Ночной поезд - Вуд Барбара (полные книги .TXT) 📗
Вайда пожал плечами, не переставая улыбаться.
– Все в руках Божьих. Сегодня у нас в Зофии праздник, и жители города очень захотят, чтобы вы отметили его вместе с ними.
Но гауптман лишь сказал:
– Мы не такие дураки, за каких вы нас принимаете.
Кавалькада из трех машин вкатилась в деревню Славско, и врачи сразу поняли, что выбрали самую бедную и грязную деревню. Поездка из Зофии также не доставила особого удовольствия. Машины подскакивали на рытвинах проселочных дорог, попадали в лужи, иногда застревали в грязи, и тогда всем приходилось выходить и толкать их. При этом грязь пачкала сапоги и одежду, что отнюдь не радовало высоких гостей.
Деревня с домами из смеси известняка и соломы, покрытыми соломенными крышами, представляла собой не что иное, как средневековую деревушку, где ютились около пятидесяти ферм. Крестьяне жались к своим домам, когда подъехали машины. Пришлось сигналить, чтобы согнать с дороги цыплят и ослов.
Шукальский обратился к врачам:
– Как вы желаете: выбрать наугад из списка больных тифом или же будет лучше, если я сэкономлю ваше время и покажу тех, кто болеет последние несколько месяцев?
Доктор Мюллер поправил очки и хотел было смахнуть грязь с униформы, но, к своей досаде, втер ее еще сильнее в ткань.
– Пожалуйста, герр доктор, покажите их нам. Мы возьмем у них кровь и сделаем анализ Вейля-Феликса, вернувшись в больницу. Я думаю, что это бесполезная затея, но мы должны удовлетворить штурмбаннфюрера Гартунга. Надо сказать, что все это задумал он.
– В таком случае приступим. Я предлагаю начать вон с той семьи. – Он указал на грубое жилище, выраставшее из грязного поля. Единственным признаком жизни здесь был дым, вьющийся из трубы. – Два месяца назад вся семья заболела тифом и один старик умер. Я уверен, что анализ крови покажет, что они все больны тифом.
Шукальский вышел из машины, остальные последовали за ним и настороженно переглянулись. Макс Гартунг, твердо уверенный, что здесь никакого тифа нет, первым направился к жилищу. Вскоре все собрались перед дверью, и, когда Шукальский постучал, немецкие врачи снова переглянулись. С каждой минутой они нервничали все больше. Дверь открыла беззубая старуха и сразу улыбнулась доктору. Она начала говорить на польском диалекте, которого немцы не понимали. Шукальский перевел ее слова.
– Она говорит, что ее сын, которого я подверг протеиновой терапии, все еще сильно болеет. Господа, конечно, вы сами пожелаете убедиться в этом.
Он снял шляпу и нагнул голову, чтобы пройти через дверь, и на ходу объяснил старой женщине, что эти знатные господа хотели бы посмотреть на ее сына. И, когда немцы один за другим осторожно перешагивали через грязный порог, Шукальский как бы невзначай бросил через плечо:
– Господа, соблюдайте осторожность, в щелях и соломенных крышах этих старых лачуг часто гнездятся вши.
Все врачи тут же встали плотнее друг к другу. Они оказались в помещении, весьма похожем на комнату на ферме Вилков – земляной пол, стены из известняка, котел для варки пищи, только здесь оказалось меньше окон и не было верхнего этажа. Это была скромная хижина, в которой обитали старуха, ее сын и два племянника. Они спали в углу в ряд на одной куче соломы. Единственной мебелью оказались грубо вытесанные стол и стул. На потолке висела копченая ветчина, вокруг которой жужжал рой мух.
Мюллер велел лаборанту взять кровь. Тот выполнил поручение осторожно и второпях, а один из врачей поверхностно обследовал больного. Тем временем в полной тишине Мюллер перевел взгляд с Шукальского на Гартунга, затем снова на Шукальского. Видя бесстрастные лица обоих, он уже не понимал, что здесь, собственно, происходит.
Выйдя на улицу, все стали дышать глубоко и с облегчением, и, когда Шукальский поблагодарил старуху и закрыл дверь, Мюллер невольно выпалил:
– Боже, какая грязь!
– Герр доктор, а что вы ожидали увидеть? Это сельский район. Люди здесь живут в страшной бедности. Теперь вы видите, с какими проблемами сталкивается наше здравоохранение. Разве после этого стоит удивляться, что у нас разразилась такая эпидемия тифа?
Мюллер быстро взглянул на Гартунга. Молчание эсэсовца разогрело его гнев до точки кипения. Повернувшись к врачу, который поверхностно осмотрел больного, Мюллер спросил:
– Каково ваше мнение? Тот пожал плечами.
– Трудно сказать. Нет сомнений, что мужчина серьезно болен. Эти симптомы вполне могут быть связаны с тифом. По правде говоря, мне не хотелось слишком приближаться к нему…
– Да, я понимаю. Доктор Краус, нам нужны лишь анализы крови. Физический осмотр – всего лишь формальность. – Он обратился к Шукальскому. – Доктор, продолжим?
– Как скажете. Однако должен предупредить, что вы сильно рискуете, пока находитесь в этом месте.
– Но штурмбаннфюрер Гартунг заверил меня, что здесь тифа нет и мы в безопасности.
Шукальский улыбнулся.
– Господа, тогда все в порядке. Пойдем дальше?
Вторая хижина оказалась столь же убогой. Мюллер поручил одному врачу и лаборанту пройти вместе с Шукальским в другие хижины, а остальные ждали на улице под любопытными взглядами местных жителей. Когда ветер подул в другую сторону, в воздухе повеяло запахом человеческих экскрементов и мочи, и врачи догадались, что их источник находится поблизости. Они увидели кучи мусора у задних стен нескольких лачуг, в которых теперь рылись хрюкающие свиньи. Грязь и нищета этой деревушки стали невыносимы для брезгливых немцев, которым при появлении Шукальского из последней лачуги хотелось лишь поскорее унести ноги.
За все это время Гартунг не проронил ни слова.
– Господа, хотите осмотреть другие деревни? – поинтересовался Шукальский, когда все направились к машинам.
Мюллер взглянул на недовольные лица своих коллег и спросил:
– Остальные деревни похожи на эту?
– Я могу показать вам сотню деревень, подобных этой. Доктор Мюллер, осторожно. – Шукальский взял доктора за руку и помог ему обойти ров, вырытый для канализации. – Мне хочется, чтобы вы убедились, что я здесь не разыгрываю ложную эпидемию. Поэтому буду рад, если вы возьмете пробы крови в других деревнях по вашему выбору.
Гартунг, шедший впереди, не услышал предупреждения Шукальского о том, что впереди находится дренажный ров, и тяжело шагнул прямо в грязь, которая текла из ближайшего свинарника. Он потерял равновесие и стал падать назад. Хотя Гартунг сумел удержаться и не упасть в эту трясину, ему не удалось спасти китель и руки от липкой жижи. Когда штурмбаннфюрер начал искать глазами, обо что бы вытереть руки, Шукальский резко повернулся к остальным и предупредил:
– Доктор Мюллер, настоятельно советую тщательно продезинфицировать одежду после возвращения в Зофию. Нет надобности говорить о той опасности заражения, которой вы здесь подвергаете себя. Господа, нет необходимости особо подчеркивать и то очевидное обстоятельство, что, вдыхая пыль в этих лачугах, иногда можно заразиться тифом.
Когда Шукальский садился в первую машину и остальные последовали его примеру, Фриц Мюллер свирепо уставился на Гартунга, вытиравшего руки о солому, и тихо произнес:
– Поверить не могу, что я позволил втянуть себя в это.
Но эсэсовец остался невозмутимым. Спокойно вытирая свои липкие пальцы о сено, словно это была салфетка на обеденном столе, он самоуверенно заявил:
– Фриц, здесь нет тифа, и скоро мы станем свидетелями конца этого маскарада. Мы имеем дело с упрямым и хитрым человеком, он будет гнуть свое до конца, хотя и знает, что игра проиграна. Я также уверен, что он тянет время, пытаясь найти выход из трудного положения. Он знает, что анализы крови дадут отрицательные результаты, и тогда мои танки сровняют с землей этот замечательный город. Идет захватывающая игра. Я и не думал, что он станет вести ее по-другому.
Прежде чем сесть в машину, Мюллер взглянул па своего друга без намека на шутку. Затем он как бы невзначай поинтересовался:
– Макс, ты не возражаешь, если я не стану возвращаться в Зофию вместе с тобой в головной машине? К сожалению, ты воняешь, как поросячье дерьмо.
