Шиша. Тринадцатая кукла - Луговцова Полина (книги онлайн .txt, .fb2) 📗
Чудо в виде Маманши появилось в тот момент, когда Боня стояла на самом краю пешеходного моста, примыкавшего к яхт-клубу, смотрела на «амфитеатр» под мостом и гадала, будет ли ее смерть мгновенной, когда она упадет на бетонные ступени, или ей предстоит еще помучиться. Не хотелось бы выжить и остаться калекой. Она уже присмотрела место, где изъеденный временем бетон почти сошел и обнажились железные прутья арматуры: если удастся приземлиться туда, то шанс на выживание будет ничтожным. Осталось лишь собраться с духом и сделать последний в своей жизни шаг. Сердце затрепыхалось, как пойманная бабочка, нервы натянулись стальными струнами. Мелькнула мысль, что очень символично умереть в тот же день, когда и родилась: даты на могильном памятнике будут смотреться красиво (конечно, если ее найдут и похоронят, а то, может, она, уже мертвая, скатится в реку, и ее унесет течением).
Перед тем как сделать последний шаг, Боня окончательно справилась с бурей эмоций, клокотавшей внутри, и заставила себя признать, что решение расстаться с жизнью продиктовано не сиюминутным порывом, а необходимостью: после ссоры с отцом она осталась без крыши над головой, и податься ей было совершенно некуда, так зачем же мучиться? Куда проще взять и все прекратить. Поставить точку в своей истории, которая получилась скучной и безрадостной, – так пусть она хотя бы не будет слишком длинной.
Боня решилась и уже сделала глубокий вдох, но внезапно налетел октябрьский ветер, пахнущий рекой, сорвал с ее головы капюшон и толкнул в грудь мягкой холодной лапой. Она невольно отступила от края и врезалась в кого-то, стоявшего позади. Будучи уверена, что находится на мосту одна, Боня вскрикнула от неожиданности, а, увидев подкравшегося к ней человека, оторопела: это оказалась немолодая женщина в черных очках, неуместных в пасмурную погоду. Нижнюю часть ее лица скрывала замызганная медицинская маска, натянутая до самых очков.
Так Боня впервые встретилась с Маманшей. Появление странной незнакомки потрясло ее, но потом, узнав эту женщину поближе, Боня удивилась еще больше: Маманша очень редко покидала яхт-клуб, и причина, заставившая ее подняться на полуразрушенный мост, до сих пор оставалась для Бони загадкой. Единственное объяснение, которое приходило Боне в голову, казалось слишком неправдоподобным: не могла же Маманша узнать о ее планах спрыгнуть с моста и последовать за ней, чтобы удержать от рокового шага? Но предположение, что Маманша залезла на мост, желая полюбоваться видом на реку, было совсем уж фантастическим.
– Хочешь, я сделаю так, чтобы у автора этого художества руки отсохли? – спросила Маманша вместо приветствия, указывая скрюченным пальцем на левый глаз Бони, под которым багровел свежий кровоподтек.
Боня слабо улыбнулась, подумав, что незнакомка шутит, и, подыгрывая ей, возразила:
– Нет, он ведь тогда работать не сможет, а ему семью кормить надо. Дети же не виноваты.
Автором «художества» был отец Бони. Еще и часа не прошло с тех пор, как он оставил на ее лице эту отметину после того, как нашел дочь в подвале соседней девятиэтажки, где она тусила в компании сверстников. Отец выволок ее оттуда за шиворот и привел домой. Наверное, он едва сдерживался, чтобы не врезать ей при свидетелях, и сделал это сразу же, как только дверь квартиры закрылась за ними.
– Добрая, значит… – хмыкнула Маманша и, окинув Боню изучающим взглядом, добавила: – Молодая еще. Ну ничего, это пройдет. Доброта, она от неопытности. Чаю хочешь?
Боне вдруг очень захотелось выпить кружку горячего чая. Все равно свести счеты с жизнью сегодня уже не получится: появление незнакомки сбило весь настрой. Да и куда торопиться? Днем раньше, днем позже – какая разница?
Маманша привела ее в яхт-клуб – так она назвала серое двухэтажное здание с огромными окнами. Двери парадного входа были заколочены досками, и они попали внутрь через маленькую неприметную дверцу с обратной стороны. Темный холодный коридор вывел их в просторный зал, залитый закатным солнцем. В центре зала стояла небольшая, но изящная белая яхта с черной надписью «Нептун» на борту. В ореоле солнечной позолоты судно показалось Боне роскошным и сказочным, вроде Летучего Корабля, способного доставить своего владельца к заветной мечте.
Но вот солнце скрылось за тучами, краски вмиг потускнели, и магия рассеялась. Все. Сказка закончилась, не начавшись.
Лишенная золотого сияния, яхта сразу обрела неприглядный вид: стали видны вмятины и потертости на ее боках, повсюду темнели царапины. Мачта, лишенная паруса, вызывала ассоциацию с кладбищенским крестом, а при взгляде на надпись «Нептун» складывалось впечатление, что ее специально пытались соскрести, но по какой-то причине не довели дело до конца. Первая и две последние буквы были облезлыми, и на их фоне отчетливо выделялась середина слова: «епт».
Маманша потянула Боню к лестнице, которую та, очарованная яхтой, сразу не заметила. На ступенях сверкали россыпи осколков битого стекла, кое-где одинокими сердечками желтели липовые листья. В разбитое окно, выходившее на лестничную клетку, врывался ветер, приносивший с собой мелкую октябрьскую морось.
Поднявшись на второй этаж, они проследовали по коридору мимо распахнутых дверей, и Боня с любопытством вертела головой, заглядывая вглубь помещений. Все они, отмеченные печатью разрухи, производили тягостное впечатление, сравнимое с чувством, которое возникает на кладбищах: как будто стоишь одной ногой в мертвом мире, зная, что однажды провалишься туда целиком. Судя по останкам искореженной мебели, здесь располагались раздевалки и комнаты отдыха для спортсменов. В другом конце коридора пространство распахнулось просторным фойе. За окнами, занимавшими почти всю левую стену, виднелась лоджия, соединявшаяся с пешеходным мостом, ведущим к трибунам на берегу реки. Увидев мост, Боня ощутила болезненный укол в сердце: сейчас ее искалеченное тело должно было уже остывать на одной из этих трибун. Представившаяся картина показалась ей дикой и безобразной.
От неприятных мыслей Боню отвлекли громкие звуки, похожие на звон посуды. Они доносились из-за двустворчатых дверей с табличкой «Столовая», расположенных на противоположной стене. Ожидая увидеть за дверями такую же разруху, как и везде, Боня была приятно удивлена, обнаружив там вполне уютный зал, заполненный столиками, аккуратно расставленными по всему периметру. Окна прикрывали воздушные занавески, в салфетницах белели свежие салфетки, на стенах красовались постеры с изображением белокрылых яхт и речных пейзажей.
Справа зал перегораживала стойка выдачи блюд, позади которой суетился, сильно ссутулившись, какой-то человек с косматой шевелюрой. Повернувшись на звук открывшейся двери, он мельком глянул на них из-под лохм, свесившихся на лицо, и бросил, продолжив заниматься своим делом:
– Располагайтесь! Все почти готово.
Это прозвучало очень заманчиво. Боня подумала, что, наверное, тысячу лет не ела нормальной горячей еды, ограничиваясь перекусами.
Маманша, не снимая куртки, села за ближайший к стойке столик, сложила на нем руки и деловито сцепила пальцы в замок.
– У нас гостья! – крикнула она в спину косматому мужчине, а потом, повернувшись к Боне, сообщила: – Это Друид. Он не очень любит гостей, так что вряд ли составит нам компанию. Но это и к лучшему: собеседник из него никудышный.
Словно прислушиваясь, Друид повернул голову, и в просвете между космами блеснул его горящий любопытством глаз.
– Ничего, со временем он привыкнет, – добавила Маманша, и Боня вскинула на нее удивленный взгляд.
– Со временем? – переспросила она, думая о том, что не собирается надолго задерживаться здесь, как и в целом на этом свете.
Маманша пожала плечами:
– Ты ведь не вернешься к своему «художнику»? – произнесла она скорее утвердительно, чем вопросительно, намекая на синяк у Бони под глазом.
– У меня мама в Америке, – сама от себя не ожидая, заявила Боня. – И я скоро улечу к ней, – добавила она уже более уверенно.
