Последнее лето в Аркадии - Перселл Дейрдре (полная версия книги .TXT) 📗
— Давайте вы сначала приведете себя в порядок, а потом мы поговорим. — Женщина улыбалась все так же тепло, словно и не слышала ужаса в моем голосе. — Я буду в клинике до полудня. Общий зал — направо по коридору. Можете не торопиться, курс процедур начнется лишь завтра. — Она улыбнулась еще шире и вышла.
Я рухнула на подушку, пытаясь связать концы с концами. Мы с Тесс обнимаемся в прихожей и плачем, сумбурный вечер с совместным распитием; треск головы поутру. Картинки сменяли друг друга словно в калейдоскопе. А потом выплыл яркий, выпуклый образ: мы с Ритой стоим среди старых деревьев у подъезда клиники. Она возвышается надо мной словно башня, давит, недовольно щурит глаза, увещевает.
Это Рита запихнула меня в клинику для алкоголиков! Во всем виновата только она. Что ж, спасибо, подружка. И как мне теперь отсюда выбраться?
Я отшвырнула одеяло, но это отняло столько сил, что пришлось дожидаться, пока комната перестанет кружиться. Осторожно и очень медленно я села, а затем и встала с постели, взяла с изголовья ночную рубаху, похожую на гигантский цветастый мешок.
Я должна бежать из этого страшного места. Но кто мог со мной так поступить? И куда делась моя сумка?
Я огляделась. Сумки не было. Встав сначала на цыпочки, а потом на пятки, я выяснила, что могу держаться на ногах. Сумка обнаружилась в шкафу. Кто-то аккуратно пристроил ее в уголке. На плечиках висели мои вещи, в ящике лежали белье и туалетные принадлежности.
Я обшарила сумку. Бумажник, косметичка и документы были на месте, зато мобильник бесследно исчез. Я запаниковала. Телефон всегда таскаю с собой, с того самого дня, как купила себе первую модель. Его надо разыскать. Конечно, звонить Рите бессмысленно, зато мне могла помочь Тесс. Высыпав содержимое сумки на постель, я убедилась, что мобильного точно нет.
Голова трещала невероятно, поэтому я стала искать солпадеин. У меня всегда с собой куча медикаментов — так, на всякий случай. Но сейчас их почему-то не было. Пришлось заново перетрясти все вещи, залезть в бумажник, открыть паспорт. Обезболивающее и телефон пропали. Я не понимала, что творится. Неужели меня ограбили, пока я спала?
Итак, меня обокрали, сомневаться не приходится. Шарили по моим вещам, пользуясь тем, что я сладко сплю.
— Простите, что изъяли солпадеин. Мобильник мы вам, конечно, вернем, но только по окончании курса лечения.
Я обернулась. Эта Луиза снова улыбалась во весь рот. Думаю, она могла бы получить «золото» на олимпиаде самых лучезарных оскалов. Она вошла в комнату так тихо, что я ничего не слышала. Видимо, хотела убедиться, что я готова «поговорить», как она это назвала. Готова я не была. Сидела на постели и перебирала вещи.
— Только отсутствие связи с внешним миром позволит вам сосредоточиться на процессе лечения. Первые несколько дней посещения нежелательны.
Она продолжала что-то говорить, но я едва ее слышала, ослепленная злобой. Меня бесило то, что они заключили меня в свой проклятый концлагерь. Словно в ГУЛАГ бросили, честное слово! Наверняка там тоже обшаривали вещи, вытаскивали все, что казалось подозрительным. Вот и здесь меня оставили без мобильного, без таблеток, без бритвы… Наверняка считали, что вершат благо. Это подло, вот что я вам скажу!
— Думаю, стоит дать вам еще немного времени, — заметила Луиза. Я резко встала, но головокружение усадило меня обратно на постель. Она словно не заметила моей неудачной попытки принять вертикальное положение. Говорила со мной, словно я предмет обстановки: — Если вам понадобится срочно позвонить — всякое бывает, — то в регистратуре есть платный телефон.
Ага, чтобы они могли слышать все, что пациент будет говорить!
Теперь я не просто злилась. Я пришла в бешенство.
— Могу я получить обратно мобильник? И немедленно! Я уезжаю отсюда. Вы что-то напутали, я вовсе не нуждаюсь в лечении. Наверняка эта палата пригодится тому, кто действительно страдает от алкоголизма. А у меня с этим проблем нет. Я хочу позвонить подруге. Пусть приедет и заберет меня.
Она продолжала улыбаться как ни в чем не бывало. Словно Барби, честное слово! По правде сказать, она действительно чуточку смахивала на куклу, с этими длинными светлыми волосами, собранными в хвост, и с крохотной сережкой в виде морского конька, висевшей в левом ухе.
— Я хочу поговорить с начальством клиники. Кто у вас главный врач?
— В данный момент начальство представляю я, Мэдлин. Но если вы желаете пообщаться с лечащим врачом…
— Да, желаю. И побыстрее.
— Разумеется, Мэдлин. — Она сунула под мышку папку с историей болезни. На титульном листе мелькнула моя фамилия. Какого черта? — Я позову его. Сейчас доктор делает обход, но ждать придется недолго. Хотите пока чашечку кофе? Как насчет перекусить, Мэдлин? Могу принести печенье. Остальные пациенты из нашего крыла сейчас в общем зале, отдыхают и смотрят телевизор. Можете попить кофе с печеньем вместе с ними.
И вот когда она сказала «перекусить», я осознала, что дико голодна. Это было такое странное чувство, почти забытое. Думаю, по моему лицу эта Барби сразу поняла, что ее реплика попала в цель. Впрочем, у нее, наверное, большой опыт общения с пациентами.
Нет, сказала я себе. Я не пациент. И меня не взять голыми руками.
— Спасибо, но я не голодна, — процедила я сквозь зубы.
— Когда вы в последний раз ели, Мэдлин?
Меня раздражало, что она вставляет мое имя почти в каждую реплику, однако вопрос застал меня врасплох. Действительно, что и когда я ела в последний раз? Память подводила. Я помнила, что Рита пыталась запихнуть в меня завтрак, но как давно это было? Вчера? Позавчера? И что именно она хотела мне скормить? Тосты? Да, определенно это были тосты, мы еще поспорили. Но сама я ничего не готовила с того самого дня, как отправила Кольма в деревню.
Барби-Луиза следила за моим лицом. Похоже, она видела, что я отчаянно борюсь с собой.
— Вы пропустили сегодняшний завтрак. Я понимаю, что присоединяться к остальным пациентам в общем зале вам пока трудно. Для вас все ново и незнакомо. Хотите, я принесу чаю и бутербродов прямо в палату, пока вы будете ждать врача? Мне нетрудно, Мэдлин. Кстати, в сестринской есть домашнее варенье из клубники — правда, слишком сладкое, но нам нравится. Или вы предпочитаете мармелад? Может, малиновый джем из столовой?
Она предлагала только сладкое, словно чувствовала, что мне дьявольски хочется сахара. Откуда эта сука знала?
— Спасибо, — с достоинством ответила я, кивнув так, словно соглашалась на завтрак в номере дорогого отеля. Будто это я контролировала ситуацию, а не она. — Мне нравится клубничное варенье. Кстати, я бы хотела вымыться, а здесь вроде нет душа.
— Ванная комната дальше по коридору, через одну дверь. В это время там никого не бывает, так что пользуйтесь на здоровье. Полотенца найдете в подсобке рядом. Будем вам признательны, если мокрое полотенце вы развесите на радиаторе в этой палате. Кстати, Мэдлин, у нас принято, чтобы пациенты сами наводили прядок в своих комнатах. — Луиза снова улыбнулась. — А я пока найду доктора и передам, что вы желаете с ним побеседовать.
Мэдлин, Мэдлин, Мэдлин… Я чувствовала, что скоро возненавижу собственное имя.
В душе я провела довольно много времени. Напор был слабым, но мне хватило и этого. Забавно, но струи прохладной воды немного привели меня в чувство. Я даже успокоилась. Вода бежала по телу и исчезала в дырочках слива между ногами. Я так расслабилась, что не хотела вылезать. Даже видеться с доктором не желала. Мне казалось, стоит вылезти и пройти в палату, заговорить с врачом, и настоящее обрушится на меня как ураган. Мне придется задуматься о многих вещах, которые до сих пор меня не беспокоили. О моем запущенном доме. О боли в глазах сына, о липких стаканах в гостиной, о батарее пустых бутылок из-под джина…
Я не желала плакать и позволила бегущей воде делать это за меня. Закрыв глаза, я дышала через рот, прямо сердцем, гулко ухающим в груди.
Я не хотела думать о будущем, но оно ждало меня за дверью душевой кабинки, подкрадывалось со спины, заглядывало в лицо. Мозг очищался от дурмана, и вместе с этим в голове начинали роиться мысли. Возможно, я действительно слишком увлеклась спиртным. Я перешла некую черту, которую считала безопасной. Похоже, она таковой не была.
