Том 1. Стихотворения - Есенин Сергей Александрович (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Резко отрицательно оценивал, как он писал, «неизлечимую лирику» Есенина Гайк Адонц. Процитировав строки «Будь же холоден ты, живущий, // Как осеннее золото лип…», — он возмущался: «Холоден?! Живущий в наши кипучие дни? О лирическая цепочка, как ты крепка!.. И хочется выписать одну строчку из стихотворения <…>: Скучно мне с тобой, Сергей Есенин! Да, невесело!..» (журн. «Жизнь искусства», Л., 1925, № 34, 25 августа, с. 10–11).
«Вот оно, глупое С.А. Тье…» (с. 131). — П18; Рус. (корр. отт. Тел.); П21; И22; Грж.; Б. сит.; И25.
Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).
Автограф — ГЛМ, в альбоме Н.Л.Манухиной, без даты. В наб. экз. не датировано. В Собр. ст. — 1918 г. В наст. изд. сохраняется эта дата.
Стихотворение входило в число тех, которые Есенин часто читал с эстрады. Н.Г.Полетаев в 1918 г. на одном из собраний в Пролеткульте услышал стихотворение в авторском чтении: «Читал он необычайно хорошо. В Москве он читал лучше всех. Недаром молодые поэты читали по-есенински… Возможно ли было в четырех строчках нарисовать полнее картину вечера, дать этой картине движение, настроение» (Восп., 1, 295). Сходно описывал свои впечатления В.П.Комарденков, слышавший в тот же период чтение Есенина в кафе «Питтореск» (см.: Комарденков В. «Дни минувшие», М., 1972, с. 62–63).
Еще в 1923 г. Р.Б.Гуль выделил как одну из коренных особенностей поэтики Есенина «живопись словом». Отметив, что именно с помощью красочных эпитетов Есенин часто достигал «изумительных эффектов», он привел примеры стихов, в которых использовались различные краски и создавалась «многоцветная картина». Но, по его мнению, живописный эффект «еще явственнее будет там, где рисунок не многоцветен, а в две краски. Белое с красным-золотым:
Далее критик выделяет, кроме прямых эпитетов, колористические акценты таких слагаемых картины, как береза, калина, звезда (Нак., 1923, 21 октября, № 466).
«Проплясал, проплакал дождь весенний…» (с. 132). — Ск-2, с. 176; П18; Рус. (ст. 1-16 — корр. отт. Тел., ст. 17–28 — автограф); П21; И22; Грж.; Б. сит.
Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.) с исправлением в ст. 27 («Или, Или, лама савахфани» вместо «Или, Или, Лима Савахвани») по И22.
Первоначальные автографы неизвестны. Имеющийся автограф ст. 17–28 входит в макет сб. «Руссеянь» и относится ко времени его подготовки, т. е. к 1920 г. В наб. экз. стихотворение первоначально датировано 1918 г., затем дата изменена на 1916 г. Видимо, Есенин колебался в ее определении. В Собр. ст. стихотворение не датировано. Текст был передан Есениным в редакцию «Скифов», вероятно, в августе 1917 г. (см. прим. к «О край дождей и непогоды…»). С учетом этого стихотворение датируется 1917 г.
Своеобразным комментарием к стихотворению является статья Р.В.Иванова-Разумника «Две России», также появившаяся в Ск-2, в которой большое внимание было уделено творчеству Есенина. Р.В.Иванов-Разумник, осмысливая путь, на который вступила Россия после Февральской революции, считал, что ко времени, когда писалась статья (ноябрь 1917 г.), народ подведен к Голгофе. «Наступают тяжелые, страшные, страстные часы и дни, — писал он, — кажется подлинно предан уже великий Народ на казнь торгашам и книжникам, напоен оцетом и желчью, сопричтен к разбойникам, поднят на крестное древо, увенчан терновым венцом и об одежде его уже мечут жребий…» Он утверждал, что, как Христос, народ и его революция преданы книжниками и фарисеями. Далее в статье шло как бы публицистическое перефразирование стихотворения Есенина:
«Стоят толпами у креста злословящие и „мимоходящие“, стоят и немногие „верные“; и между двумя станами этими — пропасть. Поистине — настал уже девятый час, уже слышны последние слова со креста: „Или, Или, лима савахфани!..“ Между двумя станами — подлинно пропасть, уже завеса во храме раздралась надвое, с верхнего края до нижнего, и земля потряслась, и камни распались.
Да, меч прошел через наши души, да, все мы разделились на два стана, и пропасть между нами. И по одной стороне провала — остались все люди Ветхого Завета, обитатели Старого Мира, озабоченные спасением старых ценностей: веками ведь складывались ценности эти — государство, церковь, быт… А по другой стороне — стоят те, кто не боятся душу погубить, чтобы С.А. Ти ее, стоят люди Нового Завета, стоят чающие Мира Нового. И нет перехода, нет понимания, нет примирения — нет и не будет надолго» (Ск-2, с. 204, 205).
Сопряженность текстов очевидна, но хотя стихотворение Есенина передано в редакцию раньше, чем была написана статья, из этого не следует делать вывод об их взаимозависимости, к тому же есть и существенное различие в позициях авторов: Р.В.Иванов-Разумник настойчиво пишет о необходимости и неизбежности разрушения старого, а Есенин, как бы предвосхищая мнение критика, предупреждает: «Не изменят лик земли напевы, // Не стряхнут листа…»
В критике стихотворение Есенина было сразу отмечено как одна из важнейших его автохарактеристик, но поэтому и оценивалось, исходя из общих установок того или иного критика. Рецензент пролеткультовского «Горна» заявлял: «Жалко за Есенина. Жалко за пропадающее зря громадное дарование. Он мог бы стать великим народным поэтом, одним из наших революционных певцов… Жив в нем тот боевой, хочется сказать, мальчишеский задор, который может стать революционным порывом, если пойдет на дело, сольется с мощным потоком пролетарского строительства нового мира… У Есенина есть моменты прозрения. Тогда и говорит он себе горькую правду: „Не нужен ты“, понимает, что его „красный вечер“ — „всколыхнет Брюсова и Блока“ всего-навсего, понимает, что он слагает ныне свои песнопения для кучки ненужных, отставших от жизни людей. Но он покамест не в состоянии бросить это пустое дело, отрешиться от старого мира и пойти туда, где его ждет радостный, творческий труд, — в стан борцов за коммунизм» (журн. «Горн», М., 1919, № 2/3, с. 114–115). Критики другой ориентации видели в стихотворении свидетельство особого места, которое занимал Есенин в «Скифах» и «Нашем пути». «Каковы бы ни были пункты сродства, приведшие Есенина в это общество, — писал, например, А.И.Ромм, — но он оказался на высоте положения и здесь: очень хорошо подражал Клюеву, изо всех сил старался встать в позу апокалиптического пророка, разрушал и созидал миры — а между тем упорно шел вперед технически и поэтически, разрабатывал образность… И опять сквозь истерические выклики о Новом Содоме, Егудииле, Саваофе и Исаии, сквозь весь этот чужеродный вихрь, поднявший и закрутивший человека, прорываются совсем отличные, теперь по особому понятные строки». Далее автор приводил две первые строфы стихотворения (альм. «Чет и нечет», М., 1925, с. 35).
Понтий Пилат — римский прокуратор (наместник) провинции Иудеи в 26–36 гг., в годы его правления был распят Иисус Христос.
Или, Или, лама савахфани…— Согласно Евангелию, эти слова произнес Христос перед смертью на кресте. «Около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или?, Или?! лама? савахфани?? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Матф., 27, 46). В Евангелии от Марка эти слова приводятся в другой транскрипции («Элои! Элои! ламма савахфани?» — Марк, 15, 34). Приводя эти слова, Есенин опирался не на Библию, поскольку в Библии указаны ударения, которые он не учел. Ср. эти слова в приведенной выше статье Р.В.Иванова-Разумника.
