Nevermore, или Мета-драматургия - Созонова Ника Викторовна (книги .TXT) 📗
Это я к тому, что написанное… пишущееся здесь, в промежутках между приступами ангины (или не ангины?) — не литература. Не повесть, не роман, не love story.
Захоти я создать нечто художественное, я поработала бы над образом Бэта. Что-то добавила, что-то смягчила — изобразила более реалистичным и симпатичным. Но я описала его как есть, с натуры — до любимых словечек, до предпочитаемой марки сигарет и косметической фирмы. До его невероятной способности влюблять в себя окружающих, независимо от пола, возраста и коэффициента 'ай-кю'.
Потому что я хочу, чтобы он жил.
Вопреки его депрессии, шрамам на руках и супер-надежным таблеткам.
Вопреки прогнозу гороскопа и мрачным узорам на ладонях.
Вопреки Атуму, измученному вконец своим 'маленьким другом'.
Вопреки Иноку с его липкими ладошками и циничными опытами на живых людях.
Вопреки Таисии, переставшей его любить.
Ничего другого я сделать для него не могу.
Кроме как попытаться сочинить собственную концовку его Пьесы — если не счастливую, то хотя бы не беспросветную.
КАРТИНА 14
Сцена заполняется участниками форума. Они задают вопросы, проговаривают свои темы.
'Как вы думаете, что нас ждет после смерти?'
'Мой любимый собирается уходить из жизни. Как его остановить?'
'Посоветуйте, что лучше: напиться или наглотаться колес, чтобы заставить себя сделать шаг с крыши?'
'Собирается ли кто-нибудь из вас когда-нибудь заводить детей?'
'Поделитесь способами выхода из депрессии?'
'Как вы думаете: высшая свобода в том, чтобы уйти самому, или — вытерпеть всё и остаться?'
'Кто хочет получить бесплатную инструкцию по приготовлению цианида в домашних условиях?'
'Если к вам на темной улице подойдет маньяк и убийца, вы станете защищаться или скажете ему: 'Спасибо!'?'
'Как резать вены — поперек или вдоль, и можно ли обойтись без теплой ванны?'
'Катенок в реанимации… Если есть желающие ее навестить, когда это будет можно, связывайтесь со мной по аське'.
'Кто знает, при минус десяти реально заснуть в сугробе и не проснуться? Здесь у нас не бывает больших морозов'.
'Кто последний разговаривал с Краем? Он не выходит ни в аську, ни на форум уже пятый день…'
'Три дня… осталось только три дня… и прожить их нужно на всю катушку…'
'Больно… больно… больно… больно…'
'А-аааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!!'
Вбегает человек неопределенного возраста, взволнованный, возбужденный. Машет руками, стараясь привлечь к себе внимание.
НЕЗНАКОМЕЦ: Эй, послушайте! Это не та дверь! Это не та дверь!.. Сегодня ночью я говорил с Энгри. Он сумел достучаться до меня, сумел передать весть. Он сказал: передай ребятам на форуме — самоубийство не выход! Остановитесь! Не делайте этого! Это не та дверь!..
Луиза, Едрит-Твою, Даксан и другие молча надвигаются на него, теснят к выходу, заставляют уйти со сцены.
Последней к рампе подходит Айви.
АЙВИ: Как вы считаете, если двое любящих совершают 'дабл', значит ли это, что после смерти они никогда не расстанутся?
Глава 15
МОРЕНА (………)
Кто я?..
Или, может быть, что?
Я слышу, как идут часы где-то невдалеке. А может, это бьется мое сердце — глухо и монотонно?
Я — одна?
Нет-нет-нет, одиночество — оно другое: спокойное, расслабляющее, невесомое. А здесь что-то давит на скулы, виски и веки, и изнутри — на диафрагму, болезненно сжавшуюся, словно скомканный чьей-то презрительной и сильной рукой теннисный мячик.
Может, стоит открыть глаза, оглядеться, вдохнуть поглубже, а то в горле уже свербит от нехватки воздуха?..
Комната. Узкая и темная. Узкая, как утроба лежащего навзничь, и темная, как пустые глазницы. Здесь есть еще кто-то, помимо меня — то самое гнетущее присутствие, не дающее раствориться в теплых глубинах одиночества.
Я не знаю, кто я.
Я не помню, кто ты.
Но, подойдя к твоему неподвижному телу и дотронувшись до ледяного лба, понимаю, что ты и есть то самое, что держит меня здесь.
Любовь? Я почти не помню, что значит это слово. Или наваждение, лишающее воли и способности двигаться?..
Теперь ты мертв.
Теперь ты мой…
Упругая холодная кожа — атласно-гладкая. Я познаю ее подушечками пальцев — так видят слепые. Прикрыв глаза и обводя паутинкой касаний губы, крылья ноздрей, подбородок, ресницы… я вырезаю твой образ, словно камею, в своем сознании, в своей душе.
Ты не пахнешь смертью, совсем-совсем. Чтобы удостовериться в этом, нагибаюсь к пряди волос над ухом. Соленый воск, мед и горечь сливовых косточек — вот твой аромат. Не смертный, нет, живой и волнующий. Может, ты просто крепко спишь? Я не буду будить тебя, мне и так хорошо и спокойно. Ты мой — мертвый или спящий, и здесь нет никого, кто мог бы воспрепятствовать или оспорить мое право обладания тобой.
Как же тебя зовут? Кто ты? Хотя это, в сущности, не важно. Имеет значение лишь то, что ты рядом, и я могу касаться тебя: бровей, ступней, ладоней. Кажется, ты всегда бесился, когда дотрагивались до твоей головы. Но теперь я могу свободно запустить пальцы в густые волосы и повернуть ее лицом в мою сторону — послушную моему желанию.
Полное обладание? Да. Правда, лишь плотью, пустой оболочкой, скорлупой от ореха. Что ж, мне довольно и этого. Я покорна, я не прошу о большем.
Ты до странности маленький, когда спишь или мертв. Нет движений, нет слов. Ты как дверь, замкнутая на все замки, плоская и отчужденная. Как слепой котенок, застывший во льду. Как летучая мышка — мышка с крыльями, заснувшая вверх головой. Бэт.
Бэт?! Кажется, я узнала — или вспомнила? — твое имя.
А вместе с ним нахлынула череда образов, видений, воспоминаний…
Твой смех и вычурные движения. Запах дорогого парфюма. Интонации и повадки, которые ты перенимал от тех, кто цеплял твое воображение. Полу-вранье, полу-правда, намеренно гиперболизированные детали и ускользание сути. Покровительственный взмах руки, недо-погладившей мою щеку. Тонкая ирония, впивающаяся в мое и без того затравленное самолюбие…
Все то время, в котором ты, ныне такой покорный и полностью мой, был далеким и не-моим, нахлынуло, придавило лиловой затхлой волной, заставляя снова проживать прошедшие мгновения унижений, обид и тоски.
Чтобы прогнать эти вылезшие из былого ада чувства, я схватила неподвижную ледяную ладонь и уткнула в нее лицо. Попыталась выдохнуть, а потом медленно-медленно вдохнуть, растворяя все эмоции в этом неторопливом действии, впитывая анестезирующий холод твоей плоти…
* * * * * * *
Кто я?..
Сколько я уже здесь — день, месяц, год? Или — несколько секунд, несколько сотых долей секунды?..
Комната, поначалу просто узкая и безликая, начала обретать контуры и структуру. Она кажется мне смутно знакомой. Окно, лишенное штор и занавесок. За ним — ночь? поздний вечер? — непроглядная темнота, не нарушаемая ни огнями, ни звездами, ни привычным для моего города оранжевым отсветом от миллионов окон и фонарей.
Но в комнате тьма не непроглядна — здесь есть источники света. Их два: лампочка под потолком в темно-синем абажуре, затянутом паутиной, очень слабая, еле теплящаяся, и экран ноутбука. Ноутбук стоит на столе, заваленном дискетами, книгами, исписанными листами. Громоздкий шкаф печальной тушей притулился у стены. Он доверху забит литературой и музыкой. Подойдя к нему, я вытащила наугад какую-то книгу — пустые сухие страницы рассыпались в желтую пыль под моими пальцами.
Дверей в комнате нет. Я обошла ее по кругу несколько раз, для надежности ощупывая стены — нет, ничего похожего на вход или выход. Вдоль стены — колченогий старый диван. На нем — он. Недвижный, холодный, спокойный. Пахнущий приторной горечью. Его присутствие успокаивает, утешает: я здесь не одна, но с ним, с Ним…
