Принцесса Элли - Чейз Эмма (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT, FB2) 📗
Логан пожимает плечами.
– Вместо этого, как только Брэди выписали из больницы, Уильям позвонил в социальную службу, подписал отказ от всех прав и бросил своего единственного выжившего ребенка.
Он качает головой, его голос смягчается, когда он все вспоминает.
– Когда они пришли, чтобы забрать его, это было самое печальное, что я видел в своей жизни. Брэди стоит на тротуаре, прыгает на костылях, плачет и умоляет своего отца позволить ему остаться. Вилли даже не обернулся. Не попрощался. Просто пошел дальше… и начал искать мелочь.
– Но как же так? – восклицаю я, переживая за ребенка, которого я никогда даже не видела. – Почему он так сделал?
Логан смотрит мне в глаза.
– Чтобы наказать себя за то, что его не было рядом, когда люди, которых он любил, нуждались в нем. За то, что подвел их, не защитил… Это худший грех, который может совершить человек. Если мужчина не может уберечь тех, кто ему дороже всего… он их не заслуживает.
– Но это была не его вина.
– Он считал, что его.
Его голос мягкий. Нежный.
– Я видел лицо твоего отца, когда ты с ним рядом, Элли. Он не ненавидит тебя. Прав я или нет, но он ненавидит себя. Ты напоминаешь ему обо всем драгоценном, что он не сумел сберечь. Он так глубоко погружен в собственную боль, что не видит ни твоей боли, ни боли твоей сестры, ни того, как он все усугубляет. Он слаб, опечален и зациклен на себе, но это его дело – понимаешь? Это не имеет к тебе никакого отношения.
Конечно, все это делу не поможет. Не исправит ситуацию. Но слышать эти слова от кого-то, кто лично во всем этом не замешан и у кого нет причины лгать – облегчение, потому что все вдруг становится не так уж ужасно.
И вот тогда я чувствую усталость. Она обрушивается на меня, как стремительный поток воды – сильно и быстро, и в один миг сбивает с ног. Я ощущаю себя так, словно мне семьдесят, а не семнадцать. По крайней мере я представляю, как буду чувствовать себя в семьдесят.
Я прикрываю зевок тыльной стороной ладони.
– Иди в постель, подруга. – Логан встает, отряхивает брюки и поднимает с пола метлу. – Я тут закончу.
Я тоже поднимаюсь.
– Я думала, ты не подметаешь гребаные полы?
Логан подмигивает. И прямо там, в этой полутемной маленькой кофейне, он навсегда крадет кусочек моего сердца.
– В твоем случае я сделаю гребаное исключение.
Он начинает подметать, но, когда я подхожу к кухонной двери, я останавливаюсь.
– Спасибо, Логан. За все.
Секунду он смотрит на меня, затем легко кивает.
– Не нужно меня благодарить, я просто делаю свою работу.
3. Логан
В течение следующих двух недель мы привыкаем к новому ритму. Я выхожу на дежурство в кафе рано утром, вместе с Элли, а потом, как только Томми уезжает с ней в школу, помогаю Марти на кухне готовить заказы, мыть посуду. Не слишком благородная работа, но она достаточно напряженная, энергичная, и время идет быстро. Я остаюсь до ужина, когда кто-то из парней – Кори или Лиам – выходит на ночное дежурство.
Мне нравится рутина – она стабильна, предсказуема, проста в управлении. Одно и то же изо дня в день.
За исключением песен. Тех, которые Элли врубает на кухне в четыре утра, пока печет. Они всегда разные, как будто у нее бесконечный плей-лист. Некоторые из них ей, кажется, нравятся больше других, и она ставит их на повтор. Сегодня это «What a feeling» из фильма о стриптизершах восьмидесятых. Вчера было «I Want You to Want Me», а до этого была «Son of a Preacher Man».
И она постоянно танцует. Скачет вокруг, как солнечный зайчик, отражающийся от зеркал.
Однажды я спросил:
– А музыка обязательна?
И она просто улыбнулась своей милой улыбкой и ответила:
– С музыкой пироги вкуснее, глупый.
Однако этим утром Элли выглядит особенно усталой, с темными кругами – почти синяками – под своими детскими голубыми глазами. И на краю прилавка у нее разложены книги и записи, на которые она время от времени бросает взгляд, бормоча что-то себе под нос, пока готовит тесто для пирога.
– Ты много учишься, – говорю я.
Она хихикает:
– Приходится – я на финишной прямой. Я и Бренда Рэйвен отвечаем за прощальную речь. Осенью меня уже приняли в Нью-Йоркский университет, но выпуститься первой из всего класса было бы вишенкой на моем академическом торте.
На первый взгляд Элли Хэммонд выглядит… ветреной. Как будто у нее в голове слишком много воздуха. Но в ней сложно ошибиться. Она не пустоголовая; она просто… невинная. Доверчивая. Счастливая. Наверное, самая веселая девушка, которую я когда-либо встречал.
– Ты учился в колледже? – спрашивает она.
– Нет.
Воспитательница сказала мне, что у меня дислексия, когда мне было девять. Было облегчением узнать, что я не просто тупица. Она научила меня кое-как справляться, но даже сейчас чтение дается мне нелегко.
– Я был не особо хорош в школе.
Я подхожу ближе к стойке, кладу руку на ручку ее скалки.
И Элли замирает, как нежный белокурый олень.
– Дай я, – говорю я. – А ты иди готовься. Я много раз видел, как ты их делаешь, так что справлюсь.
Она смотрит на меня так, словно я только что предложил ей весь мир на блюдечке.
– Правда?
– Конечно. – Я пожимаю плечами, игнорируя поклонение в ее глазах. – Я же стою тут без дела.
Я не люблю быть бесполезным.
– Ах… ладно. Спасибо. – Она открывает ящик стола и протягивает мне белый фартук. – Но тебе стоит надеть это.
С таким же успехом она могла бы протянуть мне таракана.
– Я похож на парня, который носит фартук?
Элли пожимает плечами.
– Будь по-твоему, мистер я-слишком-сексуален-для-моего-фартука. Но твоя черная рубашка не будет выглядеть такой крутой, если ее заляпать мукой.
Я фыркаю. Но оставляю чертов фартук на прилавке. Ни за что.
В занятии выпечкой есть странное удовольствие, в котором я никогда бы не признался вслух. Это приходит мне в голову, когда я кладу последний из двух дюжин пирогов на охлаждающий стеллаж в центре прилавка. Они выглядят хорошо – с золотистыми, слегка коричневыми корочками, – а пахнут еще лучше. Элли захлопывает свой большой учебник и убирает бумаги с яркой белозубой улыбкой, занимающей половину ее лица.
– Боже, мне это было нужно. Теперь я смогу запросто сдать экзамен.
Она чувствует облегчение. И мне от этого тоже хорошо.
Мы направляемся в передний зал и снимаем стулья, стоящие вверх ножками, со столов. Ее пристальный взгляд следит за каждым моим движением – она пытается остаться незамеченной, – отводит глаза, когда я оглядываюсь, но меня так оглядывали достаточно женщин, чтобы я понял, что происходит. Интерес Элли отягощен любопытством и очарованием, как исследующее прикосновение мягких рук к моей коже. Она распахивает штору на окне, открывая толпу покупателей, которые уже собрались на тротуаре. Их меньше, чем было несколько недель назад, – общественность уже знает, что наследный принц Весско покинул здание и страну.
Элли возвращается на кухню… и орет так, как будто там кого-то убили.
– Не-е-е-е-ет!
Адреналин бьет мне в голову, и я бросаюсь на кухню, готовый к бою. Пока не вижу причину ее крика.
– Боско, неееет!
Это собака-грызун. Он пробрался на кухню, каким-то образом смог вскарабкаться на стеллаж и сейчас уничтожает четвертый пирог.
Черт возьми, впечатляет, как быстро он их слопал. И как дворняга его размера вообще могла съесть столько. Его живот выпирает от нечестно нажитого – как у змеи, проглотившей обезьяну.
– Вороватый ублюдок! – кричу я.
Элли сгребает его со стойки, и я тычу пальцем ему в морду.
– Плохая собака.
Маленький придурок просто огрызается в ответ.
Элли бросает дворняжку на ступеньки, ведущие в квартиру, и захлопывает дверь. Затем мы оба поворачиваемся и оцениваем масштаб катастрофы. Два яблочных и вишневый полностью съедены, он пооткусывал края персикового и яблочно-карамельного и оставил крошечные отпечатки лап на двух лимонных меренгах.
