Психология лжи. Обмани меня, если сможешь - Экман Пол (бесплатные полные книги .TXT, .FB2) 📗
Глава 9. ЛОЖЬ В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
В предыдущей главе я описывал результаты последних работ и еще не законченных исследований, а также обращался к своему преподавательскому опыту работы с профессиональными верификаторами. Эта же глава основывается не на научных доказательствах. Здесь я привожу собственные оценки, которые сформировались в результате моих размышлений о природе лжи и попыток воспользоваться своими исследованиями для понимания мира, в котором я живу.
Чем Оливер Норт оправдывал свою ложь
Давая показания, подполковник Оливер Норт признал, что несколько лет назад он солгал конгрессу о переводе иранских денежных фондов проамериканским контрас из Никарагуа. «Мне трудно было решиться на ложь, – сказал он. – Но необходимо было все взвесить и выбрать, что важнее: ложь или человеческие жизни». Норт процитировал классическое оправдание лжи, о котором философы спорят уже много веков. Что вы ответите человеку, который спрашивает вас, угрожая пистолетом: «Где твой брат? Я убью его». Для большинства из нас такая ситуация не будет дилеммой. Мы не расскажем, где находится брат. Мы солжем и укажем место неправильно. Как сказал Оливер Норт, если на карту поставлена жизнь, то приходится лгать. Можно привести и более прозаический пример: указания, которые родители дают детям, оставленным дома в запертой квартире. Если в квартиру постучит незнакомец, дети не должны говорить, что они дома одни; они должны солгать и заявить, что родители, например, спят.
В своей книге, опубликованной через четыре года после слушаний в конгрессе, Норт так описывал свое отношение к конгрессу и ощущение правоты своего дела: «Для меня многие сенаторы, конгрессмены и даже чиновники были привилегированными людьми, которые бессовестно бросили никарагуанских повстанцев на произвол судьбы и оставили контрас незащищенными от сильного и хорошо вооруженного врага. А теперь хотели унизить меня, потому что я сделал то, что должны были сделать они!… Я никогда не считал, что стою выше закона, и никогда не намеревался совершить что-либо противозаконное. Я всегда считал и считаю до сих пор, что поправки Боланда не запрещают Совету национальной безопасности поддерживать контрас. Даже в самых строгих поправках есть лазейки, и мы этим пользовались, пытаясь добиться того, чтобы сопротивление в Никарагуа не осталось без поддержки» [251]. В своей книге Норт признал, что, когда в 1986 году члены конгресса пытались выяснить, оказывал ли он контрас прямую помощь, он ввел их в заблуждение.
Ложь Норта, мотивированная спасением человеческих жизней, была неоправданной, во-первых, потому что правильность его решения неочевидна. По его утверждению, поскольку одним из пунктов поправок Боланда был запрет конгресса оказывать и в дальнейшем «смертоносную» помощь повстанцам, контрас могли погибнуть. Однако далеко не все специалисты считали, что прекращение такой помощи означало гибель контрас. Это был политический вопрос, по которому демократы и республиканцы сильно расходились во мнениях. И ответить на него с такой же уверенностью, с какой мы отвечаем отпетому убийце, нельзя.
Вторым возражением против заявления Норта о том, что цель его лжи – спасение человеческих жизней, является неясность адресата лжи. Перед ним не было человека, выражавшего намерение совершить убийство. Если бы убийства и произошли, то их совершила бы никарагуанская армия, а не члены конгресса. Несмотря на заявления противников поправок Боланда о том, что последствиями этих правок станут именно убийства, конгрессмены, голосовавшие за них, вовсе не ставили перед собой такой цели ни прямо, ни косвенно.
Достаточно умные и, вероятно, вполне высоконравственные люди никак не могли прийти к единому мнению ни в вопросе о последствиях прекращения «смертоносной» помощи, ни в том, действительно ли в поправках Боланда не осталось ни малейшей лазейки. Из-за своего ревностного стремления Норт не мог видеть, что в этой ситуации не существовало единственной истины, с которой согласились бы все разумные люди; а если и видел, то закрывал глаза на это. Норт оказался весьма высокомерным в своем стремлении противопоставить себя большинству конгрессменов и в уверенности, что его ложь перед конгрессом имеет оправдания.
Моим третьим возражением Норту и его лжи во спасение является то, что солгав, он нарушил данную им присягу, запрещавшую ложь перед конгрессом. Никто не обязан отвечать правдиво отпетому убийце. Убийца намеревается своими действиями нарушить законы, которые должны соблюдать и мы, и он. Наши дети не обязаны быть правдивыми с постучавшим в дверь незнакомцем; впрочем, если бы этот незнакомец заявил, что попал в беду, ситуация оказалась бы неоднозначной. Тем не менее давать правдивые показания конгрессу должны все, и также все должны быть привлекаемы к ответственности за ложь. К тому же у Норта, учитывая его профессию, были и другие причины говорить правду. Подполковник Норт как боевой офицер давал присягу соблюдать Конституцию. Солгав конгрессу, Норт нарушил конституционный принцип разделения ответственности между двумя ветвями власти, а именно конституционное право конгресса контролировать бюджет и проверять работу исполнительных органов [252]. Ведь если бы Норт почувствовал, что его заставляют проводить политику, которая, по его мнению, безнравственна и подвергает опасности других людей, у него была и другая возможность оказать сопротивление. Он мог бы подать в отставку, а затем публично выступить против поправок Боланда.
Споры по поводу привлечения к ответственности за ложь перед конгрессом продолжаются и по сей день, но уже относительно сотрудников ЦРУ. Недавно в прессе обсуждался вопрос о том, существует ли для сотрудников ЦРУ свой специальный свод правил, поскольку из-за секретного характера их работы им часто позволяется не быть правдивыми перед конгрессом. Поскольку Норт выполнял приказы директора ЦРУ Кейси, его действия можно оправдать тем, что они соответствовали нормам, установленным для сотрудников этого управления. Директор ассоциации бывших сотрудников ЦРУ Дэвид Уиппл сказал: «На мой взгляд, это совсем неплохо, когда удается сообщить конгрессу как можно меньше сведений. Мне кажется, что не следует обвинять кого-либо из этих парней» [253]. А Рэй Клайн, также бывший сотрудник ЦРУ, сказал: «В ЦРУ всегда существовала традиция ограждать высших руководителей от разоблачений» [254]. Однако Стэнсфилд Тернер, который был директором ЦРУ при президенте Джимми Картере с 1977 по 1981 год, считает, что президент не должен давать ЦРУ разрешения лгать конгрессу, и все сотрудники ЦРУ должны знать, что если они солгут, за них никто не заступится [255].
Тот факт, что за ложь конгрессу привлечены к ответственности Норт, Пойндекстер, а недавно и сотрудники ЦРУ Алан Файерс и Клэр Джордж, лишь подтверждает вышесказанное. Причем самым высокопоставленным сотрудником ЦРУ, привлеченным к ответственности за ложь перед комиссией конгресса по делу Иран-контрас в 1987 году, был Клэр Джордж. Однако, поскольку всем известно, что директор ЦРУ Кейси не следовал этим правилам и считал, что его сотрудники имеют право на ложь, несправедливо наказывать людей, которые не только верили, что поступают как должно, но и рассчитывали на поддержку.
Президент Ричард Никсон и Уотергейтский скандал
Пожалуй, из всех государственных деятелей чаще всего обвинения во лжи выдвигались против бывшего президента Никсона. Он был первым президентом, который вынужден был подать в отставку; но это произошло не потому, что он лгал. И не потому что в июне 1972 года сотрудники Белого дома были задержаны при попытке взлома помещения штаба демократической партии, находившегося в Уотергейте. Все дело было в том, что он покрывал это преступление и для этого ему приходилось лгать. Когда стали достоянием гласности магнитофонные записи разговоров в Белом доме, всем стали известны следующие слова Никсона: «Наплевать мне на все происходящее, главное, чтобы об этом никто не узнал. Ссылайтесь на Пятую поправку, на что угодно – лишь бы спасти ситуацию».
