Вечный огонь страстей - Хесс Нора (читать книги регистрация txt) 📗
Спустя некоторое время Джулиана лежала в кровати и отрешенно смотрела в темноту. Рядом спал сын.
«Джон всего лишь дважды на короткое время был свободен от забот о ней. А когда появятся свои дети?! Сестра с племянником станут тяжелой обузой для него. Нет, такого не должно быть. Теперь я взрослая женщина». Рождение ребенка, смерть мужа и боль по нему закалили ее и сделали сильной.
Сейчас Джулиана чувствовала, что в состоянии преодолеть любые трудности, по крайней мере, она попробует это сделать. Ей нужен свой дом. Место для нее и ребенка, где они дождутся Сэйта. Теперь она была твердо уверена в том, что как только охотник узнает о них, он вернется, и, засыпая, чувствовала, что его любовь как теплым покрывалом обволакивает ее, как тогда, когда он держал ее в своих объятиях.
ГЛАВА 24
Усталая лошадь, предоставленная сама себе, едва пробиралась через сугробы, местами доходившие ей по самую грудь. Охотник, сидевший на ней, не обращал никакого внимания на то, что делается вокруг, и понятия не имел, где они ехали. Пони сам выбирал дорогу. Сэйт не переставал думать о том, что жизнь для него теперь не имеет никакого значения.
Наконец измученная вконец лошадь остановилась и понуро свесила голову. Некоторое время мужчина продолжал неподвижно сидеть, затем отрешенным и безразличным взглядом обвел местность. Снегопад прекратился. Недалеко он увидел хижину и, чувствуя нахлынувшую усталость, соскочил на землю и, шагая по глубокому снегу, добрался до домика. Дверь заскрипела на ржавых петлях. Сэйт, тяжело шаркая ногами, вошел внутрь, лег, завернулся в одеяло и моментально уснул.
На следующее утро его разбудило легкое ржание пони. Сэйт совершенно отключился и не помнил, как он ехал и как добрался до этого места.
Он приподнялся на локте, ясно вспомнив события вчерашнего дня. Он застонал и снова упал на одеяло, рукой закрыв глаза. Мягкий рукав рубашки скоро стал мокрым от слез.
Целых пять дней Сэйт провел в этой хижине, добывая пищу охотой. Пони кормился нежными ветками молодых кленов. Боль и отчаяние все еще владели им и будут преследовать до конца его дней. Охотник постепенно смирялся со своей судьбой.
Иногда мысли о Джулиане посещали его, но тоска теперь переместилась куда-то далеко в глубь души. На шестой день Сэйт стал собираться в дорогу.
– Надо как-то жить дальше, – пришел он к заключению, собрал остатки еды в сумку и запряг лошадь.
День за днем он помалу пробирался на север. Щетина на его лице превратилась в бороду, волосы беспорядочными прядями свисали на плечи. От снежного ветра ухудшилось зрение и огрубела кожа. Несколько раз встречались индейцы, но отрешенное застывшее неподвижное лицо заставляло их сворачивать с дороги. Между индейцами прошел слух, что вместе со странным охотником идет смерть. Даже медведи и рыси уходили с его пути, и только волк мог быть его спутником.
Сэйт ехал уже четвертые сутки. Его крепкая лошадка пробивалась сквозь заносы по заброшенной тропе, которую охотники прозвали «трассой». Мужчина поднял повыше воротник, чтобы хоть как-то защититься от холодного ветра. В его воображении возникала теплая хижина, и сразу же обрушивались воспоминания о Джулиане. Ночь была на исходе, пони стал спотыкаться от усталости. Сэйт тяжело вздохнул. Похоже они с лошадью снова останутся без ночлега. На пути не встретилось ни одной хижины и вряд ли уже что-нибудь попадется в таких дебрях.
Охотник стал высматривать место, где можно остановиться, заметив впереди себя какое-то движение. Он присмотрелся и увидел старика с мулом. Сэйт стал быстро догонять его.
Перед ним оказался незнакомец с суровым лицом. Из-под лохматых бровей смотрели внимательно изучающие его голубые глаза, по плечам рассыпались седые волосы.
– Как дела, старик, замерз, а?
– Верно. Рук и ног совсем не чувствую. Думаю, вряд ли здесь можно найти место, где можно было бы отогреться… разве что у костра?
Старик запустил руку под енотовую шапку и задумчиво почесал голову.
– Вот что! Милях в двух отсюда есть домишко. Не ахти какой, но можно остановиться. Поехали.
– Большое спасибо, старик. Я уже устал спать на снегу, – Сэйт протянул руку. – Магрудер. Сэйт Магрудер.
Старик что-то прохрипел и пожал протянутую руку.
– Ты тот одинокий волк, о котором рассказывают индейцы, а? Можешь называть меня дедушка Уоткинс. Все меня здесь так зовут.
Сэйт отодвинулся в сторону, пропуская старика вперед, и сам поехал следом за ним.
– Хорошие места, – сказал он в спину медленно ехавшего путника. – Человек может жить здесь, сколько захочет.
– Да, здесь отлично. Много рек, много корма для оленей и лосей. Водятся медведи, рыси, бобры, норки, дикие индюшки.
– Как здесь охота?
– Лучшего места не найдешь. Только ленивый не заработает!
Солнце зашло, к тому времени, как они добрались до домика, похолодало еще больше. Невысокая хижина оказалось довольно прочной, хотя время оставило на ней свой отпечаток – стены поросли мхом.
Уоткинс толкнул дверь, вошел и пригласил Сэйта. Охотник выждал, пока тот найдет свечу. Старик несколько раз чиркнул кремнем и зажег свечу. Аккуратно неся перед собой, старик поставил ее в подсвечник на камине. Согнулся и стал раскладывать дрова. Сэйт осмотрелся.
Комната оказалась небольшой, пол чисто выметен. Но по углам было грязно, В беспорядке лежали меха, сломанные капканы, ружья, побитые горшки и другие вещи, которым было трудно дать название.
Вдоль стены стояли кровати с матрасами из свежих кедровых лапок. Возле очага была длинная скамья, в центре комнаты стол с тремя стульями. Старик поднялся, отряхнул руки и пригласил:
– Снимай куртку и шапку, вешай их на мою одежду, да глотни из кувшина, вон там на камине. Я сейчас найду чем перекусить.
Виски приятно обжег горло и желудок; перехватило дыхание. Уоткинс, усмехаясь, посмотрел на него.
– Он очень крепкий, парень. Но зато быстро согреешься. Сразу забудешь, зачем ты здесь.
Сэйт отдышался и спросил:
– Сюда приходят, чтобы забыться?
– Большинство из-за этого. Конечно, есть такие, которые хотят заработать.
Оба замолчали, погрузившись в свои мысли. Затем старик продолжил:
– А ты почему пришел, Магрудер? Я вижу боль в твоих глазах… утихшую боль.
Сэйт не ответил, продолжая смотреть в огонь. Уоткинс отвернулся и стал доставать мясо из горшка.
– Индейцы говорят, что страдания очищают душу. Как ты думаешь, это так?
Охотник снова промолчал. Старик снял с огня кофейник.
– Давай покушаем.
– Это самый вкусный ужин, который я когда-либо ел, – сказал Сэйт, пережевывая мягкие куски мяса и запивая черным кофе.
Старик от гордости покраснел.
– Вчера утром я подстрелил молодого лосенка. Наверное, поздно родился. Иногда такое бывает.
– Кто учил тебя готовить? Ты был женат?
– Нет, я никогда не связывал себе руки. Но у меня была индианка. Безобразна до ужаса, но чистоплотная и честная. Она спасла мне жизнь. Рассказать, как я ее встретил?
– Расскажи, – охотник вынул трубку и мешочек с табаком.
– Ну, слушай. – Уоткинс достал свой табак. – Мне исполнилось двадцать лет. Я был здоровым, полным сил, построил хибарку и поставил свой первый капкан, – старик задымил трубкой, затем продолжил. – Через неделю я заболел пневмонией, поднялся сильный жар. А скоро совсем ослаб, остались кожа да кости. В доме замерзла вода. Я уже решил, что мне конец, когда в дверь постучалась молодая индианка. Позже я узнал, что у нее недавно умер двухнедельный ребенок и она была вне себя от горя. В бреду я видел, как она разожгла огонь, подошла ко мне, обнажила грудь и напоила меня своим молоком. Я никогда не пробовал ничего вкуснее, – старик уставился в одну точку. – Она кормила меня так всю зиму, даже когда я уже поднялся на ноги. Я не принуждал ее ни к чему, – он честно посмотрел Сэйту в глаза, – она сама захотела меня. И умело обходилась со мной, понимаешь, о чем я говорю? – он хитро улыбнулся.
