Жестокие игры - Пиколт Джоди Линн (книги полностью TXT) 📗

Рой опустил глаза.

– В этом я не силен, Эдди.

– Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Неужели ты думаешь, что я просила бы тебя, если бы эта закусочная столько для меня не значила? Все эти годы я смотрела, как ты прикладываешься к бутылке, и делала вид, что ничего не замечаю. Я просто понимала, что иногда человеку нужно чем-то себя занять… и плевать на последствия! Почему же ты не хочешь дать мне такую возможность?

Рой подался вперед и накрыл руку Эдди ладонью.

– Почему ты так с собой поступаешь? Когда случается что-то плохое, зачем теребить незажившую рану?

– Затем! – воскликнула Эдди. – А если он этого не делал?

– А если Хло на самом деле не умирала? А если твоя мать сейчас войдет в эти двери? – вздохнул Рой. – Ты едешь не потому, что хочешь доказать себе, что он виновен, – скоро это решит суд. Ты едешь, потому что не хочешь признать, что правда – вот она, у тебя под носом.

– Ты даже не знаешь, откуда начать поиски, – добавила Делайла.

– Решу по дороге.

– А если не найдешь того, что ищешь?

При словах отца Эдди вздернула голову.

– В таком случае я просто потеряю время.

Это была неправда, и все трое это понимали. Но ни Рой, ни Делайла, ни сама Эдди не хотели признавать, что в какой-то момент сердце, которое столько страдало, разобьется.

Джордан стоял перед зеркалом в ванной комнате, обернув вокруг талии полотенце, и скоблил бритвой щетину. С каждым движением его руки в креме для бритья появлялась полоска, как будто работал снегоочиститель. Он думал о Джеке, который уже, слава богу, побрился и помылся к тому времени, когда разбудил Джордана среди ночи, чтобы поговорить о распятиях из веток или что там, черт возьми, еще свисало с деревьев!

Он постучал бритвой о край раковины, промыл лезвие под струей воды и снова поднес его к подбородку. Он всегда мог построить защиту, базируясь на знаменитой «защите Твинки», [xiii]когда убийце двух человек был вынесен чрезвычайно мягкий и спорный вердикт на основании того, что подсудимый злоупотреблял фастфудом в ночь перед убийством, хотя всегда считался приверженцем здорового питания. Или он мог просто давить на то, что ухудшение физического состояния – не единственный побочный эффект спиртного, что алкоголь парализует и мысли. Возможно, он даже смог бы найти чокнутого психиатра, который засвидетельствовал бы, что употребление алкоголя вызывает расщепление личности, или придумал какое-нибудь иное модное словцо, которое бы оправдывало Джека в том смысле, что он не отдавал отчета в своих действиях. Нечто сродни признанию невменяемым… Невиновен по причине опьянения.

– Папа?

Томас открыл дверь, Джордан, погруженный в собственные мысли, вздрогнул. Бритва полоснула по щеке, по подбородку и шее потекла кровь.

– Черт, Томас! Стучать умеешь?

– Господи, я только хотел взять крем для бритья! – Он посмотрел в зеркало на лицо отца. – Лучше останови кровь, – посоветовал Томас и закрыл дверь.

Джордан выругался, потом плеснул водой в лицо. В том месте, где крем попал на порез, запекло. Он вытерся полотенцем и посмотрел в зеркало.

Прямо посредине правой щеки шел длинный, прямой, тонкий порез.

– Боже! – подумал Джордан вслух. – Я похож на Сент-Брайда.

Он несколько раз промокнул порез туалетной бумагой, пока не перестала течь кровь, потом вытер раковину и пошел в спальню одеваться. Спустя секунду он снова стоял у зеркала, еще пристальнее вглядываясь в щеку.

Джиллиан Дункан утверждала, что поцарапала Джека, пытаясь сбросить его с себя. Чарли Сакстон сфотографировал царапину, когда его оформляли в участке, и этот снимок есть в деле. Но если бы сопротивляющаяся девушка оцарапала насильника, у него на щеке осталось бы четыре или пять параллельных царапин – отметины от нескольких ногтей, оцарапавших кожу.

А у Джека их не было.

Май 2000 года

Сейлем-Фоллз,

Нью-Хэмпшир

Чарли смял написанную от руки бумажку, которая лежала у него на компьютере.

– Не смешно! – выкрикнул он, чтобы слышали все находившиеся поблизости коллеги и нацепил на лицо улыбку, когда первая из трех его свидетельниц вошла в участок, держась за отцовскую руку.

– Эд, – кивнул Чарли, – Челси, рад вас видеть.

Он проводил их в маленький конференц-зал, который, на его взгляд, больше подходил для беседы, чем комната для допросов. Эти девочки и так уже перенервничали, потому что их привлекли к расследованию, и он не хотел еще больше их пугать. Он придержал дверь, и Эд с дочерью вошли.

– Ты понимаешь, насколько важно для меня услышать твои показания? – спросил Чарли, как только все расселись.

Челси кивнула. Ее голубые глаза напоминали огромные озера.

– Я сделаю все, чтобы помочь Джилли.

– Отлично! Я запишу нашу беседу на диктофон, чтобы у прокурора была возможность узнать, какая ты верная подруга.

– Это действительно необходимо? – спросил Эд Абрамс.

– Да, Эд, боюсь, что необходимо. – Чарли снова повернулся к Челси и включил диктофон. – Расскажи мне, Челси, куда вы ходили той ночью.

Она искоса взглянула на отца.

– Понимаете, просто надоело сидеть взаперти…

– Куда вы пошли? – спросил Чарли.

– Мы встретились на старом кладбище на окраине города в одиннадцать вечера. Мэг с Джилли пришли вместе, мы с Уитни их уже ждали. Потом мы вчетвером пошли по тропинке, которая ведет в лес за кладбищем.

– Что вы собирались там делать?

– Просто поговорить. Развести костер, чтобы было не так темно. – Она вздернула подбородок. – Просто небольшой костер, а не огромный кострище, для разведения которого нужно получать разрешение.

– Понимаю. Как долго вы там были?

– Часа два. Мы уже собирались уходить, когда… появился Джек Сент-Брайд.

– Ты его узнала?

– Да. – Челси смахнула волосы с лица. – Он работал в закусочной.

– Он раньше вступал с вами в беседу?

Она кивнула.

– Это было… мерзко. Он взрослый мужчина, а постоянно отпускал шуточки, пытался заигрывать. Как будто хотел, чтобы мы видели, какой он клёвый.

– Как он выглядел?

Челси пожала плечами.

– На нем была желтая рубашка и джинсы. И у него был такой вид, как будто он подрался. Его глаз был весь синий и заплывший. – Она сморщила носик. – А воняло от него так, как будто он искупался в виски.

– У него на лице были порезы?

– Я не помню.

– Что ты почувствовала?

– Господи, – выдохнула Челси, – я так испугалась! Ведь именно из-за него нам было запрещено выходить из дому.

– Он выглядел злым? Расстроенным?

– Нет. – Челси покраснела. – В детстве мама заставляла меня смотреть социальную рекламу о том, что нельзя брать конфеты у незнакомых людей. Вот кого он мне напомнил: человека, который с виду кажется нормальным, но, когда никто не видит, улыбается мерзкой улыбкой.

– Что произошло потом?

– Мы сказали, что уже собираемся уходить, и он попрощался. Через несколько минут мы тоже ушли.

– Вместе?

Челси покачала головой.

– Джилли пошла в другую сторону, к себе домой.

– Вы слышали что-нибудь, после того как ушли?

Челси опустила голову.

– Нет.

– Ни криков, ни шума борьбы?

– Ничего.

– Что произошло потом? – спросил Чарли.

– Мы уже вышли из леса к границе кладбища, когда услышали, как кто-то ломится через заросли. Олень, подумала я тогда. Но это оказалась Джилли. Она выбежала к нам вся в слезах. – Челси закрыла глаза и тяжело сглотнула. – Ее… у нее в волосах запутались листья. Одежда вся в грязи. Она была на грани истерики. Я хотела ее обнять, чтобы успокоить, но она ударила меня. Казалось, она не понимает, кто мы такие. – Челси натянула рукава своей рубашки на запястья и принялась вытирать глаза. – Она сказала, что он ее изнасиловал.