Это смертное тело - Джордж Элизабет (книги онлайн полностью бесплатно .txt, .fb2) 📗
В салоне Джин Майкл Мередит пришлось ждать, когда Лекси закончит с клиенткой. Девушка энергично скребла скальп грузной дамы, явно перестаравшейся с приемом солнечных ванн. Неужели Лекси подумывает о карьере парикмахера? Вряд ли у нее что-нибудь получится: кто же в здравом уме пойдет к ней и доверит ей стричь или красить волосы, если у самой девушки голова всех цветов радуги — тут тебе и розовый, и золотой, и голубой цвет. К тому же подстрижена она так коротко, что невольно приходят мысли о вшах или о том, что волосы у нее выпали, не выдержав таких издевательств.
— Однажды она мне просто позвонила, — сказала Лекси, поступив наконец в полное распоряжение гостьи.
Это стоило Мередит бутылки кока-колы, но ради информации можно и потратиться.
— Я думала, хорошо работаю и со всем справляюсь, а она вдруг звонит и говорит, чтоб я утром не выходила. Я спросила, что я такое сделала, может, не понравилось, что я курила рядом с дверью, но она говорит, что… что дело не во мне. Тогда я подумала, может, это мама и отец с их библейскими россказнями, может, они ей мораль читали — вы ведь знаете, о чем моя мама пишет? Вдруг, думаю, она ей свой трактат подсунула под дворники. Джемайма говорит: «Нет, это не ты. И не они. Просто ситуация изменилась». Я спросила, что именно, но она мне не сказала. Мол, ей очень жаль, и больше ничего не объяснила.
— У нее что, не пошел бизнес? — спросила Мередит.
— Вряд ли. Люди всегда были, товар раскупался. Мне это все как-то дико показалось… ну, что она закрылась. Через неделю или позже, точно не помню, я ей позвонила на мобильник, но там была только голосовая почта. Я оставила сообщение. Два раза точно звонила. Но она мне вообще не ответила, и когда я позвонила еще раз, телефон был… Да ничего не было. Она словно исчезла.
— А домой ты ей не звонила?
Лекси покачала головой и потерла на руке заживающий шрам. Она резала себе вены. Мередит знала об этом, потому что какое-то время работала у тетушки Лекси — та была владелицей фирмы, занимавшейся графическим дизайном, — но потом ушла, решив заняться дизайном интерьеров. Мередит восхищалась тетушкой Лекси, которая беспокоилась о племяннице, часто говорила о ней и все думала, как бы спасти девушку от полусумасшедших родителей хотя бы на несколько часов в день. Мередит посоветовала Джемайме взять Лекси в ее новый магазин. Тем самым она хотела помочь им обеим.
Сейчас стало ясно, что все пошло не так.
— Значит, ты не говорила с… ну, с ним? Она не сказала, что происходит у них дома? Ты ей туда не звонила?
Лекси покачала головой.
— Я подумала, что я ей не нужна, — ответила девушка. — Никому я не нужна.
Что ж, придется ехать к Джемайме домой. Больше ничего не остается. Мередит это не нравилось, ведь тем самым она давала Джемайме преимущество над собой в будущем разговоре. Однако если уж решила наладить отношения с подругой, придется пойти на все.
Джемайма жила со своим любовником между Суэем и Маунт-Плезантом. Им с Гордоном Джосси каким-то образом удалось получить общинные права, так что у них имелся участок. Земли было не так уж и много, тем не менее двенадцать акров — это лучше, чем ничего. Здесь имелись также старый саманный дом, амбар, сарай. На части земли были устроены старинные загоны для пони, на тот случай если зимой животным придется трудно. Остальная земля превратилась в пустырь и поросла вереском, за ней начинался лес, но он уже не был частью их собственности.
Строения на участке стояли в окружении красивых каштанов. Когда-то давно деревья были обрезаны, чтобы новые ветви росли высоко над старыми срезами. Таким путем удалось спасти молодые деревца от зубов голодных животных. Каштаны выросли высокими и могучими. Летом они понижали температуру возле дома и наполняли воздух пьянящим ароматом.
Мередит миновала высокую изгородь из боярышника и выкатилась на покрытую галькой подъездную дорожку. Дорожка проходила между домом и западным выгоном. Возле дома, под одним из каштанов, стояли ржавый железный стол, четыре стула и столик на колесах. Папоротник в горшках, свечи на столе, яркие подушки на стульях и три резных подсвечника создавали живописную летнюю обеденную зону — ну чем не картинка из журнала! На Джемайму это совершенно не похоже. Неужели ее подруга так изменилась за те месяцы, что они не видели друг друга?
Мередит остановилась неподалеку от дома, сразу за вторым признаком изменений. Это был «мини купер» последней модели, блестящий, ярко-красный, с белой полосой. Верх машины был опущен. Увидев этот автомобиль, Мередит заерзала на сиденье. Сама-то она приехала на старом «поло», не разваливающемся только благодаря армированному скотчу и молитвам, с сиденьем, на которое успел просочиться растопленный шоколад.
«Такой торт уже стыдно дарить, — подумала Мередит. — Надо было послушаться матери». Впрочем, она и раньше ее не слушала. Эта мысль с новой силой напомнила ей о Джемайме. Каждый раз, когда Мередит жаловалась подруге на мать, та говорила: «Радуйся, что она у тебя есть». Сердце Мередит болезненно сжалось, она взяла торт, набралась храбрости и пошла к дому, но не с парадней двери — она и раньше ею не пользовалась, — а со стороны черного входа. Через пристройку, в которой мыли посуду и стирали белье, вышла на открытую площадку, где находились амбар, сарай и восточный выгон.
На ее стук никто не ответил. Не откликнулись и на призыв:
— Джем! Эй! Привет! Именинница, где ты?
Мередит уже хотела войти внутрь — в этих местах никому и в голову не приходит запирать дом на замок — и оставить торт вместе с запиской, но вдруг услышала:
— Привет. Чем могу помочь? Я здесь.
Это была не Джемайма. Мередит поняла это, еще не обернувшись, по голосу. А когда повернулась, увидела, как из амбара выходит молодая блондинка, помахивая соломенной шляпой, которую она, подойдя ближе, надела на голову.
— Прошу прощения. Мне пришлось пройти мимо лошадей. Странная вещь: по какой-то причине эта шляпа их пугает, поэтому я снимаю ее, когда прохожу мимо выгона.
Вероятно, они, то есть Гордон и Джемайма, ее наняли. Общинные права давали им возможность держать диких пони. Землевладельцы должны были ухаживать за ними, если животные по какой-то причине не могли свободно пастись в Нью-Форесте. Гордон работает, и Джемайма тоже не сидит без дела, так что для присмотра за пони нужен человек. Правда… эта женщина не похожа на человека, ухаживающего за животными. Пусть на ней и голубые джинсы, но дизайнерского покроя, красиво подчеркивающие округлости. Пусть у нее на ногах и сапоги, но очень стильные, из дорогой кожи, — такие сапоги в грязь не наденешь. Пусть на ней и рабочая рубашка, но засученные рукава обнажают загорелые руки, а поднятый воротник красиво обрамляет лицо. Казалось, она только играет в фермершу.
— Привет, — сказала Мередит, внезапно почувствовав себя неуклюжей и некрасивой.
С этой женщиной они были одного роста, но на этом сходство и заканчивалось. У Мередит не было ничего общего с нимфой, изображающей сельскую жительницу из Хэмпшира. В своем просторном платье она была как жираф в попоне.
— Извините, я загородила вам дорогу. — Мередит кивнула в направлении своего автомобиля.
— Ничего страшного, — ответила женщина. — Я никуда не еду.
— Вот как?
Мередит не приходило в голову, что Джемайма и Гордон могли переехать, но, по всей видимости, именно это и случилось.
— Значит, Гордон и Джемайма здесь больше не живут?
— Гордон, разумеется, живет, — сказала незнакомка. — Но кто такая Джемайма?
Чтобы разобраться в том, что случилось с Джоном Дрессером, нужно начать с канала. В девятнадцатом веке Британия перевозила товары из одного региона страны в другой по специально прорытым каналам Мидлендса. Тот канал, что нас интересует, рассекает город, деля его на социально-экономические зоны. Три четверти мили канала проходят вдоль северной оконечности района Гэллоуз. В Великобритании к каналам обычно ведет служебная тропа, по ней двигаются пешеходы и ездят велосипедисты, а на берегу стоят различные строения.
Возможно, в воображении читателя возникнут романтические образы, навеянные словами «канал» или «жизнь у канала», но нет ничего романтического в канале Мидлендса, проложенном к северу от района Гэллоуз. Это грязная водная полоса, которой гнушаются утки, лебеди и любые другие водные обитатели. Здесь нет камыша, нет ив, нет кувшинок и лилий, вдоль пешеходной тропы не растет никакой травы, а близ берега качается на воде только мусор. От воды несет зловонием, и виной тому, скорее всего, прохудившиеся канализационные трубы.
Жители Гэллоуз давно использовали канал как свалку: они бросали в него предметы, которые оказалось не под силу утащить сборщикам мусора. Ровно в половине десятого утра туда пришли Майкл Спарго, Регги Арнольд и Йен Баркер, они увидели в воде магазинную тележку и воспользовались ею как мишенью: начали метать в нее камни, бутылки и кирпичи, валявшиеся на тропе. Идея пойти на канал принадлежала Регги, и поначалу Йен ее отверг, обвинив других мальчиков в том, что они хотят пойти туда «подрочить друг другу или сделать это, как собаки», — вероятно, такие предположения навеяны тем, чему Йен был свидетелем в спальне, когда вынужденно делил комнату с матерью. Если верить Регги, Йен ударил Майкла в правый глаз. (Нервы на щеке Майкла Спарго повреждены: во время родов его тащили щипцами. Правый глаз опущен и мигает несогласованно с левым.) Но Регги «наставил Йена на ум», и мальчики занялись другими делами.
Поскольку сады с задней стороны домов, стоящих вдоль тропы, отделены друг от друга всего лишь деревянными заборами, мальчикам легко было проникнуть туда в тех местах, где имелись проемы. Предметов для швыряния в тележку больше не осталось, и ребята пошли вперед прикидывая, какую бы еще учинить пакость. Возле одного дома сняли с веревки выстиранное белье и забросили его в канал; рядом с другим домом увидели газонокосилку («Да все равно она была ржавая», — объясняет Майкл) и поступили с ней таким же образом.
Возможно, главную идею им подала детская коляска. Она стояла рядом с задней дверью еще одного дома. В отличие от газонокосилки коляска была не просто новой, к ней еще и был привязан голубой воздушный шар. На шаре виднелась надпись «Это мальчик!», и они поняли, что речь идет о новорожденном ребенке.
Добраться до коляски было не так-то просто, потому что забор находился в относительно хорошем состоянии. Но желание завладеть вожделенным предметом оказалось совершенно непреодолимым для двух мальчиков (по словам Майкла, это были Йен и Регги, по словам Регги — Йен и Майкл, ну а Йен, соответственно, обвинил Регги и Майкла), и они перелезли через забор, украли коляску и перекинули ее на тропу. Мальчишки катали в ней друг друга на протяжении примерно ста ярдов, потом устали, и дело кончилось тем, что коляска тоже очутилась в канале.
Майкл Спарго уверяет, что Йен Баркер будто бы сказал: «Плохо, что в ней не было ребенка. Какой бы классный раздался плеск!» При допросе Йен Баркер это отрицает, а когда об этом спрашивают Регги Арнольда, он впадает в истерику и кричит: «Там не было ребенка! Мама, не было там никакого ребенка!»
По словам Майкла, Йен продолжал твердить о том, что «клево было бы раздобыть где-нибудь ребенка». Тогда они могли бы «принести его на мост, тот, что над Уэст-Таун-роуд, бросить его оттуда головой вниз и посмотреть, как она треснет и из нее вылетят мозги и кровь. Вот что он сказал», — таковы показания Майкла. Видимо понимая, куда его заведет полицейский допрос, Майкл добавляет, что категорически возражал против этого предложения. В конце концов мальчикам надоело играть возле канала, и Йен Баркер предложил «слинять отсюда» и пойти в «Барьеры».
Следует заметить, что никто из мальчиков не отрицает факта своего присутствия в «Барьерах» в тот день, хотя каждый из них не раз поменял показания, когда их стали допрашивать, что они там делали.
