Восемь сантиметров: Воспоминания радистки-разведчицы - Мухина Евдокия Афанасьевна (книги онлайн полные TXT) 📗
Партизаны выступили из кустов. Офицеры, выдававшие себя за поляков, были в растерянности. Они вернули оружие майору Чепиге и капитану Николаенко, стали извиняться.
Мы без особых происшествий вошли в Янувские леса. Тут действовали два небольших отряда польских патриотов Теня и Пшепюрки. Кто-то из нас поинтересовался, почему так странно именуются отряды. Оказалось, что Теня — это псевдоним командира. Его настоящее имя — Мечислав Мочар. Он руководил группой вооруженных патриотов с начала войны. А вот как произошло наименование второго отряда.
— После боя командир всякий раз собирал нас перепелиным криком, — объяснили польские партизаны. — Так и прозвали отряд Пшепюркой…
…Янувские леса на карте — просто зеленое пятно. А вокруг тянутся жирные линии железных дорог. В то время когда мы очутились здесь, дороги были забиты эшелонами отступающей гитлеровской армии. Чепига сразу же направил к железнодорожным станциям пять диверсионных групп. И снова раздавались взрывы, под откос летели поезда с живой силой, артиллерией, грузовиками, танками. Одна группа подорвала 75-метровый мост, уничтожила проводную линию связи.
Фашисты усилили охрану. Чуть ли не на каждом километре стояли часовые. Пришлось прибегнуть к рискованному, но верному способу: уничтожать посты и ставить мины в самый последний момент — перед подходом поезда.
Сергей Бенционов обучил своих ребят снимать часовых бросанием финки. Его группа, как всегда, действовала умело и быстро. Один, услышав приближение поезда, снимал часового. Другой начинал копать ямку под рельсами. Третий ставил мину нажимного действия. Вскоре появлялся поезд и — летел под откос.
У нас не хватало продуктов. Трудности с продовольствием испытывали и отряды Санкова, Иванова, Карасева, Василенко, Прокопюка, действовавшие также в Янувских лесах. Было решено совместно напасть на гарнизон города Янув-Любельски, где размещались склады гитлеровских войск.
С наступлением темноты партизаны сосредоточились вблизи города. Их было много — только из нашего соединения около 200 всадников. Сюда прибыл и отряд Пшепюрки, выставивший около 200 конников и стрелков.
Разведчики вывели партизан прямо к складам. А снять часовых было делом одной минуты… Тем временем другая часть партизан разгромила комендатуру и жандармерию, освободила из тюрьмы польских патриотов.
В итоге этой операции — а она прошла для нас без единой потери — продовольственные запасы отрядов были пополнены.
Немецкое командование бросало против нас карательные отряды, выделяло воинские части с танками и пушками, над лесами висели самолеты-разведчики — «рамы». Естественно, что приходилось соблюдать осторожность. Пищу, как правило, готовили в закрытых ямах или конусных шалашах. Но скоро мы научились избегать бомбежек с помощью дымарей. В гуще леса, километрах в десяти — пятнадцати от лагеря, зажигали гнилушки. Они давали большой дым. Покружив, «рама» вызывала бомбардировщики, и те начинали хлестать безлюдную местность, бросать бомбы. Партизаны стаскивали на обширные поляны, хорошо видимые с воздуха, всякие бросовые вещи, не пригодные для ремонта повозки, хомуты. Приманка действовала.
А наши диверсии на железных дорогах не прекращались. Тогда гитлеровцы стали накапливать силы для блокады, подтягивать их к селам и городам, граничившим с лесом. 23 мая 1944 года они перешли в наступление. Чепига приказал подпустить врага как можно ближе. Я с Женей Хариным укрылась в воронке, приготовив автомат, запасные диски и гранаты. Вокруг себя ничего не видела, кроме двух гитлеровцев с закатанными рукавами, которые бежали на нас. Под низко надвинутыми касками виднелись их потные красные лица. Слышалось хриплое дыхание, стук тяжелых ботинок. На меня смотрели в упор короткие стволы шмайсеров. Но вот хлестнули выстрелы. Я нажала на спусковой крючок. Кажется, в это мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, фашистов уже не было. Возможно, Харин опередил меня.
Под перекрестным огнем гитлеровцы заметались, некоторые повернули назад.
Тут раздался крик вестового из отряда Санкова, занимавшего оборону на фланге:
— Фрицы раненых окружают!
Бойцы кинулись в березняк, где стояли повозки с ранеными. Ада Паршина успела раздать оружие всем, кто мог стрелять. Фашисты сначала залегли, а потом перебежками приближались к лагерю. Партизаны налетели на них сзади. Те сбились в кучу и бросились в поле, снова попав под перекрестный огонь.
Подходили новые силы, и бой продолжался. Гитлеровцы не унимались до вечера. Когда наступила темнота, они подогнали к лесу бронетранспортеры.
Капитан Николаенко, посоветовавшись с Чепигой, решил подорвать бронетранспортеры. Он отобрал десяток добровольцев. Переодевшись в немецкую форму, они пошли к стоянке машин. Часовые и не подумали, что партизаны могут решиться на такое, беспрепятственно пропустили их. Как ни в чем не бывало смельчаки вытащили из ранцев связки гранат и побросали в бронетранспортеры. Всего они подорвали восемь машин. Долго среди ночи метался пожар.
Возбужденный Николаенко хотел под шумок сделать еще одну вылазку, но Чепига рисковать не разрешил и приказал отходить.
По дороге к нам присоединился отряд Санкова, а также поляки Тени и Пшепюрки. Польские отряды должны были двигаться навстречу наступающим советским войскам, но блокада, предпринятая противником, задержала их в Янувских лесах.
Кто добывал в блокаде, тот знает, что это такое. Днем и ночью то там, то здесь вспыхивали бои. Мы кружили по лесу, сбивая в кровь ноги. Натыкались на фашистские заставы и снова отступали. Иногда схватывались врукопашную. Тащили на себе весь груз. Плохо было с питанием. Мучила жажда, порой пили, несмотря на запрет, гнилую болотную воду. С неба пикировали «юнкерсы». От горевших деревьев воздух был жарким, тяжелым и едким. Слезились глаза, тошнило. Кончались боеприпасы.
В период блокады объединенные силы партизан возглавил Прокопюк. Его помощником был назначен Валентин Петрович Пелих, которого я хорошо знала еще под Нальчиком. Но тогда он действовал под псевдонимом Галицкий.
Радиограммой Прокопюк сообщил в штаб о тяжелой обстановке. К нам прорывались самолеты, сбрасывали тюки с патронами, медикаментами, сухарями. Но этого было мало.
И тогда начались дерзкие ночные вылазки. Группы партизан проникали в расположение противника, захватывали его запасы.
Дважды совершила вылазки группа Сережи Бенционова. Ей удалось отбить у гитлеровцев автоматы, боеприпасы, хлеб. Отважный, смекалистый, «везучий», как говорили о нем в бригаде, Сережа не раз попадал в сложные ситуации и всегда находил выход. Но тут… Его группа нарвалась на засаду и приняла бой в невыгодных условиях. Уже раненный, командир группы долго отбивался от врага. Товарищи пытались вытащить его из огненного кольца, но сами погибли. Бенционов потерял сознание. А когда очнулся, снова открыл стрельбу по наседавшим гитлеровцам. Те зажигательными пулями запалили сушняк… Так мы потеряли умелого подрывника и славного человека Сережу Бенционова, уничтожившего 11 вражеских эшелонов и не один десяток фашистов. Помнится, Чепига как-то сделал Сергею замечание за неоправданную стычку, но тот лишь отшутился: «Двум смертям не бывать, Владимир Павлович, а одной не миновать…»
В неравном бою с эсэсовцами пал смертью героя и Гриша Козыра, наш ротный. Разгоряченный схваткой, он бросился за тремя немецкими офицерами, которые пытались скрыться от огня. Козыра вскидывал автомат, но не стрелял. Видно, кончились патроны. Двоим он размозжил головы прикладом, а третьего достать не сумел. Гитлеровец бежал по склону холма, где стоял замаскированный пулемет. Отважный партизан в последнем броске стремился догнать фашиста, уже занес автомат, и в этот момент по нему полоснула пулеметная очередь. Гриша выронил оружие, попытался поднять его и не смог. Спотыкаясь, держа руку на груди, он дошел до ельника, хотел опереться на молодое деревце, но не удержался и рухнул на землю…
Погибших мы хоронили с воинскими почестями, места братских могил заносили на карту. Сколько их было!
