Великий канцлер - Михайловский Александр (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
– Ну и что из этого следует? – нетерпеливо спросила Ольга. – Я пока не понимаю, как золотой рубль может влиять на наши отношения с Францией и ее предполагаемую войну с Германией за возвращение Эльзаса и Лотарингии…
– Все очень просто, Ольга, – сказал я, – по схеме милейшего господина Витте – чем больше будет расти российская экономика, тем больше обеспечительных кредитов в звонкой монете мы должны будем брать у французских банкиров. Именно французские Ротшильды готовы давать нам в долг эти деньги под союзный договор. И вернуть эти кредиты мы не сможем, поскольку полученное по ним золото либо непосредственно вовлечено в оборот в виде монет, либо служит обеспечением бумажных кредитных билетов. Кроме того, имеется такое явление, как отток капитала, во-первых – за счет импорта европейских товаров, во-вторых – за счет репатриации прибыли зарубежными владельцами российских предприятий. Да-да, экономический рост за счет иностранных инвестиций имеет оборотную сторону в виде последующего вывоза заработанных денег на родину инвестора. Да и стабилизационные кредиты у Ротшильдов тоже не беспроцентные, по ним также надо платить. И вот в недалеком будущем наступит момент, когда окажется, что Россия не в состоянии обслуживать взятую на себя долговую нагрузку. И тогда нам придется расплачиваться чем-то большим, чем банальный желтый металл… Как несостоятельным должникам, на придется платить политическими уступками, льготным таможенным режимом для французских товаров (что убьет зачатки нашей собственной промышленности), а еще кровью русских солдат, пролитой на совсем ненужной для России войне. А потом, черт его знает – может, и тем, на что французы с англичанами разводили милейшего главноуговаривающего господина Керенского – то есть разделом России на зоны влияния: юг – французам, север – англичанам, Дальний Восток и Сибирь – американцам и японцам. Возможно, сам Витте и не заглядывал так далеко, но его европейские партнеры наверняка просчитывают и столь отдаленные перспективы, а иначе бы они не дали России такого количества в принципе невозвратных кредитов.
После того как я замолчал, ошарашенная Ольга еще пару минут сидела молча, переваривая полученную информацию, потом громко и с расстановкой выговорила несколько матерных фраз, в превосходных степенях характеризующих как личность господина Витте, так и его морально-деловые качества. При этом она использовала обсценную лексику сразу двух эпох, из-за чего Дарья пустила в кулак смешок, а я покраснел самым неприкрытым образом.
Впрочем, выругавшись, императрица, как ни в чем не бывало, тряхнула головой и сказала, что, мол, между своими можно. Зато теперь, высказав то, что накипело на душе, она вполне может обсуждать ситуацию в деловом ключе. И тут есть два вопроса. Во-первых – как исправлять ситуацию с золотым стандартом? Во-вторых – что говорить французскому послу?
– Главное, – сказал я, – никакой паники и резких движений. По первому вопросу нам необходим такой министр финансов, который, особо это не афишируя, доведет денежную массу до такого объема, что золото будет обеспечивать только внешнеторговый оборот, а деньги, необходимые для внутренней торговли, будут обеспечены товарами, выпускаемыми в России для внутреннего употребления. Если два мужика на рынке меняют воз картошки на откормленного хряка, то парижским банкирам до этой бартерной торговой операции нет никакого дела. Так почему они должны иметь какой-то интерес с того, когда эти же мужики за свои российские рубли покупают жатку или сеялку, произведенные на российском заводе, российскими рабочими из российского металла? Или, например, российского ситца женам на платья, детишкам на рубашки. Только в этом вопросе важно не перебрать и сгоряча, покрывая государственные нужды, не выпустить денег больше чем надо, потому что тогда вместо сжатия денежной массы и кризиса неплатежей начнется галопирующая инфляция, что тоже скверно. Также в соответствии с интересами российской экономики необходимо отрегулировать импортные и экспортные таможенные тарифы. Например, на ввоз машин и оборудования, не производящихся в Российской Империи, тариф стоит обнулить, а на товары, конкурирующие с продукцией российских предприятий, напротив, поднять до запретительного. То же и с экспортом. То, чего у нас излишек, можно разрешать вывозить по фискальному тарифу, а на то, чего самим не хватает, пошлину поднять так, чтобы никто и ничего вывезти не смог. Одним словом, нужен человек, который четко понимает, сколько вешать в граммах и какой объем эмиссии и тарифы мы сможем себе позволить в каждый конкретный момент времени. Кстати, в наши времена этот прием вброса в экономику дополнительных денег с целью оживления деловой активности очень распространен и называется «количественное смягчение». Вопрос только в грамотном распределении вброшенных сумм, а иначе они быстро осядут в банковских хранилищах и снова выпадут из оборота. Тот же самый рецепт я хочу предложить и в разговоре с французским послом. Никаких резких движений и угроз разорвать союзный договор. Эту возможность мы должны иметь в виду, да и только. Следует попенять месье Бомпару на недружественные шаги его правительства в отношении Российской империи, в том числе и на их шашни с англичанами, и попросить, убедительных разъяснений столь недружественной политики. Сейчас мы французам нужны больше, чем они нам. Пусть побегают. А не то мы спустим с цепи злого добермана Вильгельма, и он их покусает. Быть может, даже насмерть.
– Очень хорошо, Павел Павлович, – сказала Ольга, вставая с кресла, – так и поступим. Министра финансов вы приищите сами, или будем обращаться к мерзавцу Витте?
– Думаю, – ответил я, – что надо обратиться к Менделееву. Нам нужен человек с математическим образованием, способный точно рассчитать необходимый объем денежной массы. И в то же время он должен быть далек от политики, а также не подвержен влиянию сильных мира сего. Этот человек должен исполнять только нашу с вами программу, и больше ничью. Вот тогда у нас есть шанс сделать все, что необходимо, да еще и в самые сжатые сроки.
– Отлично, – сказала Ольга, – думаю, что лучше всего пригласить Дмитрия Ивановича на чай, и в неформальной, как у вас говорят, обстановке обговорить с ним все вопросы. Надеюсь, вы тоже не откажетесь присутствовать. И на встречу с французским послом мы также пойдем вместе. Ваша помощь мне будет нелишней. Вы будете говорить, а я поддержу вас своим официальным видом. А сейчас извините, мне надо идти. Меня ждет Александр Владимирович, который наконец-то смог найти немного времени, чтобы уделить его своей несчастной невесте.
[2 (15) августа 1904 года, полдень. Санкт-Петербург, Зимний дворец, Готическая библиотека
Посол Третьей Республики (Франции) в Российской Империи месье Луи Морис Бомпар.]
Я долго добивался аудиенции у старого царя Николая, а затем и у новой императрицы Ольги, и все никак не мог добиться, так что уже пришел в отчаяние. События в мире грохотали ревущим горным потоком, меняющим мировой политический ландшафт; с набережной Ка де Орсе министр иностранных дел Теофиль Делькассе бомбардировал меня телеграммами, требующими неотложного решения важнейших вопросов, а русский царь был недоступен в своем Царском селе, как Диоген, спрятавшийся в бочку [4]. Причиной такой добровольной самоизоляции называли траурные настроения, охватившие русского монарха после смерти супруги. Хотя я подозреваю, что дело в обиде Николая на действия нашего правительства, ради примирения с Великобританией отказавшегося поддержать Россию в ее войне с Японией. Прямо мне этого не говорили, но я же видел, что с того дня как было заявлено, что наш союзный договор распространяется только на Европу, отношение в местном обществе к Третьей Республике стали более прохладными.
И продолжался этот императорский траур почти четыре месяца, пока в начале августа не случился неожиданный государственный переворот и на трон при поддержке военных моряков не взошла младшая сестра предыдущего царя принцесса Ольга. Дела там крутились такие запутанные, кто против кого строил козни, что, как говорят русские, без полштофа [5] не разобраться. А это значит, что нормальному европейцу этого никогда не понять, потому что после такого количества русской водки любой из нас упадет без сознания и будет видеть пьяные сны, в то время как русские только-только начинают по-настоящему входить во вкус своей обычной безудержной пьянки. Впрочем, старого царя Николая, вопреки тому, как это обычно водится у дикарей, не убили, а оставили жить с семьей частной жизнью. Правда, сразу после мятежа русская секретная служба арестовала множество дружественных Франции сановников (в том числе и бывшего министра финансов Витте), и это не могло не вызвать у меня тревоги. Впрочем, новая императрица поначалу тоже была недоступна (наверное, устраивалась на новом месте), а потом, так же неожиданно, как случился переворот, меня пригласили в Зимний дворец на аудиенцию, хотя я уже перестал на нее напрашиваться.
