Невеста Коупленда - Филлипс Сьюзен Элизабет (читать книги без .TXT) 📗
Глава 22
К полудню следующего дня Ноэль решила, что они находятся где-то в северной части Йоркшира. Пушистые облака, словно дымчатые подушки, мчались по открытому всем ветрам небу. Они давно oставили позади главный тракт и сейчас ехали по грязной проселочной дороге, ширины которой едва доставало для кареты. Это был самый безжизненный пейзаж, который Ноэль когда-либо видела: нескончаемо тянущиеся вересковые пустоши и каменистые склоны. Редкие отчаявшиеся деревья цеплялись за продуваемую ветрами почву. Суровая, неприветливая земля, и казалось, что они – единственные ее обитатели.
С неба, затянутого свинцовыми тучами, моросил ледяной дождь, когда карета наконец остановилась. Неспособная больше ни секунды оставаться внутри, Ноэль открыла дверцу и ступила в мир, где воздух был сырым и колющим, и каждый звук поглощали густой серый туман и бескрайняя пустота верещатников, простирающихся перед ней. Тянущиеся полосой унылые холмы, словно кряжистые древние воины, окружали местность. Зазубренные каменные шрамы бороздили подножие склонов, верхние откосы скрывались в тумане.
Сначала Ноэль не заметила маленький коттедж: тот казался частью скалы, серым монолитом возвышающейся за ним. Вьющиеся растения не смягчали его неровный каменный фасад, и деревья не нависали над соломенной крышей. Итак, это была цель их путешествия.
Щелкнул кнут. Ноэль обернулась, только чтобы увидеть, как кучер разворачивает карету и удаляется по той же дороге, по которой они только что приехали. Она осталась одна с Куином.
Не обращая на нее внимания, он поднял свой саквояж и скрылся за дверью коттеджа. Она в неуверенности стояла снаружи, замерзшая и отчаянно несчастная. Порыв сырого ветра с Северного моря захлопал полами ее плаща. Он, словно лезвие ножа, проник сквозь одежду до самой кожи. Неохотно Ноэль приблизилась к коттеджу и зашла внутрь.
К своему ужасу, она обнаружила, что тот состоит из единственной комнаты. Несмотря на непритязательность обстановки, жилище было чисто прибрано и куда уютнее, чем обещал вид снаружи. Дощатый пол застелен плетеными половиками, на полке покоились оловянные тарелки, а еще шкаф, стол из грубо остуганной сосны, несколько удобных кресел и большая кровать под стеганым одеялом.
Куин сгорбился перед очагом, разжигая уголь.
– Закрой дверь, – рявкнул он.
Ноэль сердито пнула ногой, и дверь с грохотом захлопнулась. Куин, казалось, ничего не заметил. Она подошла к одному из трех окон и выглянула. Снаружи было пусто и пугающе.
Муж встал сзади и устало потер подбородок, покрытый темной щетиной.
– Ты ничего не разглядишь, пока не поднимется туман, а этого не случится до утра, а то и дольше. Иногда он висит по несколько дней.
– Несколько дней! – воскликнула Ноэль, понимая, что не сможет отсюда выбраться, пока туман не рассеется. – Но это невозможно!
Куин вздохнул.
– Пожалуй, лучше кое-что прояснить, Высочество. Неважно, поднимется туман сейчас или через неделю, потому что ты все равно никуда не денешься. На тридцать миль вокруг нет ни одной деревни, и единственный человек поблизости – старуха, которая присматривает за этим домом. Ты можешь сбежать в любое время, но, скорее всего, погибнешь на этих пустошах, потому что я не стану гоняться за тобой. Мою лошадь доставят только послезавтра, и кроме того, я чертовски устал. Сейчас делай что хочешь, я иду спать.
Куин стянул сапоги и, не раздеваясь, растянулся на кровати. Через секунду он уже уснул.
Ноэль беспокойно бродила по коттеджу. К своему огорчению, она обнаружила большие запасы провизии, словно Куин планировал остаться надолго. На полке лежал большой плоский круг сыра; за ним виднелись две буханки хлеба, завернутые в чистое белое полотно. А еще нашлись бутылки с вином, корзина яиц, ларь, полный овощей и фруктов, мука, сахар и приправы.
Она опустилась в удобное кресло с подлокотниками и постаралась рассуждать разумно. Куин прав. Пытаться бежать через эту пустыню было бы самоубийством. Возвращаться по дороге, по которой они ехали в карете, столь же глупо, ведь поблизости нет никаких поселений.
А даже если бы и были, никто не станет укрывать жену от законного мужа.
Ее муж. Вид мужчины, спящего на кровати, вызвал в памяти ту давнюю ночь на постоялом дворе, когда он утвердил права на нее. Она помнила ту ужасную боль. Как замужние женщины выдерживают такое зверское насилие ночь за ночью? Сможет ли она пережить это?
Огонь согрел комнату, и Ноэль откинулась в кресле, расстегнув плащ. Она так устала. Если бы она на минутку закрыла глаза, наверное, нашлось бы…
Она проснулась оттого, что в коттедже кто-то шумно двигался. Сквозь приоткрытые веки она увидела Куина, который направлялся к ней, заправляя чистую белую рубашку в желтовато-коричневые брюки. Пустая сидячая ванна перед очагом еще не высохла после его купания. Он посмотрел на нее сверху вниз, застегивая пуговицы.
– Ты голодна?
Вид свежевымытого Куина прогнал ее дремоту, и она кивнула.
– Сколько времени?
– Почти полночь.
Полночь! Она проспала несколько часов! Ноэль с тоской посмотрела на пустую ванну. Она ужасно грязная. Если бы только в этом коттедже можно было уединиться, она бы тоже ополоснулась.
Из кирпичной плиты, возле очага, Куин вытащил чугунок и поставил на стол, накрытый на двоих. Бутылка вина и буханка хлеба ждали посредине.
– Иди есть, – велел он. – Старуха оставила нам тушеного мяса. Завтра, если туман поднимется, я наловлю форели.
Восхитительный запах, исходящий от горшка, привлек Ноэль к столу. Едва она села, Куин наполнил ее бокал темно-красным бургундским. Кушанье оказалось великолепным: крупные куски баранины и овощей в густом соусе.
За едой Ноэль поймала себя на том, что исподтишка изучает Куина. Как отличается он от гурманов, объедающихся на лондонских светских ужинах – с набитым ртом превозносящих достоинства каждого блюда, жадно пьющих вино, стакан за стаканом, запихивающих десерты в переполненные желудки.
Очевидно, что для Куина еда значит мало. Он ел умеренно, а насытившись, отодвинул тарелку и откинулся на стуле, наблюдая за ней.
Ноэль проглотила еще несколько кусочков, но затем аппетит пропал, и она опустила вилку.
– А как же Констанс и Саймон? Они с ума сойдут от тревоги.
– Я оставил записку. Меня не заботит, волнуется Саймон или нет, но я не хочу расстраивать Констанс. Она симпатизирует тебе. Черт меня побери, если я понимаю, почему. – Куин налил себе еще вина и не спеша отхлебнул. – Мне любопытно. Чем ты шантажировала Саймона, чтобы заставить его поддержать твой план? Он боялся только за свои деньги, или ты угрожала рассказать о нашей женитьбе его друзьям?
Ноэль раскрыла рот от изумления.
– Шантажировала Саймона? – задохнулась она. – Вот, что ты придумал?
– Ты же не предлагаешь мне поверить, что это была его идея? – презрительно усмехнулся Куин. – Человека, одержимого стремлением женить сына на женщине самого благородного происхождения?
– Ты же не считаешь, что это моя идея? – воскликнула Ноэль.
– Конечно, твоя.
– Что ж, ты ошибаешся. С самого начала это была затея Саймона.
Куин засмеялся, но в этом горьком смехе не было ни капли веселья.
– Ты маленькая лгунья. Я видел расходные книги Саймона: последние два года он щедро платил тебе.
– Но это не из-за шантажа, – отчаянно возражала Ноэль. – Я получала жалование в качестве хозяйки дома.
– Ты можешь называть это жалованием, если хочешь, Высочество, но весь мир зовет это шантажом. – Он сделал последний глоток вина и презрительно поднялся из-за стола. – Очевидно, что ты хотела вытянуть у Саймона все, что удастся, и исчезнуть. Но я вернулся и испортил твой план, не так ли, Высочество?
Ноэль разъярилась от такой несправедливости, но не видела, как себя защитить. В первый раз она осознала, что он все еще именует ее «Высочество». Словно Дориан Поуп никогда не существовало, и он до сих пор видел в ней только коварную лондонскую воровку, поймавшую его в ловушку. Это пугало ее больше всего остального. Принимая ее за Дориан Поуп, Куин часто был дерзок, но никогда не причинял настоящего вреда. Но этого нельзя было сказать о его стычках с Высочеством.
