Эпопея любви - Зевако Мишель (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Вторая часть носила название: «Связи, существующие между телом астральным и телом материальным после их разделения».
И, наконец, третья часть также начиналась заголовком: «О крови, которую следует переливать трупу». Вот эта последняя часть и интересовала Руджьери. Он вновь и вновь вчитывался в потемневшие страницы.
Наконец астролог встал, подошел к стене, приподнял гобелен, за которым обнаружилась ниша, а в ней — железный шкафчик. Руджьери нашел среди кучи бумаг пергаментный свиток, развернул его на столе и склонился над ним. На длинном листе пергамента были изображены какие-то геометрические фигуры, а на полях — пояснения к рисункам. Свиток начинался словами:
«Гороскоп моего сына, Деодата, графа де Марильяка. Его созвездие, а также сопряженные с ним созвездия».
Астролог начал чертить, предался каким-то сложным расчетам, сперва геометрическим, потом арифметическим. Так он провел долгие часы. Затем принялся лихорадочно писать. Лицо его озарилось неподдельной радостью.
— Удалось! Я вычислил созвездие нужного мне человека! Кто же он? Я найду его, обязательно найду!
И внезапно астролог лишился чувств, может, от усталости, а может, и от счастья. Через несколько минут он пришел в себя и произнес:
— Светает… но мне надо ждать до вечера… Руджьери встал, уложил бумаги в железный шкафчик и достал оттуда маленькую коробочку. В ней хранились какие-то пилюли. Астролог проглотил одну, и тотчас же усталость покинула его, а силы вернулись. Руджьери взглянул на часы:
— Скоро девять. Уже и утро прошло… впрочем, нет, уже наступил вечер…
Только тут астролог понял, что, проведя всю ночь у тела сына, целый день он потратил на изучение гороскопа. Уже наступил вечер среды… То есть, по меньшей мере, сорок два часа Руджьери провел без еды, без питья и без сна!
Видимо, пилюли, которые он сам и изготовил, содержали какое-то очень сильное укрепляющее средство: астролог не чувствовал голода, спать ему не хотелось, и он только выпил полный стакан воды.
Всю следующую ночь астролог провел на башне, приникнув к мощной подзорной трубе собственного изготовления.
В пятницу ночью Руджьери оторвали от напряженной работы — королева вызвала его в Лувр. Вернувшись, он снова принялся за изучение гороскопа того человека, чью кровь он собирался перелить сыну.
В три часа ночи Руджьери, взглянув на бледнеющий небосвод, решил уже отложить свои исследования до следующей ночи, но внезапно его осенило:
— Нашел! Нашел! Конечно, это он!
Астролог бросился в спальню и вытащил из железного шкафчика еще один свиток, похожий на тот, что содержал гороскоп Деодата. Действительно, и на этом свитке был начертан гороскоп еще одного человека.
Руджьери прямо дрожал от счастья, он даже не мог написать ни слова. Странным пламенем горели его глаза. С трудом справляясь с расчетами, астролог твердил:
— Он!.. Конечно, он! Все сходится!
В шесть вечера Руджьери без сил откинулся на спинку кресла и выдохнул лишь одно слово:
— Пардальян!
Вот что обнаружил астролог! Вот имя человека, чья кровь была необходима для вторичного воплощения Деодата! Шевалье де Пардальян!.. Страшные алхимические манипуляции должны были произойти именно с его телом!
Почему же зловещий чародей пришел именно к такому выводу? Вероятно, подчеркнем, всего лишь вероятно, фигура Пардальяна вполне логично возникла в уме астролога, учитывая то состояние холодного бреда, в котором жил Руджьери со времени убийства Марильяка, учитывая жестокие потрясения, совершенно расшатавшие нервы флорентийца.
Вспомним, что Руджьери встретил и сразу же узнал своего сына Деодата как раз тогда, когда шел на встречу с Пардальяном, чтобы предложить шевалье службу у Екатерины Медичи. Тогда же он составил и гороскоп Жана де Пардальяна. Теперь в измученном наваждениями мозгу астролога эта случайная встреча с сыном у двери комнаты, где жил шевалье де Пардальян, получила иное истолкование: он считал, что Марильяк и шевалье связаны невидимыми узами и судьбы их едины.
Мысль о таинственной связи двух друзей давно зародилась у Руджьери, но она переросла в убеждение, когда астрологу понадобилось подобрать человека для оживления Марильяка. Шевалье когда-то с первого взгляда поразил Руджьери, и как все те, кто бьется над неразрешимой задачей, флорентиец инстинктивно нагромождал доказательства и рассуждения, подгоняя их под тот результат, который его устраивал. Сам-то он считал, что пришел к такому решению в результате подсчетов, на самом же деле сначала к нему пришло решение. Любое безумие можно объяснить рационально.
Итак, установив, по его мнению, истину, астролог вновь обратился к железному шкафчику и достал оттуда несколько листков бумаги. На листках не было написано ни слова, но на каждом внизу красовались подпись Карла IX и королевская печать. Как Руджьери достал такие бумаги? Дала ли их ему Екатерина, или, может, у него в руках имелись лишь искусные подделки? Для нас это не имеет значения.
Астролог заполнил два листка, потом спустился в лабораторию и поставил новые факелы вместо тех, что догорали. Эту операцию приходилось повторять постоянно, ибо ни один факел не должен был погаснуть, иначе астральное тело покинет наш мир.
— Сын мой, — произнес Руджьери, — успокойся! Уже сегодня ночью я волью в твое материальное тело необходимую кровь; а чтобы прогнать злых духов, я устрою погребальный звон, этот погребальный звон станет сигналом для тысяч смертей, и тысячи астральных тел взлетят в атмосферу. Так говорил безумец…
Побеседовав с астральным телом, Руджьери покинул лабораторию, даже не взглянув на лежавшее на мраморном столе тело Деодата. Потом астролог оседлал мула и отправился в тюрьму Тампль. Его провели прямо к Монлюку, и Руджьери представил коменданту написанные им бумаги.
Монлюк прочел и ошарашенно уставился на астролога.
— Вот, стало быть, что вам нужно… — удивленно проговорил комендант. — Да там сто лет никто не был… уж не знаю, действует ли вся эта испанская механика…
— Не беспокойтесь. Вы всего лишь должны свести меня с этим человеком.
— Ну что же, пошли…
Комендант и посетитель спустились вниз и прошли узким коридором, в глубине которого оказалось что-то вроде кабинки из досок.
— Он там, — сказал Монлюк. — Поговорите с ним, а я пока займусь теми двумя молодцами.
Монлюк откланялся и тут же умчался, то ли ему было неприятно находиться здесь, то ли он спешил вернуться в свои покои, куда вот-вот должны были явиться веселые девицы.
Руджьери заглянул в кабинку и увидел человека, спокойно чинившего сандалии, мужчину маленького роста, с неестественно широкими плечами и короткими кривыми ногами. Силен он был, похоже, невероятно. Когда-то его приговорили к пожизненной каторге, но помиловали с условием, что он будет исполнять в тюрьме Тампль некие таинственные обязанности.
Астролог протянул ему бумагу; человек лишь молча кивнул головой. Руджьери что-то сказал каторжнику вполголоса.
— Сейчас идти? — спросил тот.
— Нет, не сейчас.
— А когда?
— Ночью. Я смогу вернуться лишь в половине четвертого и сам заберу то, что мне нужно.
— Хорошо. Тогда я начну поворачивать рычаг часа в три. Руджьери кивнул и вышел. Но уже выходя из тюрьмы, он вдруг передумал и вернулся, прошептав:
— Я должен увидеть сам… Важно все прочесть по его руке.
XXX. Испанская механика
После неожиданного вмешательства Мари Туше обоих Пардальянов водворили обратно в камеру. Их захлестнула волна надежды. Но, будучи людьми исключительной выдержки, они старались не показывать друг другу своей радости. Правда, старый вояка воскликнул, лишь только за ними захлопнулась дверь темницы:
— Вынужден признать, шевалье, ты был прав, спасая эту любезную особу. Клянусь Пилатом, неужели на моем пути встретилась женщина, которой известно чувство благодарности?
— Можете добавить и мужчину! — заметил Жан.
— Кого еще? Твоего Монморанси? Да он бросил нас подыхать в каменном мешке! Я бы на его месте уже поджег бы Париж и взорвал к черту тюрьму Тампль, чтобы вытащить нас отсюда…
