Ароматы - Кингсли (Кингслей) Джоанна (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Эти прославившиеся, всемирно известные духи произвели сенсацию с самого момента своего появления. Золотистая жидкость в простом флаконе манила, словно магический эликсир. Магия простой цифры ее названия рождала в подсознании ощущение чуда. Но суть была в том, что в этих духах был достигнут небывалый эффект длительности сохранения аромата. До 1921 года женщинам, да и мужчинам приходилось в начале вечера чуть ли не обливать себя духами, чтобы в конце вечера на коже сохранился хотя бы слабый аромат. Формула новых духов Шанель включала альдегиды — летучие органические вещества. Соединяясь с другими ингредиентами аромата, они обеспечивали его стойкость, и теперь достаточно было нанести на кожу всего лишь каплю духов, чтобы аромат держался несколько часов. Кроме того, «Шанель № 5» были первыми духами, воплотившими начало нового пути парфюмерии, — чисто цветочные запахи отошли в прошлое. Раньше женщина должна была пахнуть цветком — розой, вербеной или гелиотропом, варьировались только цветочные запахи. Теперь потребительница духов получила в дар нечто магическое, неуловимое. Формула нового аромата включала неопределимый загадочный эффект желанности и чуда.
Формула была создана в Грасе — древнем центре французской и мировой парфюмерии. Заказчица духов Габриэль Шанель, Коко Шанель, знаменитая Мадемуазель — создательница строгой моды. Простоту одежды в ее творениях подчеркивали длинные нитки жемчуга, изящные шляпки колоколом и, по новому замыслу Мадемуазель, — изысканные духи. Химики Граса вручили ей пять бутылочек-образцов. Проконсультировавшись с Морисом Жолонэй, она выбрала одну из них, которая и стала «Шанель № 5».
Морис работал у Герлена, когда Мадемуазель обратила на него внимание: — Вы что, цыган? — спросила она, бесцеремонно разглядывая красивого статного мужчину с пышной взлохмаченной шевелюрой и длинными усами, одетого с аристократической небрежностью. Он слегка покраснел. — Ну, ладно, беру вас грумом на свою конюшню, — милостиво заявила она. Это не было неожиданным решением: Мадемуазель высмотрела Мориса «на конюшне» Герлена, собрала о нем сведения и решила переманить к себе. А уж если Мадемуазель чего-нибудь хотела, она этого всегда добивалась.
Жолонэй был находкой. Из семьи, которая занималась парфюмерией столетиями, начиная с царствования Карла VII, при котором, то есть в XV веке, они стали парфюмерами. При Людовике XIV они снабжали парфюмерными товарами королевский двор. Все это узнала миниатюрная королева современной моды, восхитив Мориса своей эрудицией.
— А Клод, ваш прадед, поставлял свои изделия Наполеону и Жозефине, — рассказывала она польщенному Морису историю его собственной семьи. Она победоносно улыбнулась. — Ну, а что было дальше, вы расскажете мне сами. «После Клода — потоп», не так ли? Слава «золотых носов» Жолонэй заглохла.
Морис подергал себя за ус. — Клод первый из моих предков построил парфюмерную фабрику с магазином. И погиб, находясь там во время пожара; дом обратился в пепел. Говорят, что поджог организовал главный конкурент Жолонэй Ги Монтальмон. — Морис пожал плечами. — Кто знает… Так или иначе, в двух поколениях «золотой нос Жолонэй» не возродился, пока не вернулся к профессии парфюмера мой отец…
— Который стал главным химиком у Герлена, — закончила Шанель. — А вы были его учеником, не так ли?
— Да, мадам.
— Я — Мадемуазель, — резко поправила она его. — Мадемуазель Франции. Только так ко мне обращаются, Морис. Я буду платить вам вдвое больше, чем фирма «Герлен». Вы будете работать на меня. — Это был не приказ — просто информация.
— Ваш прадед работал над созданием цветочных эссенций, дополненных органическими соединениями, которые должны были усилить прочность аромата. Так?
— Именно так, мадам… простите, мадемуазель…
— У вас есть формула?
— Да. Я не уверен, что это первоначальный список, поэтому нужна проверка. Но формула такого соединения у меня имеется.
— Превосходно! Завтра вы начнете работать на меня…
— Но…
Жест маленькой руки в перчатке оборвал его возражения.
— Вам неплохо бы иметь помощника. У вас есть сын?
Он улыбнулся, восхищенный и очарованный деспотическим обращением крошечной повелительницы.
— Ему только тринадцать. Надо подождать пару лет.
— Хорошо. Используете его, когда он будет подготовлен. Адье, Морис.
Она крепко пожала ему руку. — Мы с вами удивим мир, не правда ли? Он у нас волчком завертится! — подмигнула она ему с лихостью парижской девчонки.
Так оно и случилось — не прошло и года, как родились духи «Шанель № 5».
В 1924 году, когда были созданы оригинальные духи фирмы Шанель «Русская кожа» — с непривычным легким ароматом кожи, Морис позвал сына в свой кабинет, чтобы поговорить о его будущем. Арман вырос высоким красивым парнем с дерзким, немного шалым взглядом — женщины уже заглядывались на него.
— Ты скоро получишь свой диплом бакалавра, — сказал отец, — и начнешь работать вместе со мной у мадемуазель Шанель.
— Хорошо, папа, — послушно ответил Арман, теребя лацкан своей школьной куртки. Работать у отца ему вовсе не хотелось. Больше всего на свете он хотел быть парфюмером и заниматься самостоятельным творчеством, набирая из разных флаконов эссенции, подбирая их, как музыкант подбирает ноты, и соединяя в одном составе, в «аккорде» ароматов, воплотившем подлинную гармонию.
Он знал, что ученичество для него — единственный путь к достижению цели, и все же был недоволен. Он бывал в лаборатории отца на улице Шамброн, 31 и почувствовал, что в своем деле отец не хозяин, а послушный исполнитель, словно старший лакей или дворецкий. Дар, который ощущал в себе Арман, требовал свободной инициативы.
Почувствовав настроение сына, Морис раздраженно сказал:
— Тебе оказана честь. Салон мод мадемуазель Шанель всемирно известен.
— Да, папа, но «золотой нос» у меня, а не у нее.
— Думай, что говоришь! Тысячи таких сопляков, как ты, были бы счастливы, выпади им такая удача.
— Конечно, папа, но у меня талант. Не у тысяч молодых людей, а у одного меня.
— Ты несносный мальчишка! Убирайся, наглец, и научись вести себя прилично!
— Да, папа. — Он послушно вышел из комнаты.
Начав работать у отца, Арман проявил замечательные способности. Морис признавал, что обоняние у сына лучше, чем у него, и главный химик шутливо сравнил «золотой нос» Армана со скрипкой Страдивари — лучшей скрипкой мира.
Работая у отца, Арман поступил на курсы химии в Политехническом училище и окончил их, получив технические знания.
Через полгода он уже принимал участие в совещаниях отца и мадемуазель Шанель. Фирма предложила рынку два новых вида духов: «Рощи на острове» с древесным запахом и «Шанель № 22» — с цветочным.
Мадемуазель обращалась с Арманом фамильярно, посмеиваясь над его победоносной юной мужественностью. Она звала его «мой циветовый котик», «мой хорошенький циветовый котик». Арман знал, что это прозвище в ее устах не оскорбление, а ласка; она произносила его, глядя на Армана пристально и нежно. Но ему все-таки было неловко, что его так называет женщина, по возрасту годящаяся ему в матери. Ведь у циветового кота, или виверры африканской, добывали ценное пахучее вещество, находящееся в мешочке над половыми органами самца. Циветин содержал сильнейший аромат, стимулирующий половое чувство. Однажды в лаборатории, вдохнув его мускусный эротический запах, Арман почувствовал, как у него набухает член.
Но подобное обращение не принижало мадемуазель Шанель в глазах юного красавца до похотливой стареющей женщины. Любовные похождения законодательницы мод были известны всему свету. Как раз в это время она была любовницей герцога Вестминстерского, богатейшего человека Англии. Арман слышал истории об изумрудах, которые любовник посылал ей в подарок в сером бумажном пакете из бакалейной лавчонки, об орхидеях, которыми титулованный влюбленный осыпал ее круглый год, о копченой лососине из Шотландии, доставляемой с курьерами. Шанель была живой легендой, и любовные истории только придавали пряный вкус образу этой обжигающей, как красный перец, женщины — девчонки из парижского предместья, превратившейся в королеву мод Европы и Америки. Для двадцатилетнего Армана ее интимная жизнь казалась чем-то незначительным в сравнении с независимостью и успехом, способностью диктовать свою волю покоренному ею миру. Он надеялся достичь того же, и именно она была для него живым образцом, а не отец — воплощение инертности, исполнитель, довольный положением подчиненного, которое компенсировалось обеспеченной жизнью и чувством безопасности. Дух авантюризма в некоторой степени проявлялся и у матери Армана. Но она не обладала никакими талантами, жила как все, подчиняясь диктату общества среднего класса. Лишь иногда готовила оригинальные блюда и время от времени (Арман обнаружил это случайно) заводила любовников, о чем муж не подозревал или делал вид, что не подозревает.
