История византийских войн - Хэлдон Джон (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Это было правильное решение. Объединенные франкско-алеманские армии без сопротивления проникли в центральную Италию, предавая все вокруг огню и мечу, но в Самниуме они решили разделиться. Бутилин продолжал свой марш к Кампании и Лукании, а Леотар через Апулию и Калабрию дошел до Отранто. Летом 554 г. Леотар приказал возвращаться, увозя огромную добычу, большая часть которой была потеряна в результате засады, устроенной ромейским полководцем Пизаро. Едва достигнув Франкской Венетии, половина армии, включая самого Леотара, умерла от разразившейся эпидемии. Оставшиеся побрели домой, уже не представляя никакой опасности. Напротив, войска Бутилина, хотя и были затронуты болезнью — вероятно, дизентерией, — продолжали наступление и дошли до Рима, где находилась главная квартира Нарзеса. Пользуясь ситуацией во франкском лагере, Нарзес продолжал уклоняться от сражения до осени 554 г., когда он почувствовал, что его солдаты, включая и варварских союзников, готовы к бою. Две армии сошлись около Капуи на берегах Казилина (совр. Волтурна).
У Нарзеса было приблизительно 18 000 солдат, включая ромейских лучников и тяжелую пехоту, и значительные силы герулов при их собственных командирах. Франков, возможно, было столько же (хотя Агафий говорит о 30 000, числе, уменьшившемся в результате болезней и дезертирства). Они стояли лагерем прямо на берегу реки, прикрываясь этой естественной преградой и отгородившись с суши линией многочисленных телег и возов, врыв колеса в землю по самые оси. Мост на реке, недалеко от входа в лагерь, был защищен деревянной башней, с гарнизоном, призванным отбить любое нападение и при необходимости обеспечить отход. При отсутствии ромеев на франкской стороне Бутилин беспрепятственно мог обеспечивать свою армию поставками из близлежащих деревень.
Как только Нарзес приблизился к франкскому лагерю, он постарался пресечь всякое снабжение неприятеля, отправив отряд конницы во главе с армянским офицером по имени Канаранг перехватывать вражеских фуражиров.
Канаранг захватил несколько подвод с сеном, подогнал их к сторожевой башне у моста и поджег. Гарнизон едва сумел выскочить из пламени и унести ноги.
Этот подвиг стал прелюдией к сражению. Франки немедленно вышли из лагеря и стали выстраиваться в боевой порядок. Нарзес также приказал покинуть лагерь и построиться согласно давно отработанному маневру. Однако не все пошло согласно плану. Один из герульских вождей в гневе на незначительный проступок убил слугу, и когда об этом доложили командующему, убийца был приведен на суд. Согласно Агафию, Нарзес опасался дурного знамения и чувствовал себя обязанным наказать виновного. Так как последний не раскаялся, утверждая, что хозяин вправе поступать со своими рабами как вздумается, Нарзес приказал его немедленно казнить. В ответ герулы отказались продолжать развертывание, так что византийцам предстояло обходиться без них. В конце концов, вождь герулов Синдуал убедил соотечественников присоединиться к главной армии и попросил Нарзеса задержать развертывание, пока его люди не будут готовы. Нарзес отказался, но зарезервировал за герулами позиции в центре ромейской линии.
Построение византийцев было традиционным, с конницей, вооруженной копьями, луками и щитами на обоих флангах. Тяжеловооруженные всадники имели кольчуги и более длинные пики. Сам Нарзес принял командование правым крылом. На левом конница была скрыта в лесу с приказом оставаться в засаде, пока не появится возможность атаковать вражескую пехоту во фланг. Ромейский центр состоял полностью из пехоты. Впереди стояли лучники, позади них — копьеносцы. Этот классический боевой порядок ромеев еще в V в. описал военный теоретик Вегеций. Герулы должны были встать в центре этой линии, позади копьеносцев.
Стимул нападению франков дали сообщения двух герульских дезертиров, что сами герулы не примут участия в битве и что дух ромеев от этого сильно упал. Ободренные этим известием франки быстро приняли типичное германское построение, известное как свинья, или клин, составленный из двух глубоких колонн, сходившихся в голове. Свинья таким образом представляла собой узкий фронт, защищенный стеной щитов и предназначенный для тарана насквозь вражеской линии и захода ей в тыл.
По ходу боя варварский клин достиг цели, смог пробиться сквозь ромейскую линию и даже потрепать расположенные позади резервы. Вырвавшись на простор, отдельные группы франков просочились вплоть до ромейского лагеря; но большинство было связано боем с войсками ромейского центра, который они сумели потеснить. На этом успехи варваров закончились. В то время как вся ромейская пехота вступила в бой с подошедшим основанием клина, Нарзес приказал коннице на флангах выехать из-за рядов пехоты, чтобы атаковать с тыла прорвавшуюся голову вражеского клина, осыпав неприятеля градом стрел. Франки попали под обстрел с флангов и с тыла, а с фронта на них яростно навалились подошедшие герулы.
Потери от прицельной стрельбы из луков были очень серьезны и вызывали большое замешательство, поскольку франки не могли в пылу схватки точно определить, откуда летели стрелы. Голова клина скоро рассеялась, и бегущие франки бросились вдоль тылов главной ромейской линии к реке, где некоторые утонули, а остальные были перебиты или захвачены в плен. Главные силы герулов прочно закрыли брешь, пробитую в ромейской линии, а конница начала охват основания клина. Хотя у нас нет явных подтверждений, но части, скрытые в засаде в лесу, были почти наверняка задействованы в охвате. Агафий свидетельствует, что франки очень быстро были полностью окружены — ситуация наиболее вероятная, если ромейская конница вышла из засады и напала на них с тыла. Бутилин не имел никаких резервов. Когда его войска были сбиты в бесформенную массу, он потерял управление и возможность влиять на ход сражения. Вскоре франки прекратили организованное сб-противление, а поскольку бежать им было некуда, началась страшная резня. Согласно Агафию, только пять варваров сумели вырваться! Даже если это явное преуменьшение, налицо не просто разгром, но и полное истребление неприятеля. Нарзес добился блестящей победы и доказал правильность своей стратегии, направленной на выигрыш времени и уклонение от боя с объединенными силами варваров.
Сражение при Казилине подтверждает тот факт, что хорошо организованная и управляемая пехота, должным образом поддержанная конницей, была все еще важной и очень эффективной силой в ромейских армиях того времени. Также очевидно, что воинская дисциплина играла решающую роль, и именно ее ослабление, а не эволюция тактики неприятелей, была реальной причиной многих неудач ромеев. Вообще, битвы времен Юстиниана, описанные Прокопием и Агафием, демонстрируют, что пехота в то время оставалась главным родом войск, а конница играла все более и более важную и зачастую универсальную роль и, как имело место при Тадине, могла даже заменить пехоту на поле боя. Дальнейшие события конца VI в. подтвердили эту тенденцию.
ПОСЛЕ ЮСТИНИАНА: КОНЕЦ VI И VII СТОЛЕТНИЙ. УСИЛЕНИЕ ИСЛАМА
Главная особенность тактики этого периода уже исследована в предыдущей главе, а именно усиление значения конницы. В военный трактат конца VI в., так называемый Стра-тегикон, входит детальное описание вооружения, оснащения и обучения кавалерийских частей, так же как и тактики ведения боевых действий при ограниченной поддержке пехоты. В то время как пехота ни в коем случае не игнорируется, ясно, что автор пишет для командиров соединений конницы. Кроме этого общего изменения тенденции, других особых перемен не наблюдалось. Одно важное новшество — введение стремян — почти наверняка заимствовано у тюрок-аваров.
Главная стратегическая проблема, с которой столкнулись преемники Юстиниана, состояла в том, что в конце его царствования, как прямое следствие военных успехов и расширения империи, войска были разбросаны на огромной территории. Полевые армии должны были распылять силы для защиты протяженных участков границы, отражать внезапные набеги и подавлять волнения во внутренних областях. Они все же были способны сохранять целостность имперских границ и восстанавливать их в случаях нарушений — вплоть до самого краха оборонительной системы империи в первые годы царствования Ираклия. Объяснение этому кроется в эффективной и отлично скоординированной системе тыловой поддержки, которой ромейское государство придавало особое значение, в компетентности командования и воинской дисциплине. Благоприятно для Византии сказывалось отсутствие стратегической координации и относительно ограниченная численность неприятельских сил. Ромейская стратегия ведения кампании сместила акцент на тактику сдерживания — выигрывая время, лишая врага запасов продовольствия и фуража для лошадей, разжигая недовольство среди его солдат, что было особенно важно в условиях ограничения ресурсов и перенапряжения экономики. Сила оружия дополнялась дипломатией и, конечно, подкупом неприятельских вождей.
