Темная королева - Кэррол Сьюзен (книги регистрация онлайн txt) 📗
– Расправляюсь с драконом.
– Не так.
Габриэль невольно улыбнулась:
– Ты забыл, с кем мы в это играли. С Мири. Она ни за что бы не вынесла, если бы кто-то убил милого бедного дракона.
Реми опустил ветку, вполне оправданно негодуя.
– В таком случае что же мне именно делать, чтобы спасти тебя от этого зверя?
Габриэль, невинно улыбаясь, захлопала глазами.
– Надо ему спеть песенку, чтобы он уснул.
Реми в ужасе уставился на нее. Доведенный до крайности, он бешено закрутил головой.
– Нет, Габриэль. Категорически нет.
Отшвырнув ветку, он готов был, невзирая на чертову рану, сломя голову бежать под надежное укрытие Бель-Хейвен. Но Габриэль вцепилась в его руку:
– Что?! Ты бросаешь меня в когтях дракона? Реми недовольно посмотрел на нее:
– Откровенно говоря, моя госпожа, эта мысль начинает приобретать определенную привлекательность.
– Николя! – укоризненно произнесла Габриэль, умоляюще глядя широко открытыми глазами.
– Габриэль, – простонал Реми, умоляя о пощаде.
Но девушка была непреклонна.
– Пой, – приказала она. – Или больше никогда не увидишь свою красавицу.
Реми отчаянно огляделся в поисках пути к отступлению, но, ничего не найдя, попятился к дереву. Тяжело дыша, он прокашлялся и запел.
Габриэль ожидала, что если он подчинится, то исполнит какую-нибудь солдатскую походную песню. А он вместо этого низким грубоватым голосом запел вполголоса колыбельную, чуть фальшивя и неуверенно, словно мучительно пытаясь вспомнить слова, которые слышал страшно давно в колыбели.
Но и мелодия и слова были мучительно знакомы Габриэль: эту песню часто пела им перед сном мама. Евангелина Шене, несравненная Хозяйка острова Фэр, практически считалась святой покровительницей острова.
Габриэль она часто казалась красивой и более отдаленной, больше мамой Арианн и Мири, чем ее. Ближе всех Евангелине была Арианн, старшая дочь и наследница. Мири – всеми любимой и оберегаемой младшенькой. Габриэль, бывшая где-то между ними, часто чувствовала себя потерянной и забытой, за исключением отдельных ночей в детстве, когда она упрямо хлопала глазами, после того как более послушные сестры погружались в сон.
«Ай, моя маленькая неугомонная Габриэль, – нежно журила ее мама. – Что мне с тобой делать?» Она качала дочку на руках и пела эту колыбельную песенку. Такого уютного покоя Габриэль не испытывала с тех пор.
Как странно уловить теперь след того старого волшебства в грубом голосе солдата! Глаза защипало от слез, что Габриэль не было свойственно.
Реми запнулся и замолк.
– Извини. Больше не помню.
Девушка часто-часто заморгала, стараясь изо всех сил сохранить самообладание.
– Все прекрасно, Николя. Вы… вы действовали отменно. Дракон спит. Красавица спасена.
– Хорошо. – Реми шагнул к ней. – А в этой игре есть часть, где красавица награждает своего храброго рыцаря поцелуем?
Он попытался придать вопросу шутливый оттенок, но взгляд темно-карих глаз был чересчур серьезен, чтобы Габриэль могла чувствовать себя спокойно. Величественно взмахнув юбками, она отошла прочь.
– Поцелуем? Какой стыд! Ясно, что вы совсем не разбираетесь в красавицах. Мы холодны и жестоки, требуем от своих защитников поклонения на расстоянии. Самое большее, что мы можем позволить своему рыцарю, – это преклонить колено и поклясться в вечной верности и служении.
Она старалась говорить игриво, не думая, что Реми последует ее словам. Но, к ее ужасу, он встал перед ней и начал медленно опускаться.
– Ой, Реми, я только пошутила… – начала она, но Реми встал на одно колено.
Усилие, видно, причинило ему боль, ибо он поморщился.
– Хватит, Реми, – сказала она. – Игра окончена. Вставай же.
– Нет, моя госпожа. Это ваше предложение. Теперь мы доведем его до конца.
– Не дурачься. Вставай, пока не сделал себе хуже.
Она попробовала потянуть его за рукав, но, когда Реми поднял голову, чтобы взглянуть на нее, остановилась как завороженная. Солнце, превратившее его волосы и полированное золото, высветило на лице все морщинки – результат пережитой боли и страданий. Но глаза, казалось, светились каким-то необыкновенным светом.
– Госпожа, мой меч всегда к вашим услугам, – произнес он, прижимая ее руку к своей груди. – Даю обет на крови, что буду вечно вам служить и защищать вас.
Габриэль неожиданно потеряла дар речи. Это было похоже на воплощение заветной мечты любой красавицы. У ее ног стоял пробившийся к ней после тяжелых усилий израненный рыцарь, готовый умчать ее в надежных объятиях на своем верном коне.
Мужчина, исполненный чести, чистых помыслов и мужества – свойств, которые она однажды ошибочно предположила у шевалье Этьена Дантона. Но Дантон только носил это звание. Он был рыцарем не больше, чем ныне Габриэль девицей.
Один Николя Реми был настоящим, неподдельным. К сожалению, он появился на острове слишком поздно.
Габриэль выдернула руку и отошла к краю ручья, обхватила себя руками, боясь обнаружить, что ее бьет дрожь.
Взглянув на нее, он увидел только спокойную осанку, золотистые волосы и голубые глаза. Всего мрачного, что было у нее на душе, он не заметил.
Услышав шаги Реми, почувствовав, что он стоит сзади, девушка напряглась.
– Габриэль? – Его низкий голос прозвучал печально и смущенно. – Я что-нибудь сделал не так? Извини. Я же говорил, что не силен в придуманных играх.
Габриэль проглотила застрявший в горле комок.
– Наоборот, – попыталась она улыбнуться. – У тебя получается слишком хорошо. Почти по-настоящему.
– Так я и говорил, что думал, – резко ответил он и мягко положил руки на ее плечи.
По телу Габриэль пробежала дрожь. Сердце бешено застучало, словно она неожиданно оказалась на краю страшной пропасти.
Она знала, что стоит ей повернуться, и Реми привлечет ее к себе и поцелует. Один маленький шаг с ее стороны – и она, возможно, навсегда изменит их судьбы.
Окружавший их лес, казалось, затих, замер, только неутомимо продолжал журчать ручей, да вдали меланхолично повторял свою песню кроншнеп. Слишком поздно.
Не отводя взгляда от блестевшей на солнце ряби ручья, Габриэль стряхнула с плеч руки Реми.
– Думаю, пора домой, – медленно произнесла она.
На Бель-Хейвен опустилась ночь, безоблачное небо пронзали звезды, полумесяц заливал торжественным светом увитый плющом помещичий дом. Домочадцы уже давно отошли ко сну, когда Реми прокрался из дома в сад. Ему не спалось, но уже не из-за того, что болела рана. Он переживал ошибку, которую совершил днем, открыв свое сердце Габриэль.
В нынешних тяжелых обстоятельствах он не имел права объясняться в любви ни одной благородной женщине. Даже до объявления его скрывающимся от правосудия он вряд ли мог предложить женщине замечательное будущее, особенно такой ослепительной красавице, как Габриэль, с ее девичьими мечтами о роскошных балах, маскарадах и дюжинах поклонников. Реми не мог похвастаться ни богатством, ни титулом. Да, он был привлекателен, немного умен, но единственный талант, которым он обладал, – умение владеть шпагой.
Неудивительно, что Габриэль отмахнулась от него. По возвращении в дом она была по-прежнему добра к нему, но за ужином (он ужинал вместе с семьей) казалась молчаливой и замкнутой. Когда после ужина он вернулся к себе, то обнаружил, что она, эта вещь, его ожидает.
Реми положил ладонь на висевшее сбоку оружие и вынул его из ножен. Шпага. Никакой другой поступок не мог проще сказать о ее чувствах.
Ясно, что он до того довел ее своими неуклюжими признаниями в преданности, что она сочла, что было бы лучше, если бы он покинул остров Фэр. И была права.
Не обращая внимания на приступы боли от раны, Реми сделал несколько выпадов шпагой, защищаясь от воображаемого противника. Если он вообще надеялся восстановить силы, нужно было снова приручать тело к суровой дисциплине, которой он придерживался всю жизнь. Мышцы из-за бездействия побаливали, но как приятно было заставлять их работать и реагировать на его команды.
