Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе - Рид Дуглас (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Сегодня очень часто говорят о том, что доказательством существования демократии на Британских островах, наличия в Британии свободы слова является та свобода, с которой все пишущие могут рассуждать о таких вещах, о которых я говорил на страницах этой книги — о вещах, которые кажутся для меня настолько очевидными, что спорить об этом просто не имеет смысла. Возможно, это и доказывает наличие останков твердости и известного упрямства в британском характере.
Но я лично в этом не уверен. Я, скорее, полагаю, что правители Британии настолько уверены в себе, настолько крепко сидят на своих местах, настолько мало учитывают настроения масс и настолько сильно верят в свою способность вывернуться в любой, даже самой тяжелой ситуации, что им нет нужды обращать внимание на то, что кто-то там что-то сказал или написал. Парламент укомплектован сотнями людей настолько принципиально податливых, что, например, в понедельник они отдают все силы на поддержку правительства и с пеной у рта и завидной решимостью кричат о том, что никоим образом нельзя вводить всеобщую воинскую повинность, а неделю спустя с таким же энтузиазмом аплодируют решению того же правительства ввести в стране эту самую повинность.
Из песни слов не выкинешь…
Для нас крайне опасно то, что все эти шишки, занимающие ключевые посты в коридорах власти и при этом слепо доверяющие Адольфу Гитлеру, спасителю от большевизма, даже сегодня имеют огромный вес во всех наших делах. Недавно я слышал, как человек, которого они называют «лорд Гм-Гм» (уж и не знаю почему) {73}, озвучивал ряд тезисов, которые лорд Лотиан {74} написал и предал огласке еще три года назад. Я думал, что обо всем этом уже давно позабыли, но нет, все они хранились в нацистской картотеке и вот теперь, в 1940 году, эти более чем странные утверждения вновь явились на свет. Сегодня лорд Лотиан — наш посол в Вашингтоне.
Вот по этим-то причинам я и боюсь этого мира, если мы сможем довести дело до него — я имею в виду некую договоренность за столом переговоров, которая будет достигнута после того, как Германия намекнет, что она не имеет желания продолжать эту войну. И вот, учитывая все эти факторы, я смотрел на солдат, возвращавшихся на пароходе через Ла-Манш домой, и видел среди них призраки людей, проплывавших этим путем двадцать лет назад, охваченных энтузиазмом победы и преисполненных больших надежд на будущее, в котором такие герои будут жить.
Приехав в Лондон, я попал в мир светомаскировки. Я чувствовал себя так, словно меня с головой погрузили в бочку с чернилами. Ужасная вещь эта лондонская светомаскировка, но совершенно, по-моему, бессмысленная, потому что даже мой опыт полетов над городом показывал, что скрыть Лондон с широкой серебристой лентой Темзы от взоров подлетающего врага вполне мог даже небольшой туман. А вот если они придут по суше, то скрыть город уже не удастся. Но тогда вы можете отбить и изгнать их.
Я считаю, что лучший способ сбить с толку вражеских летчиков — это осветить как можно ярче прожекторами сам город и ближайшие окрестности. Тогда под брюхом вражеских самолетов окажется молочно-белая пелена, прикрывающая призрачную картину, в которой они вообще не смогут разобрать ни одной детали.
В Лондоне, который предстал передо мной, г-н Чемберлен произносил в Меншен-хаузе речи об опасности неконтролируемого роста заработной платы. Полагаю, что британский премьер, человек сам по себе богатый, руководствовался исключительно всемирно известным британским чувством юмора, когда выбирал в качестве аудитории собрание других состоятельных людей, а в качестве площадки для выступления — Меншен-хауз с его священными традициями, ароматом черепахового супа, и все это для того, чтобы сказать рабочим, чтобы они не боролись за повышение зарплат. Крохи со стола богачей…
И конечно же, г-н Чемберлен говорил, что «начнет раскручиваться ужасающая спираль», если зарплаты с криком «Повысьте нас!» ринутся в весьма рискованную гонку за ползущими вверх ценами. Думаю, что всем молодым людям, юношам ли, девушкам, стоящим на пороге взрослой жизни и грядущих трудностей, их благоразумные родители должны обязательно рассказать о том, что же на самом деле означает слово «зло». Когда растут цены — это позитивное движение вверх. Когда вслед за ними растут зарплаты — это уже ужасная спираль.
В той Англии, в которую я вернулся опять, некий любитель пострелять лис писал, жалуясь, в специализированный журнал (сам он находился в это время на передовой во Франции), что французы не разрешили ему поохотиться на лис в их полях. Ему даже показалось, что они не относятся серьезно к этой войне. И когда он обратился к ним с вопросом, желая прояснить свои сомнения, они ответили ему, что к этой войне они относятся более чем серьезно, потому что это война — за их родину. Как же мы, англичане и французы, любим и понимаем друг друга! В моем отеле в Париже рекламировали гренки с сыром по-валлийски. Кроме того, в Париже совсем недавно вышел на экраны один из первых британских пропагандистских фильмов, снятый для того, чтобы произвести впечатление на наших союзников и весь остальной мир, явив пред ними нашу боевую мощь. Начинался фильм со сражений при Креси и Азенкуре {75}…
Вот так!
Сегодня мы живем в ревущие сороковые {76}, в четвертом десятилетии двадцатого века, в 1940 году, и сегодня, когда гибнут тысячи людей, мы можем сказать, что перед новым поколением, детьми бури, теми, кто родился сегодня и лежит еще в колыбели, лежит самое бурное будущее, равного которому мы еще не видали. Война, которая хочет покончить с войной, никогда не заканчивалась. Вот и теперь она просто возобновилась. И нынешняя ее ипостась еще не миновала стадии «война ради войны»; она еще не оформилась вполне.
Что это будет за война? Война за свободу? Но свобода с каждым днем все уменьшается, а злоупотребления ею растут. В якобы лишенном каких-либо стеснений курятнике — при этом все передвижения в нем строго регламентированы и больших ограничений в нем вообще никогда не было — свободные лисы, эксплуатирующие массы, наслаждаются невиданной дотоле свободой.
Или это война, которая должна покончить с Гитлером, но после которой начнется эра Геринга? Стоило ли приносить в жертву миллионы людей в «ревущие двадцатые», чтобы устранить деспотический режим кайзера и двадцать лет спустя взрастить режим Гитлера? А в «ревущие сороковые» принести в жертву еще несколько миллионов людей, дабы уйти от гитлеровского режима, но вернуться к режиму Гогенцоллернов и Геринга?
А может, это война за выживание богатых? Война джентльменов или язычников, направленная на то, чтобы возвести на трон великодушного борца с язычеством? Так ради чего все это происходит? Наверное, об этом знают только инопланетяне. Мы — нет.
На протяжении столетий Европа двигалась, пусть медленно, но вполне ощутимо, в направлении идеалов человечности и правосудия. За первые четыре десятилетия двадцатого века Европа уже совершенно четко и определенно начала двигаться назад. Фактическое рабство, массовые ограничения свободы, эксплуатация населения, несправедливость вернулись в нашу жизнь. Конечно, они всегда маскировались под всякими благообразными масками, в первую очередь, под такими словами, как «патриотизм» и «национализм», но и паразиты, эксплуататоры, антипатриоты, надсмотрщики, губители человеческих душ точно так же использовали расцвет «либерализма», «гуманизма» и «справедливости» для своих собственных целей, внося свой вклад в общий процесс разложения. «Как? Вы хотите преследовать меня только за то, что у меня на предприятии потогонная система производства, или потому, что я содержу публичный дом? А как же насчет равенства, свободы, справедливости?»
Наконец, война покажет, можно ли будет возродить в Европе пусть медленное, но продвижение к благородным идеалам, которые многие, сознательно или нет, желают обрести всей душой и за которые борются. Или же мы увидим, что это всего лишь часть процесса упадка в условиях жизни, мысли и человеческого поведения, которое продолжается беспрерывно вот уже сорок лет.
