Царское дело - Булыга Сергей Алексеевич (электронная книга txt) 📗
Выйдя на помост, Маркел осмотрелся. Начинало смеркаться, во дворе почти что никого не было. Сейчас быстро темнеет, март месяц, подумал Маркел, и это его почему-то обрадовало. Маркел подступил к Параскиной двери и постучался. Рука у него сильно дрожала, стук получился не ахти какой. Но Параска сразу же откликнулась:
– Открыто!
И голос у нее был веселый, как показалось Маркелу. Он вытер ноги об порог и вошел в сени. В сенях был сладкий дух. Может, она какие травы сушит, подумал Маркел, а рассмотреть ничего не сумел, потому что там было темно. Маркел на ощупь отыскал вторую дверь, толкнул ее и вошел.
Параска стояла возле печи и держала руки у груди. Одета она была очень хорошо, даже богато, как будто ждала гостей, и щеки у нее горели. А глаза сверкали! Нюську Маркел вначале совсем не заметил (а она сидела за столом), Маркел видел только Параску. А говорить совсем не мог!
– Дело какое? – спросила Параска.
– Э! – только и сказал Маркел, разводя руками.
– А мы тебя, Маркел Петрович, ждали! – сказала Параска. – Мы теперь по гробовую доску твои должники. Если бы не ты, не знаю, что бы я делала. Пропала бы моя дочушка. Храни тебя Господь, Маркел Петрович, долгие тебе лет, богатства и еще всего, чего ты желаешь! – И она поклонилась Маркелу.
Тут из-за стола выскочила Нюська, встала рядом с матерью и тоже поклонилась.
– Да что вы, в самом деле? – со смущением сказал Маркел. – Да как я мог иначе! Не по-христиански это было бы.
– Вот в том-то и беда, Маркел Петрович, – сказала Параска, – что вокруг как будто все христиане, а только, случись беда, так и поклониться некому. – И тут же спросила: – Голодный? И не отнекивайся даже! Мы тут всего уже тебе принесли – с царицыного стола! Нарочно в платок увернули, чтобы не остыло, пока донесем. Садись, Маркел, садись, небось не чужие люди – живем через стенку.
Маркел отступил к столу и сел. Параска и Нюська засуетились, стали накрывать на стол. Маркел, пока было время, осматривался. У Параски было чисто, уютно, по-городскому и даже немного по-иноземному: шкаф со стеклянными дверцами, мирская парсуна на стене возле божницы – там был нарисован город, а по краям скакали иноземные бояре, плыла рыба-кит и лежала девка с неприкрытым срамом. Маркел покраснел и отвернулся.
Но тут ему как раз подали пироги – один с грибами, второй с рыбой, а третий с дичиной.
– А пить будешь чего, Маркел Петрович? – спросила Параска.
– То же, что и ты, – сказал Маркел.
– Так что я? – ответила Параска. – Я женщина скромная. Я, может, только винца пригублю. – И вдруг засмеялась и сказала: – Оно у меня особое, немецкое, называется мальвазия. Слыхал про такое?
– Пивать такое не пивал, – сказал Маркел, – но нашивал.
– Как это нашивал?
– А так: аглицкому гентельману Баусу, королевину послу, бояре мешок мальвазии пожаловали, ну, я и отнес.
– У нас, конечно, целого мешка не будет, – сказала Параска, присаживаясь рядом, через угол от Маркела, – но по чарочке нальем. Нюся, принеси бутылочку.
Нюська принесла, поставила на стол и села рядом с мамкой.
– Наливай, – сказала Маркелу Параска.
– Так как же мне… – начал было Маркел.
– Да ладно ты, Маркел Петрович! – весело сказала Параска, и глаза у нее еще ярче засверкали. – Чего уж там! От судьбы не уйдешь… Наливай!
Маркел налил по самый верх и даже немного с горкой и еще, через верх, на покрывало, на так называемую камку. Вино было красное, как кровь! Маркел сглотнул слюну и громко (громче, чем хотел) сказал:
– Ну, с Богом!
И быстро, одним махом выпил. Вино было очень сладкое, и сразу захотелось огурца. А Параска пила медленно и поверх чарки поглядывала на Маркела. Взгляд у нее был такой, что просто сшибал с ног! Маркел аж зажмурился.
А когда открыл глаза, Параска уже выпила и теперь только облизала губы. Губы у нее стали блестящие…
И тут Нюська вдруг заговорила:
– Ты же, дядя Маркел, еще не знаешь, как меня украли. Я же тебе не рассказывала. Это я мамке рассказывала, и там всем во дворце, а ты ничего еще не слышал.
– Ну и что? – недовольно сказала Параска. – Расскажешь еще. – И, опять повернувшись к Маркелу, продолжила: – Напугали девчонку нелюди… Она там, во дворе, возле колодца, играла, и как они откуда подскочили, просто непонятно. И сразу в охапку ее, в полушубок увернули и бежать. И дальше через тын. Посреди двора все это было! И время было не такое позднее. Но хоть бы одна свинья заступилась! Или хоть бы мне сказала. Я же тут бегала, кричала, я же сколько тут слез пролила, и хоть бы кто словечко замолвил. А ты говоришь…
И вдруг повернулась к Нюське и сказала:
– А ты чего уши развесила? Посмотри, что за окном! Ночь черная! Иди, приляг. Прошлую же ночь и глаз, наверное, не закрывала.
– Не закрывала, – согласилась Нюська.
– Вот и иди закрой. А если что, я тебя позову.
Нюська смотрела на Параску и не шевелилась.
– Чего смотришь? – сказала Параска. – Я тебе ясно сказала? Вот как сладкий пирог резать буду, так сразу позову. А сейчас иди, иди!
Нюська с очень недовольным видом поднялась, вышла из-за стола и медленно ушла за печь. Стало тихо. Параска сказала:
– Жалко мне ее. Ох жалко! Сиротиночка моя.
Маркел тоже молчал, не зная, о чем говорить. Потом, немного осмелев, налил еще по чарке.
– Ох, грех какой! – тихо сказала Параска, но чарку взяла, чокнулась и выпила – уже быстрее первого. И покраснела!
– Что ты такая невеселая? – спросил Маркел.
– Так у нас сегодня бабка померла, – сказала Параска.
– Какая бабка?
– На службе. Нянька царская. Ей было сто лет! И все жила, жила… Думали, она никогда не помрет. А как государь преставился, загоревала она. Не ела, не пила. Говорила: «Извели Ванюшу злые люди». А сегодня утром померла.
– А! – сказал Маркел. – Видел я эту няньку. – И, помолчав, продолжил: – А я думал, что у тебя на службе, может, какая беда.
– Нет, на службе, слава Богу, тихо, – сказала Параска. – Не едем мы в Углич. Телятевская, моя боярыня, похлопотала. Я же, говорит, царицына боярыня, никуда я не поеду. И к своему Яшке. А ее Яшка, младший сын, он при покойном государе с большим саадаком стоял, это же какая сила! И Яшка сразу к Годунову. И Годунов сказал: ладно. Теперь мы при новой государыне, Ирине. Супруге государя Федора. А знаешь, кто эта Ирина? Годунова родная сестра! Вот почему он теперь всем заправляет. Что Ирине скажет, то она Федору в уши и вложит, и он то и говорит. Вот кто у нас теперь истинный царь! И все это знают.
– А Бельский что? – спросил Маркел.
– А что ему? – ответила Параска, усмехаясь. – Скользкий змей! Его голыми руками не возьмешь. А уже казалось, Годунов его сейчас раздавит, уже на хвост наступил. Но тут бояре смотрят, что Годунов уже слишком много силы взял, и стали понемногу подаваться к Бельскому. И полки стали шататься! Ну, и Годунов не стал своего счастья испытывать и помирился с Бельским. Больше для виду, конечно. Теперь Бельский едет воеводой в Нижний. А Нагие – не такие ловкие, и их вместе с царевичем отправят в Углич. Жалко государыню Марию, а еще жальче царевича. Ну да у каждого своя судьба. И это их царское дело. А наше с Нюсей дело маленькое: никуда не едем, остаемся здесь. Так что если желаешь, то можешь столоваться у меня. Я много не возьму.
– Ну, я, – сказал Маркел. И не договорил, смутился.
– Чего ты все время краснеешь? – спросила Параска. – Может, тебе еще налить? Так я налью!
Она уже сама взяла бутылочку и налила и себе, и Маркелу. Они чинно чокнулись и выпили. Теперь они оба пили медленно и поверх чарок смотрели один на другого. У Маркела закружилась голова. Он отставил чарку и сказал:
– Помнишь, я тебе говорил, что куплю тебе бусы? Так что мне теперь бусы! Я теперь, знаешь, кто? Да я теперь такой, что я тебе не только бусы, а еще шубу куплю. Какую пожелаешь! А вот здесь… – И Маркел повернулся к стене. – Ковер повесим! Персиянский, я такие видел. Лавки парчой обобьем. А…
