Светорада Янтарная - Вилар Симона (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

Когда в коридоре послышались голоса, Светорада не сразу отвлеклась от чтения. Лишь когда дверь в ее покой резко распахнулась, она оторвалась от повествования об удивительных деяниях древнего царя. В проеме стоял и с улыбкой смотрел на нее Александр. И не один. С ним были его приятели – Гаврилопул, Варда, молодой Иоанн Куркуас, противный Василица. И Константин Дука.

Константин зашел самым последним, оглядел новую роскошную отделку покоев и лишь потом приблизился к кровати, где в кругу света сидела молодая женщина с книгой на коленях. Он довольно бесцеремонно взял у нее книгу, заглянул в нее, и его брови над глубоко посаженными глазами удивленно поднялись.

– С каких это пор у тебя, Александр, стало привычкой заводить себе женщин, увлекающихся чтением Плутарха?

Но кесарь не ответил. Плюхнувшись на ложе подле княжны, он зарылся лицом в ее волосы.

– Видишь, какая она у меня, Константин? От нее словно исходит сияние. А ее волосы – настоящее золотое руно.

Светорада чувствовала неприятное волнение. Все эти люди были подвыпившими, к тому же она не ждала от брата жены Александра расположения к себе. Так и вышло, когда Константин с усмешкой произнес, чтобы Александр был осторожнее: ведь с золотым руном аргонавт Ясон приобрел и Медею. А это ни к чему хорошему не привело.

Светорада нервно запахнула на груди халат. Ей хорошо была известна эта легенда, и она поняла намек Константина.

– Но Медея у Александра уже есть, – сказала она. – И давно…

Константин застыл, и Светорада увидела, как в его темных глазах зажегся недобрый огонек. Александр же засмеялся.

– Ну что, получил? Она у меня не только красива, но и умна. И я рад, что поймал в морских волнах эту дивную наяду.

– Осторожнее, Александр. Кажется, Платон говорил: «Гибель мужчине – от нежной красавицы…»

– Ну не будь таким занудой. Все равно ты не переубедишь меня оставить при себе твою святошу сестрицу.

– Однако должен же хоть кто– то направлять тебя на путь истинный, наш беспечный Александр, – сказал Дука, хлопнув кесаря по плечу. Он шутил, но его шутка взволновала Светораду. Она уже поняла, каково влияние этого «друга детства» на Александра.

Усмехнувшись, Константин весьма учтиво склонился перед ней и поинтересовался, нельзя ли в Дафне чем– либо перекусить, ибо он так проголодался после всех этих приветственных речей в его честь, что готов съесть даже лань с мозаичного панно над дверью.

Хотела Светорада или нет, но ей пришлось отдавать приказания. И когда стол перед гостями был уставлен яствами, Константин первый потянулся за куском слоеного пирога, стал жевать.

– О, клянусь покрывалом Влахернской Богородицы, в Палатии наконец– то научились готовить!

– Не в Палатии, а в Дафне, – довольно просиял кесарь. – И это все она, моя любезная Ксантия, мой ангел, моя наяда.

– Похоже, ты готов петь своей невесте славословия до самого утра. Но надеюсь, она не запрещает тебе веселиться, как ты хочешь?

– Нет, она всегда со мной. С нами! – воскликнул кесарь, обнимая одной рукой Светораду, другой Гаврилопула.

По знаку Константина в покой тут же забежали шуты и мимы, несколько актрис с подведенными глазами, музыканты с тамбуринами и арфами. Им приказали играть, мимы и актрисы тут же пустились в пляс, гости хлопали в ладоши. Однако когда Александр попросил сплясать для гостей и Светораду, она отказалась.

– Тебя стесняется, – пояснил кесарь Константину. – А ведь она так дивно танцует! Эй, Василица, Иоанн, Варда, подтвердите мои слова.

Светорада молча пригубила вино. Ей было неприятно от того беспорядка, какой вмиг устроили в ее уютном покое все эти мимы, шуты и девки. Княжну раздражали их визг, она отводила глаза, видя, как Гаврилопул схватил в обнимку сразу двух комедианток, закружил с ними по комнате, лапая их и задирая им подолы. Актрисы визжали и хихикали. Больше всего сейчас Светораде хотелось прекратить это буйство. Наверняка Софья Дука никогда бы не позволила вытворять такие бесчинства в ее покоях. Может, поэтому она и сторонилась Александра… или Александр ее, ибо он вряд ли бы осмелился устраивать подобное при женщине, которая была представительницей одного из лучших родов Византии. Светораде же, во всем зависимой от кесаря, приходилось терпеть. У нее не было выбора.

Раздосадованная княжна залпом осушила свой кубок. Заметила, что Варда не сводит с нее глаз. Что ж, пусть источает презрение, пока ее положение не упрочится. А потом… Она не знала, что будет потом. Сейчас главное – пережить ночь с этими пьяными плясками, возлияниями и дебоширством.

А тут еще хмельной Гаврилопул под общий хохот рухнул на пол, повалив обеих раскрашенных девиц, а те принялись визжать, задирая ноги и дрыгая ими в воздухе, явив зрителям свои волосатые промежности. Пьяный Василица подполз к ним и под общий хохот и подзадоривания сунул палец вовнутрь одной из них.

– Что, Василица, оказывается, и тебя можно этим заинтересовать! – хохотал кесарь.

Светорада не сдержалась. Резко встала.

– Александр, прекрати! Ты хочешь, чтобы я была твоей женой, но совсем не уважаешь меня!

Александр перестал смеяться, смотрел на нее мутными глазами, которые еще недавно казались княжне ясными, как весеннее небо…

– Ты смеешь приказывать мне? – медленно произнес он.

– Я прошу…

– Ну и что с того? У нас сейчас настало время брумгалий, [115] но тебе, варварской иноземке, этого не понять. В Византии в это время принято веселиться от души.

Она растерянно смотрела на него. Но тут вмешался Варда. Он довольно почтительно взял ее за руку, отвел в сторону и стал объяснять, что брумгалии – древний праздник, который длится до самого Рождества. В нем есть отголоски язычества, но ромеи любят его. А так как каждый день брумгалий посвящен отдельной букве алфавита, то особо отмечает его тот, чью букву празднуют в этот день. Вот Александр как раз и может позволить себе любые безумства. Это его день.

– В Константинополе это почти закон. Разве вы не знали об этом? – закончил Варда, глядя на нее странным, немного испытующим взором, какой княжна все чаще замечала у него.

Она пожала плечами.

– Конечно, знала, но не ожидала, что этот праздник настолько разнузданный.

– Но ведь ранее вы жили с Ипатием Малеилом. И хоть вы были прелюбодейкой, Ипатий наверняка щадил ваши чувства.

Он по– прежнему не называл Ипатия отцом. И все же он утешал ее. Варда! Ее враг Варда, еще недавно так ненавидевший ее. А потом он неожиданно заступился за нее, когда Александр вновь принялся требовать, чтобы Ксантия сплясала для гостей.

– Самбазилевс, не надо сравнивать Ксантию с комедиантками. Это роняет честь твоей избранницы. А значит, и твою.

Александр, похоже, услышал его, нахмурился, словно хотел справиться во хмелю со столь сложной мыслью. Потом хлопнул себя по колену, засмеялся, заявив, что Варда – хороший друг. Пусть же он подойдет и поцелует своего кесаря. И когда Варда приблизился к Александру, тот крепко обнял его и поцеловал… Светорада видела их со стороны, но ей показалось, что поцелуй был какой– то странный, долгий… А тут все эти гости – Константин, Гаврилопул, девки, шуты – стали аплодировать и разразились хохотом, когда Варда резко вырвался из объятий кесаря. Но еще больше Светорада смутилась, когда Александр потребовал, чтобы Варда поцеловал и ее. Тот отшатнулся, Светорада вскрикнула и отвернулась, а Александр просто рухнул от смеха.

– Варда Солунский и впрямь хороший друг, – неожиданно заметил кесарю Константин. – И твоя избранница тоже достойна доверия. А ведь Варду многие матроны находят красивым.

– Я тоже нахожу его красивым, – хмыкнул пьяный кесарь и весело подмигнул Варде.

Светорада не знала, что про все это думать. Но тут Константин сказал, что у него есть некий подарок для кесаря, и если благороднейший Александр позволит…

Светорада со стороны молча наблюдала, как угодливые евнухи ввели в покой четверых закутанных в покрывала девочек лет десяти– одиннадцати. Под звуки музыки те стали плясать; сначала они просто кружились и извивались, а потом постепенно начали скидывать свои легкие покрывала, причем чем больше они раздевались, тем непристойнее становились их движения. Сперва опешившие гости только смотрели, как обнажаются эти девочки – совсем еще юные бутончики с едва обозначившимися формами. Особенно шокировали их откровенно вызывающие, наглые и призывные улыбки.