Затерявшийся в кольце бульваров - Климман Михаил (хорошие книги бесплатные полностью TXT, FB2) 📗
– Ну вот, тебе же сказали, во вторник в девятнадцать ноль-ноль по этому самому каналу.
– И ты знаешь, как это все сделать – снять, смонтировать, добиться, чтобы твое произведение показали на всю страну? – теперь уже не с меньшей тревогой вступил Брайловский.
– Не имею ни малейшего представления, – честно признался Дорин.
– А, – растерялись теперь уже оба, – а как же?
– Но ведь это уже – техническая проблема, – бодро ответил Андрей, – и, значит – решаемая…
ГЛАВА 63
Самой большой проблемой, как выяснилось, было не снять и даже не смонтировать фильм. Дудоладов, к которому они обратились, вывел их на небольшую частную студию, где брали немалые деньги, но предоставляли все необходимое для кино: от самой новейшей аппаратуры до смазливых девчонок, которые были готовы сниматься в любом виде и в любой роли.
Кроме того, Андрей с Леной, с подачи того же Александра Сергеевича, встретились с неким очень толстым и важным персонажем, который сообщил им, что сам он в конфликт с господином Домашневым вступать не хочет, хотя имеет к нему множество претензий.
Но готов всячески поощрять и поддерживать не только морально, но материально и технически любые происки против означенного господина, при условии, что его, важного персонажа, имя нигде не будет упомянуто.
Собственно, и студия, которая должна была за два дня сделать фильм о Маленьком, принадлежала тому же толстому и важному господину, и он, оценив идею Дорина, велел оказывать ему всяческое содействие и предоставить максимальную скидку. Таким образом, толстый и важный умудрился еще и заработать на том, что кто-то борется с его врагом.
Руководитель студии – шустрая тощая девица, все время плотоядно посматривающая на Андрея, обязалась одной ей ведомыми путями добыть копию пленки, которая должна была идти в эфир во вторник в девятнадцать. На военном совете было решено вставить в эту пленку куски допроса Лектора и откровенных признаний подруги Эллери, которая действительно согласилась дать показания.
Она только просила, чтобы снимали ее в полутьме и изменили голос. Сделано это было не только из страха, но еще и потому, что она не хотела демонстрировать своего обезображенного лица, над которым поглумился Маленький.
Затем после такого монтажа надо было каким-то неведомым пока путем подменить пленку в Останкино, когда настанет время вещания на Москву. То, что на всю страну пойдет другой, рекламный фильм о Домашневе, Андрея не волновало – все равно самые важные зрители жили в столице и все судьбы решались здесь же.
Люда, выслушав этот план, сильно усомнилась в его реальности, но сказала, что сама мало понимает в этом процессе и поэтому постарается узнать в Останкино, как технически проходит эфир и что можно сделать для осуществления проекта.
Они обратились к костюмерше, после того как попросили «важного и толстого» найти более подходящего человека в Останкино для реализации замысла Андрея. Но тот, сказав, что, конечно, имеет выход на владельцев всех каналов, но сам подставляться не будет, соскочил. Он пообещал обдумать вариант, чтобы пустить эту новую пленку на другом канале, но в голосе его было столько сомнений, что Андрей попросил его успокоиться и не утруждать себя такого рода сложной работой.
Тот обрадовался и честно признался, что не знает, что делать с тем продуктом, который Дорин собирается произвести, и согласился помочь ему для собственного удовольствия. Он не исключал, что просто раздарит копии друзьям или будет смотреть у себя на даче. Впрочем, использовать связи работников принадлежащей лично ему студии он не запретил.
Тощая обожательница Дорина сообщила, что то, что они задумали, – невозможно в принципе и даже объяснила почему. Оказывается, кассета с записью все время находится в руках у выпускающего редактора, и именно он вставляет ее в аппарат. Даже если договориться с этим редактором и он запустит новую запись в эфир, сидящие в студии вещания, а их там человек пять, а то и семь, быстро заметят подмену и дадут рекламу или заставку, а кассету изымут. Наверное, можно попробовать договориться и с ними, но это уже намного сложнее. Но кроме этого, есть еще и инженеры, обеспечивающие эфир, а они сидят в другой студии и тоже имеют возможность прервать передачу.
– Вы что, хотите купить половину Останкино? – насмешливо спросила она.
– А что – это проблема? – неприязненно спросил Андрей.
– Там, конечно, почти все продаются, но очень трудно будет скоординировать ваших людей и направить их против тех, кого вы еще не купили. Полный бардак устроить можно, даже, я бы сказала, нетрудно, но провести что-то перпендикулярное или противоположное по отношению к главной линии – сомневаюсь.
Андрей «тощей» не поверил, тем более что она работала в Останкино четыре года назад, сейчас там многое могло измениться. Да и просто – противная баба, делающая вид, что все на свете прошла и с той стороны вышла. А Людмила умничать не стала, а просто пообещала узнать.
– Ты читала «Граф Монте-Кристо»? – спросил ее перед уходом Дорин.
– Да, в юности, – удивилась она.
– Помнишь, как там он разорил, по-моему, Данглара?
– Не помню, конечно, – ответила Людмила, но почему-то улыбнулась.
– Ну как же, – нетерпеливо сказал Андрей, – помнишь, он явился на телеграфную вышку и предложил этому служащему, который там находился, не заметить, что ему передает предыдущий работник, а отправить последующему новый, приготовленный графом текст.
– Да, теперь вспоминаю, – согласилась Людмила, – только не пойму, к нам-то это какое отношение имеет?
– Самое прямое, – догадалась Лена. – Ты помнишь, какими аргументами Эдмон Дантес убедил телеграфиста?
– Денег дал?
– Точно, – ответил Андрей. – И у меня к тебе просьба, помни, пожалуйста, что это всегда очень серьезный аргумент, и применяй его по необходимости.
– Да ну вас, – отмахнулась она, почти обидевшись. – Я так не умею, просто поговорю с людьми, пойму, от кого и что зависит, а вы уже будете сами свои аргументы применять.
Люда уехала в Останкино, «просто говорить с людьми», «тощая» – снимать подругу Эллери, а Дорин с Леной начали прикидку сценария будущего фильма.
Сначала Андрей хотел, чтобы на каждую сентенцию Маленького следовал контрапунктом новый кусок. Он – про преступность, а мы – доказательства, что он и есть преступник, он – про мораль, а мы – рассказ несчастной женщины, как он ее мучил и унижал, он про…
Идея была красивой, но невыполнимой. По словам «тощей», копия кассеты, которая выйдет во вторник, будет у нее в руках только в понедельник, и за сутки так тщательно подобрать материал не удастся.
Кроме того, Андрею не нравилось, что все показания против Домашнева – только от свидетелей, а ему хотелось какого-нибудь саморазоблачения.
– Понимаешь, – горячо сказал он Лене, – хочется, чтобы он сам против себя выступил. Надо его как-то подловить в его пакостях и снять.
– Угу, – кивнула головой Андреевская, – или спровоцировать его на пакость, а потом снять. Тебе это не напоминает программу Мити Вола под названием «Синусоида»?
– Отличная идея, – словно не слыша иронии, подхватил Андрей. – Женщину ему подставить, чтобы он начал издеваться? Нет, это нехорошо. Довести до него какую-нибудь неприятную информацию и посмотреть, как он будет бесноваться?
Лена с удивлением смотрела на мужа.
– Придумал! – радостно закричал он. – Смотри, надо, чтобы в безлюдном месте к нему обратился нищий за подаянием. Я абсолютно уверен, что Маленький впадет в ярость и натворит чего-нибудь, а мы в этот момент его будем снимать. А, как идея?
– Отвратительная, – тихо сказала Лена. – Во-первых, ты пытаешься разбудить в человеке самое низменное и поганое. Во-вторых, подставляешь какого-то несчастного нищего. Ты представляешь себе, что с ним сделает Маленький, если ты прав?
– Так что получается? – повернулся к ней Дорин. – Ты меня осуждаешь или это мне кажется?
