Воспитан рыцарем - О'Санчес (Александр Чесноков) (прочитать книгу TXT) 📗
— Как это?
— Так это. Соперничать с твоим упрямством способна лишь иногда присущая тебе тупость, сиречь — лень ума. Но и я не умнее оказался. Есть хочешь?
— Угу. И очень.
— Тогда к столу. Мотону я этим утром развернул, даже на порог не пуская, так что будешь есть мою стряпню.
— Похлебку, небось, да, Снег? Ты не думай, я с превеликим удовольствием! А почему ты ее отослал?
— Похлебку, угадал. Будем есть — и я все расскажу. Событий позади и впереди много. Так много, что вся дальнейшая ткань бытия подчинится этим событиям и будет набиваться на нее отныне — совсем другим узором. Ты ведь у нас дворянин и князь оказался.
— Как это???
— Заладил же… Других слов у тебя нет, что ли, для вопросов и удивлений? Одевайся, мойся, делай утренние дела — и к столу, а я пока откашляюсь для рассказа…
Лин оказался не прав по тому давнему спору — как лучше считать Линовы года: веснами или зимами? Выяснилось, что веснами. В частом обычае повелось среди знатных фамилий Империи: нареченного в одном из храмов младенца отдавать под покровительство, вернее, просить о покровительстве ему одного из богов или богинь, а письменную просьбу заключать в родовой амулет и сей амулет, с помощью заклинаний и ритуалов, тайно помещать в сердце новорожденного, где он, ничему не мешая, ничего не тревожа, сам невидимый для ощущений и магии, будет ждать назначенного часа, чтобы быть исторгнуту в этот час. А время оґно, как повелось тем же обычаем с незапамятных времен, наступает ровно через год после совершеннолетия, то есть в шестнадцать лет. И тогда, открыв амулет, отпрыск знатной фамилии читает посвящение богу, либо богине, но уже от своего имени и навсегда приобретает его (ее) покровительство. Незримое, неощутимое, быть может, даже кажущееся, но… Лину выпала в покровительницы богиня Луны, или, как ее еще иногда называли, богиня Тарр. Это хорошая богиня, не из воинственных, не из мудрейших, но под ее покровительством люди чаще среднего бывают счастливы в любви, долголетии и многочисленном потомстве. В тех семьях, где об амулете, хранимом в сердце, помнят, там, в нужный час, юношу или девушку предупреждают чуть заранее, и амулет покидает свой многолетний тайник запросто, почти без неприятных ощущений, с легким чихом или кашлем. Но бедняга Лин знать не знал ни об амулете, ни о том, что он отпрыск княжеской фамилии, поэтому всеми своими силами, природными и магическими, он неосознанно боролся против того, чтобы амулет покинул его сердце… А сил в Лине, особенно магических, сил и упрямства, оказалось очень много, и это едва не привело к беде. Но, в течение десяти с лишним суток сопротивляясь позывам амулета покинуть сердце в назначенный когда-то день, преодолев чудовищные муки, Лин успел добраться до Снега и расслабился, утратив сознание и всецело доверившись мудрому и многознающему наставнику… Амулет, соответственно, воспользовался тем, что противодействие ослабло, и, подчиняясь мощнейшим заклинаниям, выскочил из горла. Все. Теперь о главном.
Как случилось, что маленький мальчик, почти младенец, Лин, а на самом деле урожденный князь Та-Микол, Докари Та-Микол, оказался вдалеке от дома, брошенный или потерянный, без имени, без прошлого — никто пока не знает, но на сегодняшний день истина именно такова: Лин отныне — княжич Та-Микол, второй сын князя Дигори Та-Микола и княгини Ореми Та-Микол.
Ныне же, как только все прояснилось, еще до наступления полночи, юному князю надлежит принести посвящение богине Тарр, богине Луны и Любви, с тем, чтобы она всю жизнь, отмеренную Судьбою для князя Докари Та-Микола, помогала ему, оберегала его, через вещие сны помогала бы ему советами.
В жизни каждого мужчины гораздо большее значение имеют собственные ум, сила, верный меч, верные друзья, знания, природные и магические… семья, конечно же… если она есть… Но и покровительством богов пренебрегать отнюдь не следует, иногда они оказывают его, и прещедро. Вопросы?
— Пока только один. Потом, когда я хотя бы чуточку приду в себя, я задам тебе еще сто тысяч вопросов, но это позже…
— Давай один.
— Наставник мой единственный и учитель, великодушный Снег, не можешь ли ты, хотя бы первое время, звать меня как прежде: Лином? У меня голова кругом, и мне страшно.
