Ритуал - Смит Лиза Джейн (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗

Не ей, а Кэсси. «Э-хе-хе!» — переживала девочка: новые коридоры, новый шкафчик, новые классы, новые парты. Новые лица взамен друзей, знакомых с первого класса. Это казалось ужасным.

Она не накричала на мать и не обняла ее. Просто тихо отвернулась к окну и просидела так довольно долго, наблюдая, как медленно угасает день, и небо сперва окрашивается в перламутрово-розовый, затем в фиолетовый и только потом — в черный цвет.

Девушка не ложилась допоздна; только безысходно скрючившись на кровати, она вспомнила, что у нее есть халцедон удачи. Протянув руку, бедняжка взяла с тумбочки камень и переложила его под подушку.

Прогуливаясь мимо их дома, Порция задержалась, заметив, что Кэсси с матерью грузят вещи в машину.

— Вы уже домой едете? — спросила она.

Кэсси как раз пыталась впихнуть в багажник безразмерную хозяйственную сумку. Она вдруг четко осознала: приятельница не должна знать, что они остаются в Новой Англии. Девушка не вынесет, если вдобавок ко всему эта претенциозная девица прознает о ее несчастье — тогда мерзкая снобка окончательно почувствует себя победительницей.

В результате, когда героиня вытащила голову из глубин багажника, на лице ее сияла одна из самых радужных улыбок:

— Да, — ответила девушка, бросив беглый взгляд в сторону матери, занятой утрамбовкой вещей на заднем сиденье автомобиля.

— По-моему, вы собирались уезжать в конце следующей недели.

— Мы передумали, — девочка взглянула в карие очи Порции и ужаснулась, увидев, какие они холодные и страшные. — Не потому, что не понравилось. Было здорово, — как-то глуповато и скомканно добавила она.

Порция смахнула со лба прядь желтых волос.

— Думаю, тебе лучше держаться подальше от восточного побережья, — процедила она. — Мы здесь лгунов не любим.

Кэсси не ожидала такого поворота; щеки залились краской.

«Значит, они поняли, что я наврала на пляже».

Казалось бы, наконец-то настал момент для одного из бесчисленных разгромно-искрометных комментариев, сочиняемых ею тоскливыми кейпкодовскими вечерами, но она опять не смогла выдавить из себя ни словечка, лишь покрепче сжала губы.

— Хорошего путешествия, — пожелала на прощание вежливая, но несносная местная обитательница, смерив пропащую мечтательницу, будем надеяться, последним из своих холодных взглядов, и отвернулась.

— Порция! — горючая смесь напряжения, смущения и злости делала общение с бывшей знакомой почти невыносимым, но спросить было необходимо, ведь другого шанса не представится. — Подожди, можешь мне одну вещь сказать?

— Какую?

— Сейчас уже, конечно, не важно… мне просто интересно… я подумала… вдруг ты знаешь, как его зовут.

— Кого?

Кэсси почувствовала, как новая порция крови прилила к и без того пунцовым щекам, но продолжала упорствовать.

— Ну, того рыжего парня. Которого мы на пляже видели.

В карих глазах ничто не дрогнуло, они смотрели прямо на Кэсси, зрачки сжались до крошечных точек. В этих глазах девушка прочитала: «Оставь надежду всяк сюда входящий…»

И не ошиблась.

— Какого еще рыжего парня? — бесстрастным голосом отчеканила Порция, демонстративно развернулась на каблуках и удалилась.

На этот раз Кэсси ее не останавливала.

Много зелени — вот что бросалось в глаза по дороге на север. По обеим сторонам от шоссе рос лес: в Калифорнии за такими гигантами пришлось бы в национальный парк ехать…

— Это сахарные клены, — откликнулась мать с преувеличенной жизнерадостностью, увидев, что Кэсси вроде бы заинтересовалась группой особенно изящных деревьев за окном. — А те, что пониже, — красные клены. Ты даже представить себе не можешь, какими они становятся осенью! Не просто красными, ослепительно красными, как закат. Ты увидишь, это бешеная красотища!

Кэсси молчала; ей было наплевать на любые, пусть и очень красивые, здешние деревья летом, осенью и в прочие времена года, потому что ей вообще не хотелось здесь находиться.

Они миновали Бостон и направились по побережью на север — «извините-простите, на север по северному берегу», — поправилась Кэсси с остервенением.

Мимо проплывали причудливые городки, причалы, скалистые пляжи; девушка подозревала, что мать специально везет ее живописным маршрутом. Это тоже бесило; почему нельзя просто доехать и покончить с этим раз и навсегда?!

— А покороче нет дороги? — спросила она, открыв бардачок и достав карту, которой их предусмотрительно снабдила прокатная компания. — Мы можем поехать по первому шоссе… или по девяносто пятому.

Мать смотрела вперед.

— Я давно здесь не ездила, знаю только этот путь.

— Если здесь уйти на Салем… — Кэсси проследила взглядом, как они благополучно миновали нужный съезд, и сказала: — Ладно, Бог с ним.

Во всем Массачусетсе, пожалуй, только Салем вызывал ее живой интерес. Мрачная история этого местечка чертовски соответствовала ее настроению.

— Они же здесь, вроде бы, ведьм сжигали? А Нью-Салем так назван в честь этого Салема? Там тоже сжигали? — спросила дочь.

— Никто никого не сжигал. Их повесили. И ведьм среди них не было. Просто невинные люди, которым случайно не повезло с соседями, — мать говорила устало, но терпеливо. — Поселения времен колонизации часто называли Салемом. В честь Иерусалима.

Карта плыла перед глазами Кэсси.

— Где же этот город? Я его не вижу.

Ответу предшествовала короткая пауза.

— Это маленький городок, его довольно часто не указывают на картах. Он находится на острове.

— На острове?!

— Не волнуйся. К нему ведет мост.

Теперь у Кэсси появились новые темы для треволнений:

«Остров? Какой-то бред, я буду жить на острове, в городе, которого даже на карте нет».

Указателя перед поворотом на Нью-Салем тоже не было. Но миссис Блейк уверенно повернула руль, машина переехала мост, и они оказались на острове. Кэсси ожидала, что городок будет крошечным, и приободрилась, когда он оказался вполне приемлемого размера. Помимо туристических лавок, скучковавшихся там, где, вероятно, располагался так называемый центр, здесь имелись и обычные магазины. В свои кофейно-пончиковые хоромы заманивал «Dunkin' Donuts» [6]— плакат над «International House of Pancakes» [7]возвещал о скором официальном открытии. Перед означенным заведением танцевало нечто, наряженное гигантским блином.

Кэсси потихонечку легчало: там, где есть танцующий блин, есть и жизнь.

Однако вскоре мать свернула; дорога шла вверх и с каждым футом становилась все пустыннее, оставляя «огни большого города» позади. «Наверное, мы едем к краю утеса», — догадалась Кэсси. Солнце вспыхивало красным в окнах домов на вершине. Девушка внимательно следила за их приближением — сначала с беспокойством, затем с тревогой, и, наконец, с тошнотворным ужасом.

Дома были старые. Очень старые и не миленько-антикварные, а доисторические. И, хотя отдельные строения казались свежеотреставрированными, остальные выглядели так, будто в любую минуту готовы обрушиться и задавить случайных прохожих.

«Ну умоляю, пусть этот дом окажется нашим!» — упрашивала Кэсси не пойми кого, концентрируя всю волю и желание на хорошеньком желтом доме с башенками и эркерами.

Но мать проехала мимо, не снижая скорости. Потом мимо следующего, и мимо следующего за следующим, и так до бесконечности.

Наконец остался всего один дом — последний дом на утесе. К нему и направлялась машина. С каждым ярдом ощущения Кэсси становились все более тягостными. Формой развалюха напоминала плотненькую перевернутую букву Т: одно крыло выходило на дорогу, другое просто оттопыривалось назад. Поскольку подъехали они именно сзади, сразу обнаружилось, что это крыло отличается от переднего, как собака от попугая. У него была крутая крыша и мелкие асимметрично разбросанные окна с ромбовидными стеклами. Эту часть дома даже не потрудились покрасить, просто обшили досками, теперь уже серыми и трухлявыми.