Принц Волков (ЛП) - Кринард Сьюзен (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Потребовалась вся, до последней капли, сила его воли, чтобы сдержаться и не повалить ее на пол пещеры, освобождая себя, погружаясь в горячее, жаждущее тело. Он собирался продолжать ласкать ее губами и языком до тех пор, пока она бы не взмолилась о том, чего он и сам так безрассудно хотел. Но она внезапно скользнула руками к его плечам и, вцепившись в них, приподнялась ему навстречу, ее соски ласкали его грудь. Ее рот заявил права на его, ее руки скользили между их телами к твердости, натягивающей его одежду, ставшую непрошеными оковами. Она водила пальцами по всей плененной длине его мужской плоти, пока он не застонал, а она тихонечко не засмеялась с женским триумфом напротив его рта. Дикость нарастала в нем, он смял ее губы своими, но она вдруг стала такой же неистовой, встретив его с сопоставимым исступлением.
В ней не было нежности, когда она нетерпеливо срывала его брюки, расстегивая пуговицу за пуговицей, пока не освободила его. Она не стала ждать и взяла его в руки. Дрожь ее пальцев оказалась лучшим из всех предыдущих ощущений. Отстраненно он понимал, что были и другие, более искусные в любовных ласках, но никто, никто не делал его таким до крайности беспомощным. Сейчас она была той, которая доминировала, требовала, дразнила сладкой, мучительной жаждой. Ей не нужно было умений, чтобы раз за разом подталкивать его к краю, всегда останавливаясь, прежде чем он утратит контроль. И он еще не осмеливался потерять контроль, не сейчас. Не прежде, чем он сделает ее своей.
Каким–то образом со своей хрупкой силой она опустила его на спину, обвивая ногами, видение ее великолепной наготы наполнило его взор. Когда последнее препятствие в виде его брюк было преодолено и забыто, она приостановилась, чтобы посмотреть на него, нежный овал лица был залит румянцем страсти, ее глаза, расширенные, дикие и бесстыдные, пожирали его тело. Потом она отправила вслед за взглядом свой рот, лаская его, паутина волос щекотала живот, доводя до точки кипения, заводя столь далеко, что его пальцы сжимали ее руки с силой, оставляющей синяки на нежной плоти.
Джой почувствовала его хватку, боль была неотличима от удовольствия. Восхитительный ответ его тела, его твердая несгибаемая плоть были соблазном, которому она была готова подвергаться снова и снова. Она замерла, чтобы взглянуть на его лицо, столь безудержное, будто напряженная непреклонность его черт смягчилась и сменилась сосредоточенностью совсем иного рода. Джой чувствовала свою власть над ним, наслаждалась ею и неистовым, необузданным исступлением, которое контролировала, понимая, что в этот момент главенствует именно она.
В то мгновение, когда девушка была полностью уверена в своем превосходстве, в том, что подчинила его своей воле, она утратила свою хрупкую победу. С несомненной силой, будто бы она была не больше, чем созданием из теплого воздуха и отблесков огня, он опрокинул ее на спину на свои бедра, пока она снова не оказалась лежащей и полностью открытой ему. Он держал ее так крепко, что она не могла шевельнуться, его глаза, поймавшие ее взгляд, были наполнены таким неистовым безумием, что она почти испугалась. Момент быстро прошел, поскольку в последующих действиях не было места страху.
Едва различимым движением он перенес ее спину на заброшенный спальный мешок, опускаясь на колени между ее бедер. Его руки обжигали, словно раскаленное железо, ставшую до крайности чувствительной кожу, когда он притянул и приподнял ее бедра – если бы в этот момент она захотела отказаться от того, что последует дальше, ей крайне затруднительно было бы сделать это из такого совершенно беспомощного положения. В его глазах не было ничего человеческого. Джой попыталась потянуться к нему, смягчить свирепость, но он опустился на нее, пришпилив руки к бокам. Люк навис над ней, и на короткий момент темнота, поглотившая бледно–зеленое золото его глаз, отступила настолько, что Джой осознала, что видела там, а он узнал ее и вспомнил, кем она была. Вспомнил все, что было до этого.
В этот тревожный миг она подумала, что он снова оставит ее, резко оттолкнет, откажет ей и себе. Он закрыл глаза и откинул голову, беззвучный крик, казалось, застрял в его горле, по скулам ходили желваки. А потом он снова встретился с ней глазами, и в его взгляде не было ничего, кроме страсти и очевидного желания. И принятия.
Она не понимала, но уже не было времени для понимания. Только ощущения. Он опустился, захватывая зубами мягкую кожу на плече, подтягивая ее к себе, пока его восставшее орудие безошибочно не нашло свою цель. Она закричала от удовольствия и облегчения, когда он вошел в нее, погружаясь так глубоко, что только сейчас она поняла, что пустота, наконец–то, заполнена.
Когда он начал двигаться, она почувствовала, что сжимает пальцами ткань под ними при каждом толчке, услышала, что ее прерывистое дыхание подстраивается в такт его движениям, и во всем мире не осталось ничего, кроме этого первобытного ритма.
Люк мог слышать барабанную дробь ее сердца под своим, ее груди напрягались под ним, подымаясь и опускаясь в неровном дыхании. Она была восхитительно жаркой и тесной настолько, насколько он не мог себе представить, созданной идеально подходящей ему, что он знал – это судьба. То, с чем боролся, было столь же неотвратимым, как смена сезонов и выпадение снега.
Она выгибалась и стонала под ним. Когда он освободил ее руки, они стали царапать ему спину, оставляя огненные следы. Вместе они раскалились, слились воедино в пламени, которое опаляло пещеру сильнее, чем любой смертный огонь. Ее ноги с силой сомкнулись вокруг его бедер, побуждая к действию. Он не нуждался ни в каких побуждениях. Он позволял ритму вести себя, удерживаясь на краю, посасывал место укуса в углублении ее плеча, успокаивая его языком. Даже ее вкус подводил его к пику, поэтому он на мгновение оторвался, чтобы заглянуть ей в глаза. Они были влажными от слез, и он высушил их поцелуями, он знал – это не слезы боли. Не могло быть никакой боли. Только удовольствие. Он протиснул руку между их телами, чтобы ласкать изысканные складочки и отыскать центр ее сладких ощущений, он поглаживал ее, а она содрогалась, сжимаясь вокруг него снова и снова.
Наконец настало время, когда он понял, что больше не может сдерживать требований своего тела. Ее движения под его ласкающими пальцами становились более настойчивыми, и он сдерживал себя, пока она не забилась в конвульсиях, поглощенная жарким потоком, уносящим его за собой, не выкрикнула его имя, когда он погрузился в объятия огненной сердцевины её тела, найдя собственное освобождение.
Только звук их дыхания сопровождал потрясение после взрыва страсти. Люк оставался в ней, не позволяя полному весу своего тела давить на неё, смаковал это ощущение, не желая её отпускать. Ее пальцы путешествовали по его спине, разглаживая кожу в местах, которые поцарапала ногтями, как бы исправляя крошечный вред. Ее глаза были полуприкрыты, когда она взглянула на него. Он нагнулся, чтобы поцеловать арки бровей, все еще оставаясь в ее уютной теплоте, и перекатился на бок, увлекая ее за собой; одна рука оказалась свободной, чтобы убрать влажную прядь, прилипшую к ее щеке.
Её голова покоилась на его руке, Джой прижималась лицом к его груди, он ласково теребил ее волосы, пока не прошли последние отголоски дрожи. Когда она взглянула на него, ее глаза сияли тихой радостью, которую он чувствовал каждой косточкой. Он понял, что все его опасения были бессмысленными. Даже его бабушка поняла это. Эта женщина в его руках стала единственной с того момента, когда он увидел ее. Люк хотел навсегда сохранить ее частью себя, он закинул на нее ногу, удерживая, словно она хотела убежать. Но она положила руку на его плечо и подвинула свои ноги так, что они переплелись в одно целое.
Они уставились друг на друга в том бессловесном общении, которое пришло с их занятием любовью. Ее глаза были столь прекрасны, что пустота в его душе заполнилась до предела. Она одна ее заполнила. Ему снова захотелось поцеловать ее, исследуя все до единого изгибы и впадинки на лице и теле, но приятная слабость и глубокий мир между ними был слишком чудесным, слишком хрупким, чтобы рисковать.
