Повелитель железа (сборник) - Катаев Валентин Петрович (полная версия книги txt, fb2) 📗
Однако проходили дни, недели… прошел месяц, а английские рюмки на рынке так и не появились, благодаря чему германский агент совершенно успокоился. Итак, я выложил читателю все, что было известно в Калькутте о появлении сэра Томаса Хейса.
Я прервал свое повествование на том, что на вилле происходило заседание. Продолжаю.
Сэр Томас Хейс оглядел присутствующих и сказал:
– Господа, наше заседание, по счету пятое, должно в окончательной форме выработать наш план. Сегодня утром я прилетел из Лондона, где имел непродолжительное, но весьма важное совещание с господином министром колоний. Вот письменная инструкция, полученная мною в Лондоне. Но прежде чем ее огласить, я хотел. бы заслушать доклады почтеннейшего Натеза-Састри и сэра Раунда.
Натеза-Састри – верховный жрец браминов, приехавший не более двух часов тому назад из Бенареса, по справедливости почитался одним из мудрейших священнослужителей Брамы. Конечно, черный сюртук, в котором жрец присутствовал на заседаниях общества, мало импонировал его темной бороде, смуглому лицу и горящим глазам (Натеза-Састри в своем пышном одеянии верховного жреца выглядел куда интереснее), но снежно-белый тюрбан на голове несколько скрашивал неуклюжесть европейского одеяния.
Натеза-Састри закурил любезно предложенную хозяином сигару, развалился в кресле и начал свой доклад оперным басом на прекрасном английском языке.
– Господа, прежде чем остановиться на проведении нашего столь долго подготовляемого плана, я хочу в нескольких словах охарактеризовать положение религии Брамы за последнее время. Под влиянием агитации революционеров этих подлых безбожников – наша святая религия все менее и менее пользуется расположением масс. Вы, господа, люди без предрассудков, а потому я от вас не скрою ничего. Положение критическое. Необходимы срочные меры для поднятия религиозного энтузиазма, и только тогда я могу ручаться, что революции грозит гибель. В противном же случае можно ожидать самого худшего. Теперь я подойду к самому интересному – к организации нашего плана.
Натеза-Састри поднялся с кресла и в волнении заходил по кабинету.
– Да, господа, наш план – это единственное средство обуздать неверных и возвратить их в лоно святой церкви.
Я не сомневаюсь, что гениальные способности многоуважаемого сэра Раунда, – индус кивнул в сторону инженера, – помогут нам осуществить наш план. Я не знаю, чем порадует нас сегодня сэр Раунд, но говорю наперед, что в случае успеха труды наши принесут прекрасные плоды. Ясно представляю себе огромное стечение народа… Вера в чудо… И вдруг, господа, долгожданное чудо совершается… Уверяю вас, что тогда религиозный энтузиазм волной прокатится по всей Индии и надолго закрепит за нами наши пошатнувшиеся позиции.
Натеза-Састри изящно приложил руки к груди. Он кончил.
– Господа, – холодным голосом сказал сэр Раунд (высокий костлявый блондин с мощными челюстями и водянистыми голубыми глазами), – мои опыты вполне закончены. Результаты – блестящи. Я не сомневаюсь, что план будет выполнен удовлетворительно. Остановка за вами, господин жрец. Потрудитесь указать, в каком месте приступить к подготовительным работам. В течение недели все будет сделано.
Натеза-Састри погладил бороду и сказал:
– Я никогда не сомневался в вас, уважаемый сэр, и теперь вижу подтверждение моего мнения. Что касается места действия, то мой выбор пал на Бенарес – религиозное сердце Индии. Огромный храм Шивы-Разрушителя, пользовавшийся в свое время большой популярностью среди масс, высится над священным городом и будет наиболее подходящим местом для нашего опыта.
Раунд кивнул головой.
Сэр Томас Хейс с удовольствием потер руки.
– Отлично, отлично, – сказал он, – но не нужно забывать, что подготовительные работы должны происходить с сохранением абсолютной тайны.
– О, за это я могу ручаться, – сказал Натеза-Састри. – Постоянно в храме живет только баядерка Шандромуки – в высшей степени религиозная девочка. Совершаю же религиозные церемонии я с пятью жрецами, в верности которых можно не сомневаться, тем более, что все делается для их же пользы. На всякий случай сэр Раунд может переодеться жрецом. Не так ли, сэр?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Да, – сказал хладнокровный Раунд, – я переоденусь жрецом, мне все равно.
– В таком случае, господа, с завтрашнего же дня я предлагаю приступить к работам. Вы, почтеннейший Натеза-Састри, и вы, сэр Раунд, сегодня же ночным экспрессом выезжайте в Бенарес и действуйте.
Глубокой ночью сэр Томас Хейс отправил в Лондон следующую весьма загадочную радиотелеграмму:
"Операция по распространению рюмок для яиц началась. Рынки найдены. Агенты приступили к работе. Заготовка дала положительные результаты. Распродажу можно ожидать к первому июля. Конкуренция довольно сильна, но не настолько, чтобы помешать удачному развитию операции.
Томас Хейс".
– Посмотрим, посмотрим, – сказал Хейс, – я думаю, что господин министр колоний на этот раз будет доволен.
– Однако пора бы уже получить от Допкинса какиенибудь сведения относительно Рамашандры. Неужели и на этот раз ему удастся скрыться?
Глава восьмая
Сердечные делишки Допкинса
Сэр Томас Хейс посмотрел на часы.
– Черт возьми. Уже двенадцать часов ночи, а от Допкинса нет никаких вестей.
Сэр Томас Хейс прошелся по кабинету.
– Неужели и на этот раз Рамашандра улизнет?
Полковник был чрезвычайно взволнован. Еще бы. Его карьера была поставлена на карту. Министр колоний и так во время последней встречи в Лондоне проявил большое неудовольствие. Министр был прав. Шутка ли: полковник Хейс был главой тайной политической полиции Индии. Он должен был с достоинством исполнять свои обязанности. А между тем…
Полковник выругался и залаял.
С улицы на его лай откликнулись несколько бездомных бродячих собак.
Хейс сердито захлопнул окно.
– Положение хуже вице-губернаторского. Революционное движение охватывает все большие и большие слои Населения. Коммунистическая партия ведет бешеную агитацию. Еще неможко и, пожалуй, произойдут непоправимые вещи. Полиция буквально сбилась с ног. А между тем никакого толка.
Полковник Хейс закурил сигару.
– Одна надежда на религиозное воздействие. Индусские массы еще недостаточно развиты и темны, чтобы не слушать своих жрецов. Вот на этом-то мы и будем играть. Ничего, пусть Коминтерн агитирует. Посмотрим, что запоют коммунисты, когда толпа увидит на небе огненные надписи: "Да здравствует великая Британия", "Долой коммунистов" и т. д. Мы им такие чудеса устроим, что это стадо баранов обалдеет. Пара хороших аккумуляторов, сильный проекционный фонарь, штук шесть эффектных электрических разрядов – и грозное изображение Шивы-Разрушителя в облаках и всякую революцию как рукой снимет. Ха-ха-ха.
Часы пробили половину первого.
– Однако Допкинс молчит. Мне это начинает не нравиться.
В этот момент раздался звонок телефона.
Полковник схватил трубку.
– Алло! У телефона Хейс. А, это вы, Допкинс? Наконец-то. Здравствуйте. Ну что у вас слышно? Говорите разборчивее. Не можете, почему? Челюсть? При чем здесь челюсть? Она распухла? Гм… а Рамашандра? Что? Что такое???
Лицо Хейса раздулось и побагровело, как два кило кровяной колбасы.
Пока Допкинс обстоятельно докладывал Хейсу о ночном митинге в доках "Реджинальд Симпль", о своей распухшей челюсти, о бегстве Рамашандры и о прочих менее важных, но все же весьма неприятных вещах, полковник Хейс переменил на своем лице не менее семи самых ярких и элегантных красок.
Цвет кровяной колбасы сменился золотистым цветом свежих фиников, затем стал синим, как небо над океаном, затем зеленым, как тухлое мясо бизона, и наконец белым, как пятно на лбу священного слона Бенареса.
– Проклятие! – залаял полковник в телефонную трубку. – Как вы смели выпустить его из своих дырявых рук? Что? Вы говорите челюсть? К черту челюсть! Вы мало получили еще. Оцепить все вокзалы. Организовать самую тщательную проверку документов отъезжающих, но чтоб Рамашандра был! Поняли? Я ничего не хочу знать.