Сорванные цветы - Левитина Наталия Станиславовна (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
– Да, ее интересуют только мальчики и тряпки. Она уверена, что вскоре выйдет замуж за такого же богатого и энергичного мужчину, как ее отец, и будет жить без проблем. Возможно, и выйдет, но она и не подозревает, как это трудно – быть женой делового человека.
– О! – искренне изумилась Катя. – Вам разве трудно?
Она действительно не понимала, как может быть трудной жизнь, которая состоит из магазинных прогулок, чтения детективов, задумчивого созерцания накрашенных ногтей и примерок у известных портных.
– Да, Катя, да... Ты даже не представляешь, как же мне тяжело!
– Вам?! Такой красивой и богатой?
Когда обе стороны твердо настроены говорить друг другу только приятное – они неизбежно добьются взаимопонимания. Конечно, Оксана постоянно путалась под ногами, мешала заниматься уборкой и немного раздражала своим тотальным ничегонеделаньем, но все-таки у Кати появился первый друг в Москве, а у жены бизнесмена – новый способ убивать время.
Целых два дня Макс Шнайдер провел в Краснотрубинске. Этого оказалось достаточно, чтобы выяснить обстановку, познакомиться с Максимом Колотовым и быть почти затоптанным батальоном резвых «прусаков» в двухэтажной краснотрубинской гостинице.
Городок ликовал и предавался буйному оптимизму: местная прессочка (не поворачивался язык назвать «средством массовой информации» трудночитаемый листок «Краснотрубинская заря», забитый объявлениями, некрологами и поздравлениями) донесла из столицы слух, что горно-обогатительный комбинат и ферросплавный завод будут приватизированы то ли японцами, то ли американцами.
Краснотрубинцы, на девяносто восемь процентов состоявшие из работников комбината или завода и уже семь месяцев не получавшие зарплату, синхронно испытали жгучее желание отдаться самураям или янки. И ушли, счастливые, в запой. Уникальный промышленный комплекс натужно кряхтел, как раненый динозавр, и со вздохом выпускал в воздух плотные струи черного дыма.
Непонятно почему, но краснотрубинцы связывали мысль об иностранном владении комбинатом со своим будущим процветанием. Они трогательно радовались и спешили вверить свои судьбы заморскому хозяину. Такая детская доверчивость раздражала и огорчала Макса Шнайдера.
– Что вы хотите? – говорил молодой светловолосый и очкастый парень неопределенного рода занятий Максим Колотов. Они со Шнайдером скооперировались еще в шатком самолетике, когда немец внезапно почувствовал, что его внутренние органы коварно пустились в автономное странствие, оставив Шнайдеру жуткое ощущение: беременная женщина при виде еды в самый разгар токсикоза. – Что вы хотите? Они думают, что японцы построят магазин и детский сад, а в цехах поставят аппараты с бесплатным кофе и станут вовремя платить зарплату.
– Как дети, как дети... – твердил Макс Шнайдер, брезгливо отковыривая салфеткой засохший трупик таракана с ручки гостиничного кресла. – Ни одна страна в мире, а ведь дела меня забрасывали в Аргентину, Зимбабве, Таиланд, Исландию, не говорю про Европу, мой родной дом, – ни одна страна в мире не вызывает во мне столь сильного чувства. И я не могу никак разобраться – то ли это ненависть, то ли род особой, мучительной любви.
– Совершенно вы правы, Макс. Россия – как женщина. Больше любят тех, кто причиняет больше боли, – отвечал Максим Колотов.
Мужчины, замученные женщиной-Россией, сидели в гостиничном номере около журнального столика, где стояли бутыль минеральной воды и пластмассовое корытце с вязким супом из индийских трав для Макса Шнайдера и банка пива и хлеб с колбасой для Максима Колотова. Уже ходили в школу дети, родившиеся в год начала перестройки, но краснотрубинские магазины, как и прежде, изумляли посетителей пустотой прилавков. Еду – немецкий шоколад, турецкое печенье, просроченную салями в золотистой фольге – предлагали маленькие и грязные коммерческие киоски. Поэтому предусмотрительный Шнайдер посвятил гастрономической теме целый чемодан из своего основательного шестиместного багажа.
Несмотря на отсутствие кондиционера, по комнате гулял ветерок, и хотя пейзаж, вырисовывавшийся в окне, был безнадежно испорчен трубами комбината, дышалось легко.
– Через час отправляемся в аэропорт, – предупредил Максим Колотов.
Напоминание о маленьком, доисторическом самолете, доставившем господина Шнайдера в Краснотрубинск (в критический момент выяснилось, что у стюардессы нет пакетов, и весь пассажирский коллектив в едином порыве предложил свои полиэтиленовые мешочки иностранному бизнесмену, который постепенно приобретал оттенок консервированной стручковой фасоли), вызвало спазм желудка. Макс взглянул на часы и ответил:
– Время есть.
Это флегматичное «время есть» было новым выражением для богатого словарного запаса Шнайдера, а также – этапным изменением в его взглядах на жизнь. Философскому «время есть», произнесенному с буддийским спокойствием, вместо привычного «время – деньги», энергичный и пунктуальный немец научился у Максима Колотова.
И вот снова Макс Шнайдер заметил, что каждый приезд в Россию меняет его мировосприятие. На этот раз в убогом провинциальном Краснотрубинске к нему в момент внезапного озарения пришло четкое и ясное понимание неповторимости и невозвратности каждой секунды. Конечно, он осознавал это и раньше, но сейчас мысль предстала перед ним выпуклым, ярким зрительным образом: благополучный бизнесмен Макс Шнайдер торопливо вырывает из своего будущего секунды, часы, дни и перебрасывает их назад, за спину, в прошлое. Возможно, краснотрубинский воздух, насыщенный выбросами огромных заводских труб, благодаря своему химическому составу провоцировал внезапное озарение.
Макс Шнайдер с удовольствием прислушался к индийской травке, покойно разместившейся в желудке. Как хорошо. Если бы не предстоящий полет, но пока еще есть время.
За дни пребывания в России представителю «Юмата хром корпорейшн» удалось выяснить, что негласной ключевой фигурой в деле приватизации краснотрубинского комплекса будет Денис Сергеевич Мирославский. Он сам родом из этих мест и, добравшись до кресла замминистра, никогда не забывал о малой родине – курировал все события, происходящие в области, и чуть ли не менял памперсы краснотрубинским младенцам. Хотя младенцы этого промышленного города были так же плохо знакомы с заморскими подгузниками, как их молодые мамаши с Алексом Болдуином.
«Надо выходить на Мирославского», – думал Макс Шнайдер в самолете, проваливаясь в воздушные ямы и обложившись для верности тремя полиэтиленовыми пакетами.
Максим Колотов уверенно вел свою «семерку» по изъеденной дороге с битумо-минеральным покрытием – еще сто километров до приличной трассы, которая меньше чем через сутки приведет его в Москву. Выпускник института международных отношений, любитель пива, знаток японской графики, шести иностранных языков и синтоистских обрядов, журналист Максим Колотов уже полгода собирал и публиковал компрометирующий материал на Дениса Сергеевича Мирославского. Но ни одно его выступление пока не мешало вальяжному и улыбчивому заместителю министра вещать с экрана телевизоров, встречаться с народом и делать свою карьеру. К заявлениям прессы этот влиятельный политик относился как к назойливой собачонке, прилипшей к ноге: аккуратно отодвигал ее в сторону и продолжал путь твердой поступью уверенного в своей правоте человека.
У Яночки Берг возник интересный замысел. Отец улетел по делам в Испанию, Оксана, путем трехдневного изматывающего нытья, уговорила взять ее с собой. Дом наконец-то был в полном распоряжении созревшей в десять лет и в шестнадцать уже основательно перезревшей девицы. Яна решила устроить презентацию своему новому платью.
Поклонница вкусной еды, Яна кропотливо разработала меню фуршета: форель, фаршированные цыплята «Мехико», земляника в креме и прочая снедь – все это можно будет заказать в ресторане.
Хотя бы у «Анны», там прекрасные повара, а директриса – хорошая знакомая отца. Любительница потанцевать, Яна прикинула, что в новом платье ее телодвижения будут особенно выразительны и волнующи. Прирожденная вредительница, Яна потратила несколько дней на придумывание «изюминки» вечера – того, что всех развлечет и позабавит. Роль всенародной забавы веселая девочка решила отвести домработнице.
