За Веру, Царя и Отечество - Шамбаров Валерий Евгеньевич (версия книг txt) 📗
Но положение Наполеона становилось все более шатким. Авантюра в Мексике, стоившая 50 тыс. погибших солдат, кончилась провалом - американцы, едва завершив гражданскую войну, потребовали от французов убраться, угрожая оружием. Поссорились и с итальянцами, расстреляв гарибальдийцев, пытавшихся атаковать Рим. Отреагировать на австро-прусскую войну Наполеон не успел он ожидал победы Австрии, после чего хотел вмешаться с вооруженным посредничеством за соответствующие выгоды. И теперь, оставшись ни с чем, вспоминал, что же ему наобещал Бисмарк, и затеял торг о "компенсациях" в надежде получить то ли германское левобережье Рейна, то ли Бельгию и Люксембург. Французские дипломаты вели себя чрезвычайно глупо. Соглашались на просьбы Бисмарка изложить эти претензии письменно. А канцлер познакомил с ними представителей южногерманских княжеств, и те тут же заключили с Пруссией военный союз. Бисмарк тянул резину, выдвигал все новые оговорки, пока до Наполеона не дошло, что его просто дурачат и не дадут ничего. Он стал делать угрожающие заявления - что и требовалось Бисмарку для сплочения Германии и настройки общественного мнения.
Францию все сильнее раскачивала и собственная демократия, и император пошел на уступки, введя вместо прежней фактической диктатуры парламентский режим. Но это только усугубило положение, и раскачка пошла еще сильнее. Запахло новой революцией. Выход Наполеон увидел в новой победоносной войне, чтобы шовинистический подъем и приобретение новых земель подняли его престиж на прежнюю высоту. И впрямь - стоило начать подготовку к войне, как референдум по вопросу, быть или не быть империи в ее прежнем виде, дал Наполеону 7,5 млн. голосов против 1,6 млн. Предлог был выбран смехотворнейший - согласие одного из Гогенцоллернов стать кандидатом на освободившийся испанский престол, что было объявлено попранием "французских интересов". И даже когда Гогенцоллерны сняли эту кандидатуру, Париж продолжал цепляться, требовать еще каких-то извинений и заверений, что немцы "больше не будут".
Настрой воевать был всеобщим. Депутатам парламента, пытавшимся занять более миролюбивую позицию, толпа била стекла, называла их "предателями" и "пруссаками". Англия и Россия предлагали созвать конференцию по урегулированию. Но куда там! Франция спешила! Потому что рассчитывала... застать Пруссию врасплох! Ну и напоролась. Ведь эта война требовалась и Пруссии как лучший способ завершить объединение Германии. Бисмарк не преминул опубликовать в "Таймс" французский проект аннексии Бельгии, и позиция Британии тоже стала однозначной. Австрийцам не позволили вмешаться русские. А прусская военная машина снова показала свою мощь, и Наполеон III был разгромлен. Впрочем, поражение еще не было катастрофическим - у Франции имелись еще армии, резервы. Но за Седаном и пленением императора грянула революция. Демократы, составившие правительство Национальной обороны, кричали о войне до победного конца, но правителями оказались никудышными. Они "выросли в оппозиции", выучились критиковать и клеймить, но сами не умели ничегошеньки. И пошел дальнейший развал вплоть до возникновения Коммуны.
А Бисмарк получил возможность торговаться, соглашаясь признать ту власть, которая больше даст. Причем демократы ценой дополнительных уступок вынуждены были даже купить право самим подавить Коммуну, считая позором, если их внутренние проблемы будут решать немцы. Падением Франции воспользовалась Италия и смогла наконец-то занять Рим. Воспользовалась и Россия. И 29 октября 1870 г. канцлер Горчаков издал циркулярную ноту о разрыве Парижского трактата. В ноте указывалось, что царь отнюдь не испрашивает у Европы разрешения на нарушение этого вынужденного соглашения. Он просто расторгает его в одностороннем порядке. "Его императорское величество не может больше считать себя связанным обязательствами Парижского трактата, поскольку он ограничивает его права суверенитета на Черном море". В Европе это вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Но реально выступать против России было некому, а Бисмарк с серьезным видом предложил созвать в Лондоне конференцию, где и спустил все на тормозах.
Франция утратила Эльзас и часть Лотарингии, должна была выплатить 5 млрд. франков контрибуции с поэтапным выводом немцев, по мере выплаты. Но главным результатом войны стало окончательное объединение Германии. Бисмарк провел переговоры о присоединении к Северо-Германскому союзу южных немецких государств. Пугал угрозой французского реванша, соблазнял совместным пользованием плодами побед. Да и в Германии на волне триумфа царило такое настроение, что при отказе кого-то из князей его смели бы свои же подданные. В январе 1871 г. в пышных декорациях оккупированного Версаля Вильгельм I был провозглашен германским императором и телеграфировал Александру II: "Пруссия никогда не забудет, что именно благодаря Вам война не приобрела большого масштаба". Но... сразу после победы начальник Генштаба Мольтке начал разрабатывать первый план войны против России...
2. "БАЛКАНСКИЙ ВОПРОС"
В 1872 г. в Берлине на встрече Александра II, Вильгельма и Франца-Иосифа был образован "Союз трех императоров". Хотя стал он чисто номинальным - монархи лишь обменялись нотами, обязавшись сохранять территориальный статус в Европе и совместно решать важнейшие вопросы. Но внутреннего единства между ними не было. Австро-Венгрия, утратив влияние в Италии и Германии, перенацелила свою политику на Балканы, где ее интересы неизбежно сталкивались с русскими. А перед Германией был выбор. Сближение с Россией (но в таком альянсе первая роль принадлежала бы Петербургу) или с более слабой Веной (в союзе с ней лидировал бы Берлин). Бисмарк выбрал второе. Завершив объединение Германии, он откровенно заявил премьеру Бейсту, что причин для разногласий между их государствами больше не существует. И Австро-Венгрия пошла навстречу, сообразив, что утраченного не вернешь, а союз с победителями - дело выгодное.
Но после отмены Парижских трактатов и свержения Наполеона III и у России не осталось причин враждовать с Францией. Мало того, на русских произвели неприятное впечатление как суровые условия капитуляции, так и варварское поведение германских войск, когда с ведома и при поощрении начальства сжигались французские деревни, производились расстрелы заложников, осуществлялись грабежи. Русская армия, что бы там ни говорили на Западе о ее "варварстве", никогда не позволяла себе подобного, это было просто несовместимо с психологией тогдашнего русского офицерства. Среди германского руководства пересказывали случай с баварским солдатом, который спросил своего офицера: "Как прикажете поступить с деревней: следует ли ее сжечь или умеренно опустошить?" Это вызывало благодушные улыбки. Русских представителей, тоже слышавших такие рассказы, они шокировали.
