Ночной поезд - Вуд Барбара (полные книги .TXT) 📗

Шукальский пошел дальше. Это был другой Краков. Того, в котором он родился и вырос, больше не существовало.

Он пришел к стенам Казимежа, [33] испещренным желтой краской и непристойными проклятиями антисемитов. Эту массивную стену венчала колючая проволока, и Шукальский вспомнил те дни, когда он с матерью шел через еврейский рынок и как его, маленького мальчика, тогда завораживали люди в длинных черных пальто и меховых шапках, у которых над каждым ухом, словно штопоры, опускались завитушки. Ян знал, что этих евреев уже нет. Это гетто уже не было забито до отказа. Последний раз, в 1939 году, он слышал, что здесь, в этом жалком гетто, теснились пятьдесят тысяч евреев. Сегодня, когда существовали лагеря смерти и проводилось «окончательное решение», осталась лишь горстка евреев.

Ян Шукальский направился к Ягеллонскому университету, где на следующий день должен начаться симпозиум. Конечно, с 1939 года, когда все учебные заведения закрыли, знаменитый университет Кракова тоже перестал работать и поляки уже не могли получить высшее образование. Но этому симпозиуму покровительствовали немцы, большая часть участников тоже были немцы, и поэтому один из залов университета открыли для заседаний.

Когда он увидел статую Костюшко на Вавельском холме, воскресли другие мучительные воспоминания. О том, как он сидел в тени стен четырнадцатого века и изучал медицинские книги. О том, как он иногда прогуливал занятия, чтобы покататься на лыжах в Татрах. О том, как встретил Катарину в маленьком кафе на следующий день после получения диплома врача.

Но Шукальский знал, что от воспоминаний тех счастливых дней лучше не станет. Он прибыл в Краков по очень важной причине и не мог позволить себе такую роскошь, как предаваться ностальгии.

Большинство гостиниц в городе либо закрылись, либо поляков в них не пускали, и доктору Шукальскому пришлось снять небольшую комнату в частном доме. Заплатив безумную цену в три злотых домовладелице, которая охотнее взяла бы немецкие марки, он отправился спать.

Ян обрадовался, что в амфитеатре, где проходил симпозиум по инфекционным болезням, собралось много людей.

Однако присмотревшись и слыша в основном немецкую речь, он тут же сообразил, что поляков и чехов здесь окажется немного. Заняв место в заднем ряду, он вспоминал своих краковских коллег и думал о том, куда их сейчас забросила судьба. Он открыл программу и ознакомился со списком докладов, которые участникам симпозиума предстояло выслушать. Четвертый доклад привлек его внимание: «Реакция связывания комплемента при риккетсиозах».

С этим докладом в десять часов должен был выступить сам его автор, известный микробиолог из Берлина. Яну придется ждать два часа. Он еще раз прочитал название доклада и почувствовал, как у него напрягаются нервы. Тиф относился к риккетсиозным болезням.

Шукальский начал просматривать названия остальных докладов. Он снова напрягся. «Изучение риккетсиозной агглютинации при брюшном тифе». С этим докладом должны были выступить как раз в полдень.

Ян огляделся кругом. Большинство мест сейчас было занято, аудитория успокаивалась, медики что-то тихо обсуждали.

Он обвел кружком эту тему выступления и стал читать дальше. Остальная часть программы состояла из тем по брюшному тифу, гепатиту и холере. Но они не заинтересовали Шукальского в такой степени, как отмеченные две. Он присутствовал здесь исключительно ради них. Ему надо было узнать, какие изменения происходят в сфере обуздания инфекционных заболеваний.

Начались первые выступления. Ян сидел и беспристрастно краем уха слушал хорошо подготовленные доклады. Шукальский снова с удовольствием вспомнил те дни, когда он первокурсником сидел в этом самом амфитеатре и старательно записывал лекции.

В десять часов он снова посмотрел на кафедру и с интересом подался вперед, когда немецкий ученый начал читать свой доклад: «Реакция связывания комплемента при риккетсиозах». Тот несколько минут монотонно объяснял свой метод исследования и перечислил случаи, о которых собирался рассказать.

– Анализы положительны почти во всех клинических случаях тифа и на сто процентов соотносятся с результатами анализа Вейля-Феликса. В серии моих анализов не было ложных положительных результатов.

Ученый закончил свой доклад, спустился с кафедры, и Шукальский аплодировал ему вместе со всем залом. Во время следующих двух выступлений он не отвлекался, как раньше, ибо сейчас должен был обдумать нечто гораздо более важное. Ян снова и снова слушал заключительные слова, сказанные микробиологом из Берлина: «В серии моих анализов не было случаев ложных положительных результатов».

Наконец другой ученый, выступление которого он ждал, поднялся на кафедру. Ян подался вперед и напрягся.

– Этот анализ имеет исключительное значение для того, чтобы установить различие между мышиным и эпидемическим тифом. В обоих случаях анализа риккетсиозной агглютинации и реакции связывания комплемента используются специальные риккетсии, и ложные положительные результаты, иногда обнаруживаемые при других реакциях, можно устранить.

Шукальский откинулся на своем сидении. Ему показалось, что амфитеатр погрузился в мертвую тишину, хотя все присутствующие рукоплескали докладчику и отпускали замечания по поводу его выступления. Услышав последние слова выступавшего, Ян Шукальский тут же отключился и больше ничего не слышал: «…Ложные положительные результаты, иногда обнаруживаемые при других реакциях, можно устранить». Он невольно поднялся и поспешил к ближайшему выходу. В пустом коридоре за амфитеатром Ян остановился и прислонился к стене, пока осмысливал эти тревожные слова. Вот как раз то, чего он ожидал. Ради этого он и приехал в Краков.

Теперь результаты анализа Вейля-Феликса можно проверить, и любая проба крови, которую возьмут у здорового человека, обязательно будет отрицательной. Значит, немцы смогут выяснить, как были сфальсифицированы пробы из Зофии.

Ян сразу бы уехал, если бы не остался один важный вопрос, ответ на который имел решающее значение для принятия дальнейшего плана действий. Он понимал, что придется здесь задержаться.

Во время полуденного перерыва для всех присутствующих врачей устроили обед, и ему удалось найти место за столом рядом с обоими специалистами по риккетсиозным болезням. Во время дружеского разговора он нашел удобный случай задать свой вопрос. Все ели блинчики со сметаной, обсуждая последние достижения в медицинских технологиях. Шукальский, вежливо и скупо участвовавший в разговоре, подался вперед и обратился к врачам:

– Meine Herren, [34] меня очень заинтересовали ваши исследования. Скажите, пожалуйста, как вы думаете, когда можно будет широко использовать реакции агглютинации и связывания комплемента.

Микробиолог из Берлина ответил:

– Думаю, через несколько месяцев. Эти эксперименты оказались утомительными и дорогостоящими, но они бесспорно точны в тех случаях, когда возникают сомнения в правильности диагноза.

Ян Шукальский стиснул руки под столом. Он старался говорить веселым голосом.

– Господа, вы можете сказать, как долго эти реакции остаются положительными?

Теперь второй ученый улыбнулся и сказал:

– Наши реакции имеют преимущество, которым не обладают остальные методы. Вы знаете, герр доктор, что титр Вейля-Феликса обычно исчезает через три месяца после болезни, так что спустя полгода этот метод не представляет ценности для анализа крови больного тифом. Однако при реакции связывания комплемента в течение многих месяцев будет присутствовать более высокий титр. Возможно, даже несколько лет.

Шукальский уставился на обоих специалистов. Он до боли сжал руки, вспомнив слова микробиолога: «Возможно, даже в течение нескольких лет». Значит, они могут вернуться в Зофию, перепроверить всех предполагаемых больных тифом и выяснить, что ни один из них не болен.