Сладкая иллюзия - Сноу Хизер (читаем книги онлайн .txt) 📗
– Нет, – закричала Эмма. – Я вижу человека, который не может жить дальше, став самим собой! Мне плевать на твое происхождение, Дерик! Ты англичанин до мозга костей. И твое место здесь, как и мое.
Эмма знала, что на лице Дерика отражается ее собственное разочарование и тоска. Еще никогда в жизни она не ощущала такого отчаяния, такой неспособности хоть как-то повлиять на ход событий. Ведь жизнь не уравнение, которое можно решить, приложив немного усилий. Она не могла сложить или вычесть, умножить или разделить обе его части на какую-то величину, чтобы вычислить неизвестное. И мысль об этом отзывалась в ее сердце острой болью.
Когда же в глазах Дерика потух свет, Эмма поняла, что проиграла.
– Нет, Эмма. – Дерик опустил руки и отвернулся. – Мое место не здесь.
Глава 22
Округлые витиеватые буквы виконтессы Скарсдейл так отличались от ее собственных ровных и аккуратных, что строчки сливались у Эммы перед глазами в одно сплошное пятно.
Она устроилась на кушетке в кабинете замка и читала, как ей показалось, уже несколько часов. Слуги разбудили ее рано утром, потому что Дерик нетерпеливо ждал в гостиной, намереваясь отвезти ее в замок и отправиться на поиски Хардинга.
Эмма испытала какое-то извращенное удовлетворение при виде его изможденного лица. Очевидно, последние часы ночи он провел так же, как и она, – один, без сна и в страданиях. Но потом, конечно, она ощутила чувство вины. Она совсем не желала Дерику этой съедающей душу боли, от которой страдала сама, хотя именно он был виноват в том, что они оба мучились.
Эмма вздохнула и подогнула под себя ноги. Один из дневников леди Скарсдейл лежал забытый у нее на коленях. Была ли вина Дерика больше, чем ее собственная? Неужели его желание покинуть Англию было более предосудительным, нежели ее желание остаться?
Да, черт возьми, было. Дерика ничто не связывало с Америкой, в то время как вся ее жизнь прошла в Дербишире. Ее любимый в течение четырнадцати лет кочевал по континенту, она же не выезжала никуда, кроме Лондона. Дерик умел приспосабливаться, а она…
Эмма боялась уехать. Тут, в своем маленьком мирке, она все держала под контролем. Ее жизнь была организована по установленным ею же самой правилам. Даже беспорядок в доме, как, например, свалка в гардеробной или хаос в кабинете, был творением ее собственных рук. Здесь Эмма точно знала, кто она такая. В родном доме, где все имело смысл, она чувствовала себя комфортно и спокойно.
И в этом не было ничего ужасного, ведь так? И стоило ли ей бросать все лишь потому, что Дерик вознамерился убежать от самого себя?
Эмма заставила себя сосредоточиться на лежащем на коленях дневнике. Записи виконтессы были такими же, как она сама, – взбалмошными, поверхностными, исполненными интересной смесью остроумия и едкого сарказма. Но иногда сквозь все это проглядывала и другая женщина, которой Эмма совсем не знала: одинокая, печальная, злая.
Некоторые страницы дневника пестрели наблюдениями леди Скарсдейл за обществом маленького городка. И написаны они были в язвительно-насмешливой манере. Виконтесса явно обладала талантом писателя. Дерик уже говорил, что его мать не называла в своих дневниках имен, но Эмма с легкостью узнавала в ее описаниях друзей, соседей и даже себя. А также всех подозреваемых. Эмма выписала имена и даты, чтобы позже сравнить полученную картину с датами, важными для расследования.
Другие страницы были преисполнены печали и скорби, ярости и негодования. Виконтесса то тосковала по потерянной любви, то проклинала свою судьбу, Скарсдейла и все, что стояло между нею и возлюбленным.
Грудь Эммы болезненно сжалась. Неужели она будет чувствовать себя так же, прожив несколько лет вдали от Дерика? Зная, что ее любимый живет в другой стране. Но не в соседней Франции, а в Америке, отделенной от нее целым океаном. Неужели она станет без него такой же грустной и холодной, как его мать?
И будет ли ей легче при мысли о том, что их вынудил расстаться не суровый муж, а их с Дериком страх перед совместной жизнью? Или же эта печальная правда лишь усугубит положение?
Слезинка упала на страницу, смазав чернила и соединившись с еще одним застарелым пятном от слез леди Скарсдейл. Эмма отерла пятно пальцем, но лишь размазала часть предложения.
Леди Уоллингфорд фыркнула, недовольная собой. При чем тут ее чувства? Она читала дневники лишь для того, чтобы найти доказательства вины виконтессы и, возможно, выяснить личность ее сообщника.
Эмма вновь углубилась в чтение, обращая внимание на те даты, когда виконтесса посещала ее брата. Может, Дерик располагает сведениями о том, когда именно передавалась французам секретная информация. Эмма пыталась представить, что чувственные описания занятий любовью касались какого-то другого мужчины, а не Джорджа. И все же она довольно быстро поняла, что леди Скарсдейл не любила Джорджа, хотя определенно испытывала к нему симпатию. Да и как она могла полюбить ее брата, когда до самого последнего дня в ее сердце жила любовь к французу, ставшему отцом Дерика?
Эмма представить не могла на месте Дерика другого мужчину.
О, но почему она снова думает о нем?
Спустя еще пару часов, Эмма захлопнула последний из дневников, встала с кушетки и потянулась, чтобы расправить затекшие мышцы. Она никак не могла перестать думать о Дерике, поэтому чтение и затянулось дольше, нежели она планировала. Наверняка он скоро вернется с новостями о ходе поисков.
Леди Уоллингфорд сложила дневники аккуратной стопкой, отнесла их на письменный стол, а потом взяла в руки листки с пометками, которые намеревалась просмотреть еще раз.
Когда она пробежала по ним глазами, что-то привлекло ее внимание.
Пока она читала дневники, у нее ни разу не возникло ощущения, будто леди Скарсдейл подумывает о том, чтобы свести счеты с жизнью. В ее записях не промелькнуло ни единого сигнала опасности. В них вообще не было ничего настораживающего.
Более того, самоубийство виконтессы казалось Эмме все более странным и подозрительным. Теория Дерика о том, что она испугалась разоблачения и предпочла свести счеты с жизнью, нежели нести ответственность перед законом, могла бы все объяснить. И все равно она казалась Эмме неправдоподобной.
А что, если?..
Что, если леди Скарсдейл не была предательницей?
Эмма не могла спорить с Дериком относительно того, что у его матери был доступ к Джорджу. Она навещала его сама или посылала к нему Хардинга. Кроме того, Эмма не могла не согласиться с тем, что виконтесса, пожалуй, единственная в округе, имела и родственников, и связи во Франции, которые помогли узнать ей о судьбе сына. А еще, по словам Дерика, слуги заметили, что в последние дни перед смертью виконтесса сильно нервничала.
И что все это могло означать? Что, если леди Скарсдейл была не предательницей, а сообщницей предателя, пусть даже и непреднамеренно? Возможно ли, чтобы она что-то заподозрила? Вероятно, именно поэтому она так нервничала? А может, и вовсе решила вывести настоящего предателя на чистую воду? Что, если ее смерть вовсе не самоубийство?
В конце концов все в этой запутанной истории было перевернуто с ног на голову.
Леди Уоллингфорд оглянулась и посмотрела на стену. На ней висела та самая карта, из-за которой так рассердился на нее Дерик в самую первую их встречу. С карты стерли все пометки и водрузили на прежнее место. Эмма сняла ее со стены и вновь вытащила из рамки. Она по памяти нанесла на нее места обнаружения четырех трупов – двух курьеров, Фарнзуэрта и Молли.
Но когда Эмма внесла в свой список и Молли, то поняла, что четырех величин все равно недостаточно, чтобы решить составленное ею уравнение. Но возможно пять величин – как раз то, что нужно, чтобы определить местонахождение преступника? Это был не первый раз, когда Эмма не могла справиться с уравнением, потому что в нем не хватало составляющих. И если интуиция ее не подводит…
Эмма отметила на карте место, где нашли тело леди Скарсдейл.
