Ангелы - Кейс Мариан (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Мишель раздала остальным ксерокопии «Денег для красоты», и Ларри призвал собравшихся к порядку.
– Хорошо. Давайте попытаемся придать этому тексту нормальный вид. Перво-наперво надо убрать всю эту чушь про пластическую хирургию. Это просто ужасно. Слишком грубо.
– Но, если рассматривать текст целиком, – спокойно объяснила Эмили, – он демонстрирует, что наше общество столь большое значение придает красоте тела, это подчеркивает приоритеты нашей системы ценностей…
– Хорошо, но нам это не нравится. Убери это. Всё!
Я была настолько шокирована, что подбородок у меня затрясся, как вывеска на ветру. Я слышала о киностудиях, которые покупают сценарии, а потом безжалостно их потрошат. Но я всегда думала, что это преувеличение, чтобы вызвать у слушающих сочувствие или смех. Оказывается, никакого преувеличения нет.
Эмили с трудом сглотнула и спросила:
– А какие у них тогда мотивы грабить банк? Ларри наклонился через стол и нараспев произнес:
– Этого я не знаю. Я же не сценарист!
Эмили побледнела.
– Может, слепой девушке нужна операция, чтобы вернуть зрение? – предложил Чендлер.
Ларри щелкнул пальцами:
– Мне нравится!
– Или у неимущих детишек огромная корпорация хочет отнять стадион для бейсбола, чтобы построить там двухквартирные дома, – предложила Максина. – И им нужны деньги, чтобы выкупить участок.
– Да, – задумчиво сказал Ларри. – Могло бы сработать.
– Если не будет пластической хирургии, то придется сменить название, – немного резко сказала Эмили. – «Деньги для красоты» при таком раскладе звучит бессмысленно.
– Да, ты права. Назовем картину «Йок». Эмили еще больше расстроилась, а я пришла в ужас. Я-то надеялась, что Ларри намеревается посвятить этой псине лишь один отрывок, а не дать ей главную роль.
– Если мы назовем фильм «Йок», то не подумают ли зрители, не поняв название на слух, что фильм о йоге? – спросила Максина.
– Они так подумают?
– А помнишь, как было с фильмом «Шоколад»?
– Тогда назовем «Пес Йок», – сказал Ларри.
– Это великолепно, – воскликнул Чендлер. – Просто здорово! Но вы не забыли про борцов за права животных? Они увидят такое название и могут обвинить нас в антигуманном призыве, мол, псу – йок!
– Если только мы не поменяем имя собаке, – сказала Максина.
– Мне нравится имя Йок.
– И мне.
– А может, собаку будут звать Кок?
– «Пес Кок»? Так же ужасно, как «Пес Йок»!
– А может, назовем его Торк?
– У нас, что, кино про наркотики?
Разгорелось жаркое обсуждение. Эмили хранила молчание. Мне было запрещено открывать рот, я бы и без этого не проронила ни слова. Заткнулась бы, испив сильнодействующего коктейля из уныния и скуки.
Ларри объявил, что мы проработаем этот вопрос за обедом, поэтому в двенадцать тридцать в домик принесли определенное количество еды, и красиво (и быстро!) накрыли стол в углу.
Я умирала с голода, но все остальные положили на свои тарелки крошечные порции: одну макаронину, половинку малюсенького помидора, парочку спагетти, листочек салата. Хорошо, значит, берем помалу, подходим часто. Ладно, я тоже так сделаю…
Мы снова сели за стол уже с тарелками. Ларри продолжил требовать, чтобы мы генерировали идеи. Вскоре я заметила, что только я очистила тарелку, а остальные не собираются нанести повторный визит к буфету. Я заставила себя быть терпеливой. Наверное, они просто медленно едят… Но потом они и вовсе отставили тарелки в сторону, и стали записывать идеи на полях ксерокопий. Обед окончен. Я была еще голоднее, чем до его начала.
Интересно, а можно просто пойти к буфету? Но мы все сидели, полностью погрузившись в работу. Можно я просто встану, положу себе еще поесть, а потом отправлю еду себе в рот? Что они обо мне подумают?
Я с тоской посмотрела на столик. Его ножки чуть ли не гнулись под тяжестью нетронутой еды. Целый пирог с заварным кремом. Нетронутый! Пицца в глубокой тарелке. Ее идеальная окружность не нарушена. Во всем виновата пицца. Неожиданно я отодвинула стул и начала подниматься с него.
Ларри посмотрел на меня с удивлением:
– Ты куда это намылилась?
Моя решимость резко покинула меня.
– Никуда, – сказала я, устраиваясь обратно на свой стул и изучая свой текст.
Мое сожаление не имело границ. Если бы я только знала, что есть хоть один шанс, я бы извлекла из него максимум пользы.
Это внезапно показалось мне очень мудрым высказыванием.
Мы прорабатывали текст до половины третьего, затем Ларри закончил наше совещание словами:
– Время вышло, друзья мои. Сейчас придет мой иглотерапевт.
Склонив голову, Эмили начала раскладывать бумаги перед собой.
– Я все исправлю.
– Да уж. Нам нужно все переписать побыстрее.
– К какому сроку?
– Скажем, к пятнице?
– К следующей пятнице? Или к пятнице через полтора месяца?
– Ха-ха-ха. К следующей пятнице.
– Нет, пятница не годится.
– Тогда четверг. Или среда?
– Ой, ладно, тогда пусть будет пятница.
Выжатые как лимон, мы сели в машину. Лицо Эмили приобрело землистый оттенок.
– Ты в порядке? – прошептала я. Ее лицо перекосилось.
– Зачем он купил сценарий, если хочет его испортить?
– Не знаю.
– Помнишь, что говорит наш сосед-идиот?
– «Следуй за мной, и я сделаю тебя счастливой, детка».
– Нет, я говорю о соседе-идиоте с другой стороны. О Майке. «Мечтай осторожнее». Он был прав.
Я мечтала, чтобы кто-нибудь купил мой сценарий, а теперь жалею о том, что они его купили.
– Может, получится отличный фильм. Ты не можешь знать наверняка.
– Нет, это будет кусок дерьма, – ответила Эмили, и по ее лицу потекли слезы. – Мой дорогой текстик, над которым я столько трудилась, пока не довела его до совершенства. До совершенства, слышишь! Я так им гордилась. А теперь он никогда не выйдет! Никто никогда его не увидит! Семь месяцев я корячилась над ним, сделав его чудесным, а теперь он хочет, чтобы я переписала все от корки до корки за неделю. Это невозможно! Он выкинул все мои шутки, все смешные места, а в любой из трогательных моментов теперь включена эта чертова псина!
Я порылась в сумке в поисках бумажного носового платка, пока она ревела, как маленькая.
– Мне будет так стыдно. Мэгги. Так стыдно, что мое имя будет упомянуто в титрах этого убогого, сентиментального, поучительного бреда про собаку, – она попыталась перевести дыхание, – по имени Йок.
– А ты можешь отказаться? – предложила я. – Просто сказать, чтобы он забирал свои чертовы деньги, а ты найдешь кого-нибудь получше делать фильм по твоему сценарию. Всем, типа, спасибо, все свободны!
– Не могу. Потому что больше никто не хочет покупать мой сценарий. Я это знаю. И мне нужно на что-то жить. Здесь на всем есть ярлыки с ценой.
– Просто откажись вносить изменения, – настаивала я. – Скажи ему, что он купил этот сценарий, так что придется снимать фильм по нему.
– Тогда он меня уволит. И почти ничего не заплатит, но у них все еще будут права на мой текст. Они просто наймут другого сценариста, и тот внесет изменения.
– Они не могут этого сделать!
Но я знала, что очень даже могут. В свое время я работала с разными контрактами и поняла, что огромные киностудии обладают немалой властью. Просто раньше я не видела этого в действии.
– Они не просто покупают твой сценарий. Они покупают твою душу. Трой был прав, когда попытался работать в этой системе, а потом решил все свои работы производить независимо от киностудий. – Всхлипывания Эмили стали тише, она печально улыбнулась. – Ты совершаешь сделку с дьяволом. Так что нечего жаловаться, если тебя ткнули вилами в задницу.
И снова покатились слезы.
– Но этот сценарий для меня, как ребенок. Я любила его, я хотела ему самого лучшего, и меня просто убивает, когда я вижу, как они разрывают его тельце – моего бедного малыша. – В ужасе она замолчала. – Ой, Мэгги, я опять. Прости, я не хотела.
