Замуж за «аристократа» - Царева Маша (читать книги бесплатно txt) 📗

Когда гроб опустили в скользкую черную яму, все посмотрели на Катю. Ждали, что она скажет чего-нибудь.

– Я назвала ребенка в честь мертвого человека, – пожав плечами, сказала она. – Говорят, это плохая примета.

На выходе с кладбища к ней подошел Олег. Он приобнял ее за плечи, и Катя не стала сопротивляться.

– Катюша… Я знаю, что сейчас неподходящий момент, но все равно мне надо тебе сказать…

– Что?

Он так тепло смотрел на нее, что в какой-то миг Кате подумалось: он хочет к ней вернуться.

– Я улетаю на следующей неделе в Америку. Документы уже оформлены, вещи собраны.

– Надолго? – безразлично поинтересовалась она.

– Навсегда. Меня пригласили читать русскую литературу в один частный колледж.

– Желаю удачи… Ты хоть адрес оставь. На всякий случай… А как же твой… твой друг? Ты его кинул?

– Он летит со мной, – помявшись, признался Олег. – Знаешь… тебе, наверное, дико все это слышать, но у нас серьезно. Мы решили пожениться.

– Что-о?!

– Ну, в Америке это разрешено в некоторых штатах. Я слышал… Для Америки гомосексуальный брак не редкость. Там я буду чувствовать себя свободным. Понимаешь?

– Что ж… – Кате внезапно стало смешно, и она ничего не могла поделать с этим нездоровым истерическим смехом. – Пришли свадебные фотографии. Интересно.

– Хорошо, – уныло согласился ее – о, ужас! – бывший муж. Смех, фарс! Фарс даже на похоронах ее родного сына.

К ней подошел Егор – сегодня он выглядел серьезным и взрослым.

– Катя, мне нужно с тобой поговорить.

– Прямо сейчас? – ухмыльнулась она. – Не могу. Надо ехать домой, поминки. Многие придут. Шура придет.

– Об этом я, собственно, и хочу поговорить. Кажется, я знаю кое-что интересное для тебя.

– Вот как?

– Все равно тебе надо отвлечься.

– И что же? – без всякого интереса спросила Катя, поправляя кружевной траурный платок. Он не шел ей – она выглядела смуглой и старой.

– Я знаю, кто все это сделал.

– Что? Соню ты имеешь в виду? – удивилась Катя. – Так она в реанимации. Что с нее возьмешь?

– Я знаю, кто автор всех этих статеек про тебя. Я знаю, кто тебе звонил.

Катя изумленно вскинула на него глаза. Телефонный хулиган давно притих, и статейки иссякли – честно говоря, она уже и думать обо всем этом забыла. На фоне Санечкиной смерти эта история казалась таким пустяком.

– Да? Откуда ты можешь знать? – скептически усмехнулась она.

– Вычислил, – пожал плечами Егор. – Мне показалось странным, что все это прекратилось именно сейчас. А ведь могли бы написать и про нас, и про… и про твоего сына тоже.

Катя поморщилась. Чего он добивается, этот Егор? Неужели все это лишь элемент сложносочиненного кокетства?

– И что же ты вычислил? – спросила она, мечтая, чтобы он поскорее оставил ее в покое. – Кто он?

Егор огляделся по сторонам, словно желая убедиться, не притаился ли где-нибудь чрезмерно любопытный репортер. Но их оставили одних – у Кати был такой отрешенный вид, что никто не решался к ней подойти. Егор низко наклонился к ее лицу и вдул в Катино ухо одно-единственное слово.

Катя изумленно посмотрела на него, в первый момент ей показалось, что она ослышалась. Но Егор еле заметно кивнул, как бы подтверждая: это правда.

Она только и смогла ответить:

– Не может быть.

Они не виделись двадцать лет. Она осталась почти такой же – миниатюрной, хрупкой, стройной, пышноволосой. Конечно, на ее ухоженном лице появились морщинки, но, пожалуй, они ее только украшали – ее повзрослевшее лицо стало выглядеть более породистым и утонченным.

А вот он словно три жизни прожил. Катя даже отшатнулась, когда его в первый момент увидела. Перед ней сидел исхудавший старик. Может быть, впечатление усиливало инвалидное кресло? Его много лет бездвижные ноги как-то сдулись и напоминали бесформенные переваренные макаронины. А лицо… Словно он не в России жил, а в тропиках, где под палящим солнцем люди стареют быстрее, чем идет время. Но самое главное – изменился взгляд. Раньше он был мягким и теплым, обволакивающим каким-то – недаром ведь Федор умудрился прослыть бабником! А теперь его небольшие глазки глядели настороженно и зло.

Правда, когда он узнал Катю, его лицо просветлело, и ей даже показалось, что мелькнуло в нем что-то из тойжизни. Примерно так смотрел он на нее, когда она впервые появилась в его студии на «Мосфильме», когда они сидели друг напротив друга в шикарном ресторане «Прага», когда он рассказывал ей о своих бесчисленных женах.

– Ты? – Он попытался приподняться с кресла, но, разумеется, ничего у него не получилось. – Что ты здесь делаешь?

– Навестить пришла.

– Соскучилась, что ли? – Он улыбнулся, и Катя поняла, что улыбаться ему непривычно. Губы отказывались слушаться Мордашкина.

– Может быть, и так, – без тени улыбки ответила она.

– Извини… чаю у меня нет…

– Это я уже поняла. Да мне и не надо чаю, Федя. Я поговорить пришла. Я все знаю.

– Что? – На его лице появилось удивление, но она махнула рукой: мол, не стоит тратить время.

– Знаешь, а я ведь не сама догадалась. Надоумили. А вообще странно, что я не поняла. Все так совпадает.

– О чем ты, Катя? Я не понимаю…

– Мне начали угрожать, как только появились мемуары. Ничего бы не случилось, если бы я не вытащила эту историю на свет. Извини, наверное, мне надо было спросить твоего разрешения.

– Может быть…

– Ты всегда ему завидовал, Федя. Я это еще тогда поняла.

– Бог с тобой, Катенька, кому? У тебя температура?

– Дашкевичу, кому же еще. У него было все, у тебя – ничего. Ты бы тоже не отказался быть таким красивым, талантливым. Чтобы все тебя обожали, чтобы женщины сходили с ума. А ты был никем, по крайней мере без него. И никто бы не смотрел твои фильмы, если бы Саша в них не снимался. Когда он погиб, про тебя быстро забыли.

– Катя… – Он нервно сглотнул; ей показалось, что к его пергаментно-желтому лицу возвращаются краски. Внезапно ей захотелось столкнуть его с кресла, скинуть эту желтую мумию с пьедестала. – Катя, но Сашка был моим лучшим другом. Зря ты это говоришь. Помилуй бог, я не знаю, в чем ты меня подозреваешь… Но я этого не делал.

– Ты в меня влюбился, – безжалостно продолжила она, – а получается, что Саша и меня отобрал. И ребенка – между прочим, твоего, как ты догадываешься, ребенка – я назвала в его честь.

– И я тоже.

– Что? – не поняла она.

– Я тоже назвал своего ребенка в его честь, – слабо улыбнулся Мордашкин. – Сашка был моим самым близким человеком. Я мечтал, чтобы у меня был сын, похожий на него. А когда родилась девочка, назвал ее Шурой.

– Я не знала. Как-то мне это в голову не пришло… Федя, но почему? Объясни мне, зачем надо было это делать, столько лет ведь прошло? И потом – Шура… Ты позвонил мне, хотя мы не общались столько лет, и попросил помочь девчонке. Я даже вызвалась быть ее крестной, когда этой взбалмошной натуре пришло в голову приобщиться к религии. Я давала ей работу и в конечном счете познакомила ее с нужными людьми. И как ты мне отплатил?

– Катя, но что я сделал? – Он повысил голос, и в этой строптивой интонации она вновь узнала прежнего Мордашкина. – Я же инвалид! Я живу здесь уже несколько лет, Катя! Я никуда не выхожу за пределы Дома инвалидов!

– Шура, – вздохнула она, – Шура была твоими глазами и ушами. Она добрая девочка, но такая наивная и легкомысленная. Она все тебе про меня рассказывала, и ты писал эти мерзкие статейки. А для того, чтобы продиктовать их журналистам, не надо никуда выходить. Достаточно иметь под рукою телефонную трубку.

– Господи, ну что ты такое говоришь…

Катя поежилась и плотнее закуталась в свое черное кашемировое пальто. Со дня Санечкиных похорон прошла неделя, и она была вся в черном. Катя понимала, что это условности и глупость, но у нее рука не поднималась надеть что-нибудь другое.

– Отвези меня в палату, – вдруг попросил Федор. – Я попробую организовать для нас чай. Шоколада, конечно, не обещаю, вернее, могу гарантировать его отсутствие. Но мне кажется, нам стоит поговорить. Ты ошибаешься.