Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота - Шульте Бриджид (электронную книгу бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗

– Мама, а если бы у тебя были сверхспособности, что бы ты сделала? – спросил меня сын.

– Наверное, я бы хотела летать, – ответила я. – А ты?

– А я бы хотел превращаться в кого угодно, – ответил он, засыпая, – если бы я захотел летать, я бы стал птицей. Мог бы превратиться в оленя или крокодила.

Эти замечательные и трогательные минуты Робинсон отмечает как «занятия с детьми».

В конце концов Робинсон находит около двадцати восьми часов того, что он называет отдыхом. И это в течение недели!

– Но они как-то не слишком похожи на отдых! – протестую я.

– Я всего лишь измеряю время, – пожимает плечами Робинсон и продолжает: – Я не занимаюсь хронотерапией.

Я боялась не только того, что Робинсон найдет у меня слишком много свободного времени, но и того, что он скажет, будто я недостаточно работала. Вместо этого мы обнаружили, что я обычно работала больше пятидесяти часов в неделю. В среднем я спала по шесть часов в сутки, учитывая даже то, что в выходные мне удавалось поспать чуть дольше. Если посчитать все время, проведенное в тревогах и беспокойном состоянии, то каждый час своего бодрствования я проводила, делая несколько дел одновременно.

Мы увидели, что я специально «подчистила» в подсчете некоторые действия, тоже требующие времени: уборку грязной обуви, развешивание верхней одежды, отсеивание почтового спама – а это занимает почти час каждый день! И моя ли в том вина, что я не проводила достаточно времени с детьми? На одной из недель они и их няня болели, поэтому я работала дома. Из семидесяти трех часов времени, которые они бодрствовали на той неделе, я провела с ними только семь часов. Может показаться, что такое присутствие дома было не совсем полноценным: «Я люблю вас, но я работаю. Закройте, пожалуйста, дверь». Но я была дома. С ними.

Я стала задавать себе правдивые вопросы о собственной жизни. Почему я чувствовала, что никогда не выполняю все намеченные дела? Почему я беспокоилась, что не провожу достаточно времени с детьми? На самом ли деле мне нужно было так часто наводить порядок в доме? Почему я думала, что не заслуживаю отдыха, пока не переделаю все намеченное? Почему каждый разговор начинался так: «Как дела?» – «По уши в делах. А ты?» – «То же самое»? Может, это правда, что мы всего лишь выставляем свою занятость напоказ, как говорил Робинсон?

Почему мой муж курит сигары, пока я делаю уборку после детского дня рождения? Когда мы начинали совместную жизнь, мы оба обещали друг другу быть равными партнерами, но как-то получилось так, что именно в мои задачи входят походы с детьми по врачам, поездки с ними на экскурсии, волонтерство на школьной книжной ярмарке и сидение дома, когда дети болеют. Почему? Почему у меня возникает чувство вины, когда я ухожу на работу? Гормоны? Или так устроен мой мозг? Или я стараюсь доказать другим, что только я могу воспитывать своих детей и не дам этого делать больше никому? Поэтому ли я беру все заботы об их воспитании на себя?

Мы с Робинсоном идем на обед в столовую кампуса. Он никогда не торопится. Едва он съел половину, как к нам подошли официанты и сказали, что столовая закрывается в 14:30, а на часах уже 14:45. «А я никуда не спешу», – ответил им Робинсон. Надо было видеть их в этот момент!

Я спрашиваю, знает ли он людей, которым удается из оборванных кусочков времени создать нечто цельное, что помогло бы им нормально работать, проводить полноценно время с детьми, супругами и родственниками, да и найти время освежить свои души тоже. Мне вспомнился знаменитый психолог Эрик Эриксон, который однажды сказал: «Самая полноценная жизнь есть у того, кто достигает внутреннего баланса между тремя составляющими: работой, любовью и игрой».

– Где мне это найти? – спрашиваю я. – Время на работу, любовь и игру для всех нас.

Робинсон пожимает плечами и говорит, что всегда хотел проводить больше времени с людьми, чтобы проникнуть в суть существования современных загруженных семей, но и ему это никогда еще не удавалось. Он застенчиво улыбается: «У меня лучше получается работать с цифрами».

Он задумывается.

– Вы знаете, – говорит Робинсон, – если хотите получить ответ на свой вопрос, вам нужно поехать на следующую конференцию IATUR [6].

– Что это?

– Международная ассоциация исследований использования времени. Конференция будет через несколько месяцев.

– Где?

– В Париже.

Глава 2

Свободное время? Это для монашек

В июле в Париже жарко. Очень жарко. Из аэропорта – сразу на конференцию. Сижу вся в поту в аудитории имени Жана Мулена в Институте политических исследований на улице Сен-Гийом. Чуть не засыпаю от усталости. Я голодна. Мне жарко. Я мучаюсь из-за многочасовой разницы во времени. И слушаю в полудреме монотонные речи о «времени и сбалансированном времени» и непонятных техниках его исследования на ежегодной конференции Международной ассоциации исследований использования времени. Из состояния ступора меня выводит выступление докладчицы, которая рассказывает о результатах опроса двухсот работающих родителей на тему стрессов, вызванных нехваткой времени.

Две трети респондентов чувствуют, что не успевают сделать все дела в тот день, на который они были запланированы.

57 % испытывают беспокойство, что не проводят достаточно времени с семьей.

Почти половина опрошенных каждый день чувствует себя заложником обстоятельств.

60 % выразили готовность сэкономить на собственном сне, чтобы найти дополнительное время.

И 46 % участников исследования рассказали о полном отсутствии свободного времени, даже на то, что они любят больше всего.

Мне показалось, что она рассказывает об Америке – стране вечных трудоголиков. Но титры на слайд-шоу говорят другое. Это Австралия {17}.

Затем речь заходит о Канаде. Докладчица Элен Перкинс, социопсихолог из австралийского Университета Гриффита, говорит, что результаты опроса канадцев, в котором принимали участие более тридцати тысяч представителей работающих семей, показали, что почти 90 % респондентов испытывают «ролевую перегрузку»: они пытаются сделать как можно больше дел, чтобы отвечать требованиям, которые к ним предъявляют их работа и жизнь. А про «игру» даже нет времени вспоминать.

Этот дефицит времени обходится слишком дорого. В масштабном правительственном отчете «Конфликт рабочего и личного времени в Канаде в новом тысячелетии» Министерство здравоохранения Канады подчеркивает, что все больше людей страдают от перегрузок на работе и дома. Растет число депрессий и тревожных состояний. С увеличением количества рабочих часов и уменьшением времени, отведенного на отдых, люди чаще болеют, становятся более рассеянными, а их работа – непродуктивной и безынициативной. Только лишь в 2001 году недостаток времени обошелся бизнесу и системе здравоохранения страны в 12 млрд долларов. В исследовании говорится: «Связь между количеством рабочих часов и перегруженностью, физическим и духовным истощением людей говорит о том, что подобное положение вещей в дальнейшем недопустимо» {18}.

Я села прямо и стала лихорадочно записывать услышанное, ведь не зря же я приехала по совету Джона Робинсона на конференцию. Последние дни перед ней прошли в ужасной спешке. Том опять был за границей. Я быстро организовала приезд няни, собралась, бросила в сумку еще не до конца потраченную кредитку и, все еще не веря в то, что я делаю, уехала в аэропорт, чтобы сесть на самолет до Парижа. Я очень хотела узнать, правда ли другие люди тоже живут в бешеном ритме, когда время рассыпается на части, как конфетти, или я, как ранее сказал Робинсон, исключение. Мне хотелось выяснить, смог ли кто-то найти тот «рецепт времени», который позволил бы не выживать, а наслаждаться жизнью. Может быть, у кого-то получается делать любимое дело, хорошо проводить время вне работы, общаться с другими людьми и «освежать душу» наличием свободного времени и развлечений? Я хотела встретить кого-нибудь, у кого «работа, любовь и игра» сошлись бы в одной точке.