Точка отсчета - Крабов Вадим (читаемые книги читать txt) 📗
У хозяина таверны Борис выяснил имена: Чик, Андрей, Леон. Больше чем за декаду до происшествия парник-Чик привел любовницу и стал жить с ней. Симпатичная девица по имени Грация, по виду — архейка, но по ухваткам и высказываниям — простолюдинка. Такие встречаются в домах терпимости. Съехали за пару дней до преступления. Вели себя непримечательно, скромно.
Похоже, отпадают, но надо дождаться проверок всех домов терпимости. Связь с криминалом пока не выяснили, но роют. Текущие, естественно, на контакт не пошли, но из других источников, у обслуги, выяснили: Андрей — орденский ученик из бедного местного рода Просперов. Приплыли. Скорей всего, точно ложный след. Проклятый однорукий все крутится в голове! Странно, почему местный ученик жил в таверне, а не дома? Надо поручить выяснить.
Только через полторы декады после начала расследования Борис понял, чем его смущал однорукий. Показания единственной свидетельницы: грабитель прижал ее к стене одной рукой! Вторая никак не проявлялась, и в памяти маг прочитал, что, перед тем как уснуть, рабыня билась ногой, будто о деревянное. Потом упала какая-то деревяшка, и нога стала проваливаться в пустоту, пока не тряхнула что-то легкое. Лишь после этого уснула. Эта странность и крутилась в голове, зацепила. Тогда, в горячке других следов, пропустил, зато теперь! Деревянная рука, которая отвалилась, короб со льдом на поясе!
Нашел! Но… это невероятно! Всего лишь ученик Текущих, и такое! Правда, любопытный ученик: дома появился один раз, предупредил, что перевелся из Кафарской Горгоны… Опять же мотив, куда без него! Он неизвестен. Там не просто грабеж, там казнь.
У Бориса зудело в одном месте от нетерпения, но пока докладывать нечего. Царь любит полностью раскрытые дела, чтобы четкий вопрос — четкий ответ. Тем более спешить особо не надо, преступники давно легли на дно или ушли из страны. Надо проверить конкретно эту троицу на всевозможную связь с Марком. Нет, четверку — прибавим девицу. А кто наводчик? Очень знающий наводчик, доверенное лицо хозяина. Томила? Жена? Проверить всех четверых на связь с ними не помешает. И придется заново съездить на виллу. Снова, еще тщательней допросить всех. Решил ехать сам и без мага. В этом деле толку от него немного.
Дело сдвинулось! Борис всем своим многолетним опытом, нюхом ищейки чувствовал — он на правильном пути. Запахло торжеством раскрытия дела.
Не пора ли объявить розыск? Пора. Всех Следящих по всей Месхитии необходимо озадачить на предмет этой четверки. Пусть так и останется — грабеж виллы. Проследить и вызвать меня. Ни в коем случае не задерживать! Я сам организую задержание, если это вообще они. Сболтнут лишнее о столичных тайнах. Ну и дарки с ними! Я верно служу, раскрываю преступление, а все эти тайны вокруг хранилища… я не виноват. Идите к Тартару, Томила и другие шишки!
Кстати, он выяснил о зеленоглазой сучке еще больше. Неоспоримые факты. Ничего она ему не сделает, иначе не только не видать ей Верховенства, о котором мечтает, но и сама жизнь повиснет на волоске. Погорячилась она тогда с воздействием. Оно и понятно, старый любовник и деловой партнер. Интересно, как она собиралась забирать найденное золото? Вокруг стражники, обязательно хоть один Следящий. Сорвалась женщина, не подумала. Эх, найти бы ее связь с грабителями! Они ее кинули, вот и разнервничалась. Красота!
Следящий За Порядком любил свою службу. Вовсе не высокий чин. Хотя нет, его тоже, но особо — раскрывать преступления. Чем запутанней дело, тем больше гордости, когда его разгадаешь. Наказание его почти не волновало.
Глава 17
Утром за несколько миль до стен Ольвии беглецы выехали на широкий мощеный тракт, один из пяти ведущих к порту. Борки побежали веселее. Леону пришлось пересесть с единорога на козлы второй телеги. Везти повозку на привязи стало неприлично. Большие караваны и одиночные повозки в обоих направлениях встречались все чаще и чаще.
Тяжкие раздумья, «как миновать таможню», разрешились сами собой.
— Сворачиваем! — скомандовал Чик, показав на расположенный неподалеку трактир с большой вывеской «Веселый таможенник». Перед ним на обширной поляне стояли три каравана из четырех-пяти крытых повозок.
Из местного опыта он знал, что взятки здесь берут не хуже, чем в России, а из земного участия в контрабандных махинациях вынес, что договориться с таможней удобней заранее, через посредников. Тем более что две крестьянские телеги среди добротных купеческих кибиток так и напрашивались на досмотр.
Охранять груз остался Леон, остальные зашли в большое здание трактира.
В тесном обеденном зале шумно гомонили десятки людей. От открытого очага с тремя тушами ягнят на вертеле доносились аппетитные запахи шашлыка вперемешку с подгоревшим жиром. Дым уходил в большой кирпичный дымоход.
Ягненок на вертеле наверняка фирменное блюдо, ранее Чик с таким не стакивался. Чистый Голливуд. На секунду мелькнула мысль о доме и пропала. Надо заниматься делом, а не пустой ностальгией.
Чего скрывать, теперь он тяготился Грацией. Стыдился, но ничего не мог поделать. С ней было скучно. По ночам она донимала вопросами, общий смысл которых сводился к извечному: «Ты меня любишь?» Ответ типичный: «Ну конечно!» Прекрасно видела его охлаждение и страдала. Не плакала, так как однажды Чик из-за ее слез перелег в другой конец шатра. В отместку для повода к ревности Грация стала уделять внимание Андрею. Но в последние дни они весело болтали уже не из злости на Чика. Ей действительно с ним интересно — нашли общие темы. Чик не спрашивал о чем. По старой привычке ревновал и в то же время радовался. Все-таки чувствовал перед ней вину. По сути, она спасла его из рабства, потом влюбилась, а он… в ответ спас ее, чем гордился, но и поддержал чувство, дал надежду. Влюбился, если ту страсть можно назвать любовью, а в итоге бросил. Как всех женщин до нее.
Поболтав день с Андреем, Грация возвращалась и признавалась в любви, требуя ответного признания. Сексом не занимались. Чик активность не проявлял, и Грация стеснялась настаивать. Она-то понятно: природная скромность со строгим воспитанием не позволяли и собственная горячая страсть угасла в ответ на охлаждение любимого, но себя-то Чик не узнавал. Вернее, с неудовольствием узнавал себя прежнего — так поступал на Земле перед расставанием с очередной любовницей. Тогда спасала активность самих баб или изрядная доза алкоголя. Сейчас просто спали рядом.
Шесть дней — это много для размышления в одиночестве, на пару с верным Воронком. Многое передумал в непривычном безделье и, кажется, многое понял.
С трудом нашли маленький свободный столик в самом углу. Как только разместились втроем на двух коротких лавках, подскочил официант. Чику пришлось кричать, перекрывая галдеж толпы купцов и охранников.
— Два кувшина ольвийского прошлогоднего, один с собой, четыре порции вашего ягненка, одну в горшке, и всего остального для усталых купцов… И фруктов, — кивнул на Грацию. — Да! Во дворе две повозки, животные голодные. Пошлите кого-нибудь накормить.
— Придется подождать пару статеров, господа купцы, смотрите, сколько народа, — предупредил молодой разносчик, — о караване не беспокойтесь, позаботятся, — сказал и исчез.
— Ой, — забеспокоилась Грация, — а там Леон один! Они ничего не сделают?
Андрей с Чиком одновременно посмотрели нее. Чик удивленно, Андрей иронично:
— Видишь ли, красавица, видимо, ты всю жизнь прожила в селении, — отвечал преувеличенно серьезно, — поверь прожженному путешественнику. Так открыто при свете дня в присутствии кучи других купцов не грабят. Хочешь, расскажу тебе, как разбойники нападают на караваны?
Грация уловила иронию.
— Почему ты всегда надо мной смеешься! — возмутилась и обиженно отвернулась.
«А чего же ты с ним целыми днями болтаешь! Веселишься, — язвительно подумал Чик, — давай, Андрюша, действуй активней, сними с меня этот груз». И немножко устыдился. Совсем немножко. И совсем чуть-чуть приревновал.
