Бессмертник - Плейн Белва (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
«Позволь мне посмотреть на них и решить самой. В конце концов, я могу говорить с их женами о детях».
Что ж, она скучает, и ее можно понять. Не всякая женщина способна целиком уйти в материнство. Женщине, особенно такой, как Агги, — жизнелюбивой и яркой, — нужно куда больше. Не это ли жизнелюбие привлекло, притянуло его к ней, когда они встретились впервые? Им необходимо найти себя, укорениться в каком-то сообществе, стать частью целого. Корни. Он старался о них не думать — с тех самых пор, как ощутил эти корни, этот дух в родном городке Агаты и искренне ей позавидовал.
Жить в городе, где каждый прохожий на улице знает тебя по имени! Где друзья беспрестанно звонят, а то и просто приходят — без звонка. Что ж, когда-нибудь он вернет ей все это, он поставил себе такую цель. Пока же Мори глубоко страдал, зная, как страдает Агата. Письмо от матери тоже сыграло тут не последнюю роль.
Судя по всему, Агги тайком от него сообщила родителям о рождении Эрика. Во всяком случае, просматривая счета на письменном столе, он наткнулся на ответное письмо и прочитал его с начала до конца. «Ты и твой ребенок всегда будут приняты и желанны, — бросилось ему сразу в глаза. — Но твоего мужа отец никогда не примет. Сама я, пожалуй, не ставила бы столь жестких условий, но отца, учитывая его шаткое здоровье, я уговаривать не стану. Сердце его разбито, он удручен и неизлечимо болен. Все, за что он боролся в жизни, пошло прахом, единственная дочь сбежала из дому». А дальше какая-то белиберда о том, что ничего необратимого нет, что совершенную ошибку надо исправить, а не длить ее всю жизнь. Поэтому если Агги одумается… И в заключение: «Будь уверена, что мы тебя по-прежнему любим и ждем тебя и твоего ребенка».
Его буквально затрясло от гнева. «Будь уверена»!
«Прости, я прочитал письмо, — сказал он Агате. — Это неприлично, я знаю, но не удержался».
«Ничего. Я бы тебе все равно рассказала», — ответила она и разрыдалась. Подвернись ему в эту минуту ее идиотка-мать и скотина-отец, он убил бы их не задумываясь.
Ребенок зашевелился, заплакал. Плач походил на слабое блеяние ягненка. Бедное создание! Открыл круглый ротик, бьет себя по лицу кулачком, сучит ножками. Ну, что сердишься? Проголодался? Умело, радуясь собственной ловкости, Мори распеленал малыша. Чудесное тельце, крепкие тугие бедра всего лишь семи дюймов длиной, а между ними роза мужской плоти — маленькая, но самая настоящая. Крошечный мужчина. Гомункулус. Мори сменил подгузник, натянул ползунки и, удобно устроив ребенка на сгибе левого локтя, сунул ему в ротик бутылку: не холодную, не перегретую, а как раз нужной теплоты.
Малыш сосал и причмокивал. Он не ведает ничего, кроме нежных рук и нежных голосов. Пускай не ведает ничего другого и впредь. Но нет, это невозможно. Серые глаза, глубокие, точно два драгоценных опала, внимательно изучали отца. Одна ручонка потянулась, и пальцы обхватили отцовский палец с неожиданной силой. Мой сын. Я запомню этот день, что бы ни случилось, как бы далеко ни развела нас жизнь — а так оно, увы, и произойдет, — все равно я запомню этот октябрьский день с пятнами солнца на полу и обхватившую мой палец ручонку.
Агата открыла входную дверь, но он не двинулся с места: хотел, чтобы она застала их именно так.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она резко.
Он обернулся. Она стояла у порога, в костюме клубничного цвета, в руках — коробка со шляпкой, коробка с туфлями и газета.
— Ты мне врал, — сказала она. — Ты собираешь не ренту. Ты рэкетир. В газете все написано.
— Что написано? Ты о чем?
Она протянула ему первую страницу. Полиция устроила обыск в квартире, которую снимает миссис Мари Шуец, арестован человек по имени Питер Скорцио. Вскрыты махинации, приносившие порядка пятидесяти тысяч долларов в неделю.
— Сомневаюсь, чтобы в городе было два человека по имени Питер Скорцио, — произнесла Агата.
Малыш дососал молоко. Теперь надо подержать его вертикально, подождать, пока срыгнет. Агате Мори ничего не ответил.
— Так, значит, все, что мы едим, вся моя одежда, все, к чему прикасается Эрик, — из этой грязи! — Агата говорила холодно, едва сдерживая ярость. — Почему ты лгал мне, Мори? Почему ты это сделал?
Его затрясло. Она права, но главное — другое! Задержись он сегодня подольше, его бы замели вместе со Скорцио. Видно, кто-то заложил. Может, полицейский? На их участок недавно прислали нового.
— Мне было стыдно. Я предвидел, как ты это воспримешь. И выбрал путь полегче — соврал. Прости.
— Что ты теперь будешь делать?
— А что я могу?
— Пойти утром и заявить, что больше у них работать не будешь. Или нет, позвони прямо сейчас этому, главарю вашей шайки, — с презрением сказала она, — и скажи, чтобы тебя не ждали.
— А дальше что? Думаешь, я не искал другую работу? Даже нашел один раз — в забегаловке, официантом, за двадцать два доллара в неделю!
— Так иди туда работать!
— А мы проживем на такие деньги? Молоко для ребенка, детский врач. И мы уже привыкли не экономить…
— По-твоему, это того стоит? Как же я сразу не догадалась, что дело нечисто? Чтобы босс посылал роскошные подарки на рожденье ребенка! И часы мне на Рождество. Какая же я наивная дура! Господи, до чего противно! Мне хочется скинуть эту одежду и выбросить на помойку, вместе с часами!
Он ее не прерывал, сказать было нечего. Она расплакалась.
— Мори! Самое ужасное, что и с тобой могло случиться то же самое! Вдруг вместо Скорцио арестовали бы тебя?! Провести в тюрьме годы и годы жизни! Ты — и вдруг тюрьма! Наша жизнь, семья, все разрушится…
— Скорцио не проведет там ни года, ни дня. Его выпустят под залог. Вероятно, уже выпустили. А через несколько недель обвинение снимут за отсутствием улик.
Она ошарашенно уставилась на него:
— Ты имеешь в виду, что они заплатят? Судье или еще кому-то?
— Именно. Так это и делается.
— И по-твоему, так и надо?!
— Разумеется, нет. Будь моя воля, я бы жил иначе. И буду жить иначе — при первой же возможности. Но пока…
— Ты к ним вернешься?
— Пока — да.
Зазвонил телефон. Он передал ребенка Агате.
— Это меня. Дадут новый адрес на завтра.
С тех пор как Эрик начал ходить, на полу всегда были разбросаны игрушки, и в квартире царил чудесный, живительный беспорядок, доставлявший Мори несказанное удовольствие. Но он никогда заранее не знал, какую картину застанет дома. Агата могла возиться с Эриком на полу, среди груды кубиков, и их воркование — матери и сына — достигало его слуха прежде, чем он открывал входную дверь. Еще его иногда встречал вкусный запах какого-то острого, иностранного блюда: Агата постепенно становилась отличным специалистом по греческой стряпне.
Но порой дом встречал его иначе. Темная кухня, полуосвещенная гостиная, мокрый до ушей Эрик надрывается от крика в манеже. И в забытьи, поверх покрывала, лежит Агата. Мори никогда не знал, что ждет его дома.
Он купил книгу про алкоголизм. Четыре дня собирался с духом и купил. Развернув обертку и положив книгу возле себя на сиденье машины, он понял, что признался себе в самом страшном.
Помимо прочего автор книги советовал не терять терпения, не выходить из себя: все равно этим ничего не добьешься. Легко сказать! И все-таки Мори был вполне терпелив. Впрочем, она не вела себя вызывающе, не была плаксива или агрессивна. Просто засыпала дурманным сном. Нездоровым сном — это он знал твердо. Еще он знал, что люди пьют, чтобы утопить в вине свои заботы и тревоги. Похоже, иначе его жена со своими тревогами справиться не могла.
— Елена спросила меня сегодня, где ты работаешь, — сказала она однажды. — Я уверена, они что-то заподозрили. Даже если бы у меня завелись подруги здесь, по соседству, мне было бы стыдно с ними общаться.
А как стыдно, как тяжело было ему вспоминать чем, какой жизнью поступилась Агата ради него: белые особняки, благородная старина, гордое достоинство. И вместо этого… А всему виной он, он один.
