Доктор Павлыш - Булычев Кир (книга бесплатный формат .txt) 📗
Здесь гвоздей не было. Но были захваты.
Отправляемый объект следовало очень четко зафиксировать.
Информация о его габаритах, массе и весе уходила на приемную кабину заранее — за несколько сотых долей секунды до переброса.
Когда ты через мгновение — субъективно оно могло показаться вечностью — оказывался, допустим, в Антарктиде, то «испанская вдова», в которой ты приходил в себя, так же туго сжимала тебя в гибких, упругих захватах. От этого всегда возникало ощущение того, что никакого перелета не было.
На «Антее» кабина выглядела иначе. Здесь во избежание ошибок, опасность которых резко увеличивалась с расстоянием между передающей и приемной кабинами, человек должен был погрузиться в ванну с тягучим киселеобразным раствором- ни о какой одежде и речи не было. Вещи неорганические шли через вторую кабину, грузовую, в небольших контейнерах. Размеры кабин ограничивали возможности снабжения корабля. За сто лет на Земле научились сооружать более крупные кабины, но на «Антее» оставалось, естественно, старое оборудование.
Доктор Варгези, прямой начальник и руководитель практики Павлыша, проверял плотность раствора- его состав должен абсолютно соответствовать составу в земном Центре. А после каждого запуска неизбежно происходили микроизменения от контакта с человеческим телом.
— Ты чего пришел? — спросил доктор. — Тебе еще рано.
— Я себя хорошо чувствую, — ответил Павлыш. — Я был в старой библиотеке и в пустой оранжерее. И в бассейне.
— Зря мне об этом рассказываешь, — сказал доктор. — После космического переноса следует отдыхать в течение суток.
— Я,честное слово, себя хорошо чувствую. А когда Макис прилетит?
Макис был сокурсником. Их двоих отобрали с курса для стажировки на «Антее».
— Ты же знаешь, — Варгези поправил белую шапочку, которую, как утверждали, он не снимал даже ночью, скрывая лысину, — у них, как всегда, неразбериха. Я жду Макиса, а перед сеансом идет информация- ждите биолога До До Ки, который оказывается бирманской женщиной средних лет А я вообще ее не встречал в списках. Ты же знаешь.
Павлыш не стал спорить, хотя знал, что Варгези преувеличивает.
— Я диких кошек видел, — сказал Павлыш.
— Я бы не удивился, если бы здесь водились удавы, крокодилы и летучие мыши. Ископаемое чудище, а не корабль. Если он доберется до цели, это будет такая развалина, что стыдно показаться на люди.
— Вы думаете, что «Антей» развалится?
— Курсант, ваши шутки неуместны. С «Антеем» ничего не случится. Хотя, конечно, надо было еще пятьдесят лет назад вернуть его на Землю.
— Почему?
— Современные корабли передвигаются вдвое быстрее.
— Так это современные. — Павлыш поймал Варгези на логической ошибке и обрадовался.
Остроносый Варгези ему не нравился. Он умел находить дурное в любой светлой вещи. Конечно, психологически- психологию Павлыш проходил- в большом коллективе желательно разнообразие эмоциональных типов. Вернее всего, Варгези попал сюда именно для разнообразия. Но он надоел Павлышу уже в Центре подготовки на Земле, где они оказались в одной комнате.
— А кабины? — Варгези никогда не сдавался в спорах. — Это же прошлый век!
— В них многое заменено.
— В такой кабине я бы не рискнул отправиться к маме в Милан.
— Но отправился сюда.
— Они работают на пределе. Я не удивлюсь, если кабина откажет. И ты понимаешь, что это значит?
— Вряд ли нас отправили бы сюда, если так опасно.
— Речь идет о тщеславии целой планеты. — Варгези почесал переносицу. Когда он сердился- всегда почесывал переносицу.
«А что я делаю, когда сержусь?» — подумал Павлыш. Никогда не приходило в голову.
— Тщеславию человека можно поставить предел. Всегда есть кто-то над ним. Общество, государство. Но жертвой тщеславия целой планеты может стать не только дряхлый корабль- целый континент. «Антей» давно уже не корабль, а символ. Символ нашего всесилия, символ нашей гордыни. Мы, видите ли, бросили вызов Галактике! Нам не страшны расстояния! А разум молчит! Зачем нам этот «Антей» и это путешествие, которое потеряло смысл задолго до его завершения?
— Вы же знаете, что это не так.
— Докажи, юноша. — Движения Варгези оставались размеренными и сдержанными. Он зафиксировал результаты анализа, слил пробирки, отнес их к мойке, потом снял халат, тщательно сложил его. — Докажи мне, что мы с тобой не жертвы тщеславия очень многих людей, каждый из которых бессилен, однако представляющих вместе эфемерную субстанцию- мнение планеты!
— Но сколько сделано за эти годы. — Павлыш вдруг почувствовал себя на экзамене. — Сколько опытов, открытий. Сколько еще будет сделано! В конце концов, даже если корабль не долетит, само путешествие — это уже великое событие! Вы же знаете, что мы долетим. И установим там, на планете, кабину.
— А планета будет пустая!
— Пустых планет не бывает! Эта кабина будет первой станцией в Галактике- мы сможем переноситься за миллиарды километров так, словно остаемся на Земле.
— Пустая кабина на пустой планете!
Павлыш развел руками.
Станцо, который вошел в отсек и, видно, стоял все это время неподвижно, вмешался в спор.
— Джованни, — сказал он физиологу, — не смущай молодежь.
— Пускай закаляется.
— Что тебя ест?
Станцо- шеф телепортационного центра. Он раньше работал вместе с Варгези. Станцо- редкое исключение на корабле. Он здесь второй раз. Он уже отбыл одну вахту шесть лет назад.
— Энергетический предел, — ответил Варгези. — Ты же знаешь.
— Об этом думают люди, которые умнее нас с тобой.
— Умнее нас с тобой никого нет, — возразил Варгези. — И я утверждаю, что весь этот эксперимент полетит к чертовой бабушке.
— Ладно, не будем об этом.
И Павлышу показалось, что Станцо не хочет вести этот разговор при студенте. Как бы подтверждая подозрения Павлыша, Станцо сказал:
— Если ты не устал, отправляйся в кают-компанию. Там нужны молодые крепкие руки.
— Зачем?
— Вернее всего — резать салат.
7
За сто лет «Антей» оброс традициями, как днище парусника ракушками.
Одной из традиций, хранимой свято, был Двойной Обед.
Пересменка на «Антее» проходила в течение недели. По мере того как на корабль прилетали новые члены экипажа, «старики» уходили на Землю. Наступал момент, когда примерно половина «стариков» уже возвратилась на Землю, а половина «новичков» оказывалась на корабле. И в этот день, третий день пересменки, происходил Двойной Обед.
Двойной, потому что он проходил одновременно на Земле, в Центре управления, и на корабле. На Земле половина новичков угощала тех, кто вернулся с «Антея». На «Антее» старожилы чествовали тех новичков, которые туда перебрались. Обеды начинались одновременно.
Никто, кроме двух экипажей, на обеде не мог присутствовать.
Качество угощения было делом чести.
К обеду готовились загодя, неделями.
О некоторых, наиболее удачных обедах слагались легенды.
Десять лет назад смена на «Антее» умудрилась вывести устриц.
Это был выдающийся биологический эксперимент.
Устрицы выводились в искусственной морской воде и должны были вырасти до нужных габаритов за несколько месяцев.
Устрицы подавались тогда на закуску. Мало кто их ел, но поражены были все.
На этот раз обед был шикарным, но не невероятным.
Павлыш пришел в кают-компанию скорее в надежде увидеть Гражину, чем обуреваемый желанием помочь по хозяйству. Но Гражины он не нашел: оказывается, она сдавала дела сменщику. Вскоре из кают-компании Павлыша выгнали — его присутствие там было нарушением традиции.
Тогда Павлыш пошел на нарушение дисциплины. Небольшое нарушение, но тем не менее недопустимое. Он отправился в гравитационный отсек.
Путь туда занял довольно много времени. Хоть расположение помещений корабля Павлышу было известно, в действительности все выглядит совершенно иначе, чем на снимках или планах. Павлыш представил себе положение гравитационных отсеков относительно кают-компании, но дверь, которая должна соединять их, была закрыта. Павлыш решил пройти через пульт управления, но, спутав коридор, попал в полутемный компьютерный зал, где в низких креслах сидели два навигатора.
