания всем нам… включая тебя.
«Кто захочет тебя, Аделина? Ты и правда думала, что сможешь сбежать от самой себя? Ты нигде и никогда не найдешь себе места», — появляется рядом призрак отца. Его тяжелое и холодное дыхание касается моей кожи, знакомый голос шипит в мое ухо. Однако никто из присутствующих не реагирует на его появление. Он — иллюзия, что мучает лишь одну меня.
— Мы можем всё исправить, — говорю я, сжимая ладонь Рафаэля в последней, неистовой попытке. — Ты когда-то рассказывал мне о том, что по слухам существует человек, способный возвращать мертвых к жизни.
Рафаэль качает головой.
— Ты заблуждаешься, Аделина, — мягко отвечает он, и я знаю, что он говорит не о возможности воскресить Энцо. Он говорит о любви Энцо ко мне.
Я не была ему безразлична. Он рисковал своей жизнью ради меня.
В отчаянии я тянусь к своей энергии и создаю вокруг Рафаэля иллюзии эмоций, пытаясь убедить его, что Энцо меня любил — даже если недолго, даже если в момент своей слабости, — пытаясь убедить, что я не была ему безразлична. Слова льются из меня рекой:
— Я научусь сдерживать свою силу… Я обещаю. В следующий раз у меня всё получится. Только дай мне еще один шанс!
Рафаэль закрывает глаза. Я чувствую, как он сопротивляется сотканным вокруг него иллюзиям.
— Не надо, — шепчет он.
— Пожалуйста, — шепчу я в ответ надломленным голосом. — Ты всегда был добр ко мне, Рафаэль. Не оставляй меня, умоляю тебя. Я без тебя пропаду. Что я буду делать? Как чему-либо научусь?
