В постели с принцем - Джеффрис Сабрина (бесплатные версии книг .TXT) 📗

Ловелас вытянул губы в тонкую линию.

— Ты говоришь так сейчас, но я не хочу, чтобы Кэтрин пришлось защищаться против твоего судебного иска. Поэтому все-таки возьми деньги, они понадобятся тебе на то время, пока ты будешь искать другую наследницу.

Алек огромным усилием воли заставил себя сдержаться и не ударить Ловеласа кулаком в челюсть.

— Мне не нужна другая наследница! И я не собираюсь подавать какие-либо судебные иски! И гарантия тому — мое слово джентльмена! Веришь ты или нет, но у меня тоже есть свои принципы!

Алек повернулся к Кэтрин. Она в смятении смотрела на него. Сердце Алека сжалось, когда он вдруг осознал, что это, возможно, будет последний разговор.

— В следующий раз, когда он попросит твоей руки, дорогая, ты должна выйти за него замуж. Потому что ты была права в тот вечер на галерее. Он действительно лучший мужчина. И ты заслуживаешь того, чтобы тебе сделал предложение самый лучший мужчина Англии.

Повернувшись, Алек вышел из комнаты. По крайней мере теперь он избавлен от необходимости становиться свидетелем негодования и презрения Кэтрин, когда она узнает о его происхождении. Что толку говорить ей о любви, когда она определенно разлюбила его. Он беден, но горд, хотя гордость слишком слабое утешение для разбитого сердца.

Глава 28

У Сидни было всего лишь мгновение для того, чтобы насладиться своим триумфом, ибо в следующий миг Кит рванулась к двери и он едва успел удержать ее.

— Пусть он идет, ради Бога. Наконец-то ты освободилась от него.

Кэтрин печально улыбнулась Сидни:

— Я не хочу быть свободной от него. Теперь, когда я знаю, что он действительно меня любит.

— Потому что он отказался от моего предложения? Да, он отказался. Он знал, что это заставит тебя качнуться в его сторону и что в конечном итоге он получит твои деньги…

— Сидни, мой дорогой друг, — проговорила Кэтрин снисходительным тоном, — Алек совсем не такое чудовище, каким ты его рисуешь. Если бы ты видел то, что видела я, — с каким упорством он борется за восстановление своего имения, как уважительно относится к своим слугам, какие чувства испытывает к своей стране… У него очень много таких положительных черт, о которых ты не подозреваешь.

— Я видел в нем только порочное и безрассудное, и еще…

— Да, в нем есть и это. Но ведь и я сама такая.

— Ни в коем случае! Ты такая же, как и я: ты знаешь, что такое добро и справедливость, и стараешься следовать правилам.

Кэтрин рассмеялась:

— Ты меня плохо знаешь.

— Я знаю тебя достаточно хорошо. Черт возьми, ты никогда не сможешь быть счастливой с человеком, который хочет тебя только ради твоего состояния.

Кэтрин сняла ладонь Сидни со своей руки:

— Хочу сказать тебе то, что я не должна говорить, но я не могу придумать ничего иного для того, чтобы успокоиться. — Кэтрин отвела взгляд в сторону. — Если бы Алек хотел совершенно лишить меня шансов связать свою жизнь с тобой, он мог бы это сделать. И для этого ему нужно было всего лишь сказать правду. А именно — то, что у нас была… интимная связь.

Сидни открыл рот от изумления: -Что?!

Кэтрин смущенно зарделась, однако нашла в себе силы посмотреть Сидни прямо в глаза:

— И к тому же дважды. Ты понимаешь? Если бы он хотел, то мог бы сказать тебе, что я уже не девственница, и после этого ты бы сам не пожелал на мне жениться. Но он этого не сделал. И это более чем что-либо другое доказывает его искренность. Я лишь хочу надеяться, что ты не станешь думать обо мне слишком плохо.

— Я не могу думать о тебе плохо, — с чувством проговорил Сидни.

— Хорошо. Потому что я хочу оставаться твоим другом. Но сейчас должна уйти.

— К нему, — с горечью в голосе сказал Сидни. Кэтрин улыбнулась:

— Да. Я люблю Алека, ты это знаешь. Я никогда не любила таким образом тебя. Да, наверное, как и ты меня.

Сидни ничего не ответил.

— Я так и думала. Но ты заслуживаешь того, чтобы и тебя по-настоящему любили, чтобы и ты мог ответить кому-то взаимностью. Уверяю тебя, истинная любовь даже лучше, чем поэзия.

Сидни судорожно сглотнул.

— Ну что ж, иди. Не беспокойся обо мне.

— Спасибо.

Кэтрин наклонилась, поцеловала Сидни в щеку и вышла.

После ее ухода Сидни принялся бесцельно бродить по гостиной. Он должен был бы чувствовать себя опустошенным, однако почему-то испытывал облегчение. Отказ Айверсли от его денег поколебал его уверенность в том, что этот человек не подходит для Кэтрин, а ее признание не оставило от этой уверенности ровным счетом ничего. Кэтрин была права — он совсем не знал ее.

А возможно, и знал… но это было вовсе не то, чего он хотел. Нет, он хотел совершенно иного.

Кого-то совсем другого.

Сидни почувствовал, как у него участился пульс. Он не разговаривал с Джулсом с того момента, как уехал из его имения. В тот день Джулс потребовал от Сидни определенности: либо поездка в Грецию… либо никогда больше не видеться с ним и постараться снова завоевать Кэтрин. Джулс сказал, что он больше не может видеть в Сидни всего лишь друга, поскольку испытывает к нему совсем иные чувства.

Сидни сделал выбор и уехал, потому что боялся оказаться рабом собственной натуры, собственной порочности.

А рядом были Кэтрин и Айверсли, которые открыто признавались в своих слабостях и шли на все ради того, чтобы быть вместе.

Это позволило Сидни по-иному взглянуть на самого себя. Вдохновляло его. Давало надежду.

Он вышел в вестибюль и крикнул слуге:

— Прикажи подать карету. И скажи матери, что я уехал в имение лорда Нейпира.

В самом деле: если Айверсли способен отказаться от состояния, а Кэтрин — рискнуть выйти замуж за охотника за приданым, то он, Сидни, тоже может пойти на риск.

Потому что Кэтрин права: истинная любовь лучше поэзии.

Сердце у Кэтрин гулко колотилось в груди, когда нанятая ею карета подъехала к отелю «Стивенс».. Что, если Алека нет здесь? Если он вернулся в Эденмор? Или хуже того — уехал туда, где она никогда не сможет его найти? Впрочем, слуга Сидни сказал, что граф был верхом на лошади, а значит, не мог уехать далеко.

Она не должна была позволять Сидни задерживать ее. Не должна была стоять и смотреть с раскрытым ртом на Алека, когда он произнес эти замечательные слова о том, что отказывается от ее приданого. Но она была в тот момент в таком шоке, потому что знала, до какой степени он нуждался в деньгах. И что для него означает отказаться от них…

Карета остановилась. Слава Богу! Кэтрин приказала горничной, несмотря на ее протесты, оставаться в карете, а сама соскочила на землю, не дожидаясь, когда кучер поможет ей сойти, и вбежала в отель. Взоры присутствующих устремились на нее. Не имеет значения! Она должна найти Алека, даже если ей снова придется иметь дело с таинственным владельцем отеля.

Но если Алек успел рассказать этому человеку о ее дезертирстве, не исключено, что он станет еще упрямее, чем прежде. И тут Кэтрин заметила мальчика, который приносил ей письмо от Алека. Она бросилась к нему:

— Мне нужно видеть лорда Айверсли. Он здесь?

— Ну… я… дело в том…

— Послушай, я знаю, что он здесь живет, знаю, что он беден, знаю о нем все, кроме одного: где он находится в данный момент. И если ты не скажешь этого мне сейчас, я стану бегать по коридору и выкрикивать его имя до тех пор, пока кто-нибудь мне не ответит.

Слуга растерянно заморгал, глядя на нее, а затем коротко кивнул:

— Сюда, мисс. Он в столовой со своими друзьями.

— Друзьями? — переспросила Кэтрин, следуя за мальчиком через вестибюль.

— Это мистер Берн и лорд Дрейкер.

Снова эти двое. Как странно, что Алек находится в дружеских отношениях не с одним, а сразу с двумя внебрачными детьми принца. Что бы это могло значить?