Подвиг - Тодоровский Валерий Петрович (книги полностью бесплатно txt) 📗
Соня кивнула.
— И еще мне показалось, что он теперь меня боится.
— Конечно, — сказала Инна Михайловна. — Он тоже еще маленький, а ты его напугала. Это ведь твоя идея была?
Соня опять кивнула, задумчиво разглядывая себя в зеркале.
— А когда у тебя это случилось?
— В семнадцать лет. После выпускного бала.
— Значит, мне осталось еще пять лет?
— Дело не в возрасте. Ты сама почувствуешь — когда.
— А как?
— Ну… — Инна Михайловна тихо засмеялась. — Ты как будто сходить с ума, не можешь ни о чем думать и не хочешь думать. Это как сон — цветной, счастливый, и днем, и ночью, и когда он с тобой, и когда его нет — и не хочется просыпаться. У тебя тоже так будет, когда вырастешь… А пока ты не вырастешь — обещай, что ты никогда больше не будешь этого делать! Обещаешь?
— Хорошо, мам.
Инна Михайловна погасила свет, и они легли. Соня обняла мать.
— Я тебя очень люблю, мам.
— Я тебя тоже очень люблю. — Мать поцеловала ее, отвернулась и беззвучно, чтобы не испугать Соню, заплакала.
На следующий день полкласса хлюпали простуженными носами.
— Кого нет? — сурово спросила Марксэна, открывая классный журнал.
— Митюкова, Николаевой… Гольдберга… Филимоновой… Сташкова… Жуковой… Роменского… — оглядев поредевший класс, доложил дежурный.
Марксэна положила ручку и зловеще поднялась.
— Блохин, Неверова — выйдите сюда!
Соня и Блоха встали у доски, глядя в разные стороны.
— И повернитесь лицом к своим товарищам!..
Марксэна в гробовой тишине прошлась к двери и обратно.
— Вчера у нас с вами был необычный день. Знаменательный день. Вчера мы ясно увидели, кто есть кто. Семеро наших товарищей не смогли сегодня прийти, они заболели, но мужественно выполнили свой пионерский долг. И только вот эти двое сбежали, малодушно, позорно, бросив друзей. Это называется предательство! Да, дорогие мои, — предательство! И в войну за это расстреливали без суда и следствия!.. А ты не опускай глаза, красавица, не опускай! Посмотри в лицо товарищам! Сейчас они скажут, что они у вас думают! Ну? — Марксэна требовательно оглядела класс. — Кто хочет сказать?
Одноклассники молчали.
— Федотова!
Федотова поднялась, глядя грустными коровьими глазами, одернула короткую юбку.
— Что, Федотова, говорить разучилась?
— Ну… в общем… они поступили не по-товарищески… — промямлила она.
— Не по-товарищески?! Они не с гулянки ушли, а с политического мероприятия! Это политическая диверсия, и они еще за это ответят!.. Уединились, голубки! Все помнят — Рогозина родила в прошлом году в девятом классе? Позор на всю школу! А ты, голубушка, еще раньше решила начать? Тоже в подоле нам принесешь? Мать родила неизвестно от кого, без мужа, и ты туда же?
Соня с трудом сдерживала слезы. Кто-то хихикнул и тут же затих под грозным Мишкиным взглядом.
— Кто еще хочет сказать?
Игорь поднял руку.
— Богуславский, — обрадовалась Марксэна. — Что ты хочешь сказать?
— Марксэна Александровна, — четко начал Игорь. — Я хочу сказать, что вы — подлец… Извините, я не знаю, как в женском роде…
Марксэна на мгновение потеряла дар речи.
— Вон из класса! — наконец заорала она. — Вон! К директору! Все трое!
Мишка взял портфель и двинулся за друзьями.
— А ты куда?
— А я могу в женском роде сказать. Хотите?
— Родителей! — затопала ногами Марксэна. — Все четверо!
Мишка, Игорь, Соня с матерью и Блоха с отцом стояли посреди большого директорского кабинета. Директор сидел за столом, на фоне развернутого знамени, справа и слева от него — Марксэна и завуч.
— Во-первых, — негромко сказал директор, — вам всем следует немедленно извиниться перед Марксэной Александровной. Во-вторых, попросить прощения у одноклассников. И только потом мы будем решать, что делать дальше… Итак, я жду.
Инна Михайловна тревожно глянула на бледную Соню и подавленно молчащего Женьку.
— Может быть, сначала обсудим все это без детей? — улыбнувшись директору, предложила она.
— А я вообще не понимаю, за что им следует извиняться, — воинственно сказал Леонид Федорович. — Я абсолютно согласен с Игорем. А кроме того, считаю, что держать детей три часа на морозе — это преступление.
— Знаете, Леонид Федорович, — по-прежнему негромко ответил директор. — Я думаю, что нам с вами придется расстаться. В районе есть другие школы. В том числе и специнтернат для трудных подростков…
К школьному подъезду подкатила «Чайка». Борис Аркадьевич Богуславский в сопровождении старшего Шищенко быстро поднялся по лестнице.
Он без стука, уверенно распахнул дверь директорского кабинета.
— Игорь, выйди… И вы тоже, — кивнул он ребятам.
Соня, Блоха, Игорь и Мишка молча стояли в коридоре. Шищенко, заложив руки за спину, хмуро поглядывая на сына, замер у дверей. Даже сквозь закрытую дверь слышен был властный, громовой голос Бориса Аркадьевича. Потом дверь распахнулась, из кабинета вылетела секретарша и, цокая каблуками, побежала в одну сторону, затем завуч — в другую. Потом появилась красная как рак Марксэна.
Она дрожащими руками поправила прическу. Втянула сумасшедшими глазами на Блогу и зло прошипела:
— Знаешь, с кем дружить, гаденыш… — и пошла прочь.
Леонид Федорович, Инна Михайловна и Богуславский вышли из школы и, не прощаясь, не взглянув друг на друга, разошлись с детьми в разные стороны. Мишка, получив торопливый подзатыльник от отца, один неприкаянно побрел по улице.
Когда Блоха и Соня вошли в штаб, под ноги им радостно бросился, маша хвостом, Джульбарс. Игорь и Мишка сидели у стола.
— Давно собрались? — Блоха сел на свое место.
Соня, как обычно, забралась на диван, поджав под себя ноги.
— В шесть. Как договорились, — ответил Игорь.
— А я… — неловко начал Блоха. Виновато глянул на часы и замолчал.
— Счастливые часов не наблюдают… — сказал Игорь.
— Что? — обернулась к нему, надменно вскинув брови, Соня.
— Грибоедов. «Горе от ума».
Наступило молчание. Мишка курил, пытаясь выдуть ровное кольцо дыма. Игорь разглядывал в бинокль карты. Соня задумчиво водила по губам крестиком.
— Принес? — спросил Блоха у Мишки.
— Вон, — кивнул тот на свернутую брезентовую палатку. — Зашить только надо. По шву разошлась…
Снова молчание. Джульбарс встал передними лапами Соне на колени, она погладила его по голове.
— Я сказал: не порть собаку! — крикнул вдруг Мишка, схватил щенка и отшвырнул в сторону. Джульбарс жалобно заскулил.
— Я не пойду, — сказал вдруг Игорь.
— Ты что? — вскинулся Блоха. — Договорились же!.. Струсил?
— Нет. Просто не хочу.
— Каждый может отказаться. Но — сразу и навсегда!
— Вот я и отказываюсь, — Игорь встал. — Идите без меня. Пока…
— А я чего? — сказал Мишка. — Я тоже пошел… А я-то поверил, дурак… — он махнул рукой.
— Подождите! — крикнул Женька, растерянно оглядывая друзей. — Если вы сейчас уйдете… Стойте! Я хочу сказать важную вещь!
Игорь и Мишка остановились.
— Ну?
— Сядь! И ты сядь!
Мишка и Игорь сели на свои места. Блоха молчал, сосредоточенно глядя в пол. Быстро глянул на Соню.
— Ну? Чего? — спросил Мишка.
— Я… — с трудом начал Блоха. — Я предлагаю… если мы вместе… то пусть все и во всем будут равны… В общем, я предлагаю не влюбляться в нашей группе. Только дружба. Все и всегда только вчетвером… Кто за? — он первый поднял руку. — Игорь?
— Я согласен, — сказал Игорь.
— Я тоже, — поддержал Мишка.
Соня, распахнув глаза, смотрела на Женьку.
— А меня ты не хочешь спросить? — тихо сказала она. — Я никогда тебе этого не прощу!.. — Она вскочила и бросилась к выходу.
— Соня… — попытался остановить ее Игорь.
— А ты доволен? Да? Доволен? — сквозь слезы крикнула Соня. — Я все равно никогда не буду твоей! Понял? Никогда!
