Львиное Око - Вертенбейкер Лейла (книга жизни .txt) 📗

В январе мы с ней случайно встретились. Она спросила, что же случилось с ее милой Мата Хари. Куда она пропала? И нельзя ли получить кое-какие вещи с виллы в Нейи, которые ей когда-то пообещала Мата Хари. Жизнь в Париже такая дорогая, а Педро уехал в Испанию раздобыть деньжат, чтобы можно было жить более-менее сносно.

Я ответил, что пока ей не удастся ограбить Мата Хари. Но со дня на день она должна приехать.

— А разве вы не расстались с ней?

— Небольшая размолвка. Только и всего.

Педро вернулся из Мадрида, и я тотчас испытал на себе его испанские abrazo [113], хотя мне никогда не нравилось, когда меня обнимают за плечи или чмокают в щеку мужчины. Латиняне не понимают по-настоящему, что такое мужественность, хотя испанцев в ее отсутствии не упрекнешь. Если бы это не была латинская страна, то, возможно, я обрел бы в Испании родину. Испанцы не утратили добродетелей средних веков. Но только в Германии такие добродетели сочетаются с промышленной мощью, благодаря чему и возникла иерархическая цивилизация во всей ее красе, в которую Австрия внесла элемент изящества.

Мне не пришлось притворяться перед Педро, будто Мата Хари в Париже, поскольку он сам беспрестанно торопливо говорил об этом, перемежая речь вульгарными выражениями, и все рассказал о ней сам.

— Матерь Божья, живет она припеваючи, — тараторил он. — Устроилась в «Отель де ла Пас». Это самый лучший отель в Мадриде. Ее встречают повсюду, чаще всего в обществе капитана первого ранга фон Крона, помощника германского военно-морского атташе. Вот это был скандал, чтоб я сдох! Каждое воскресенье в barerras [114]вместе с Домесса, пикадором. Представь себе, женщина в barerras! А Лаланда всякий раз вешает свой плащ перед ее креслом. Даже когда она пришла с англичанином, лордом Латрелом, который вздумал жалеть лошадей. Все эти «томми» пускают сопли насчет лошадей и ни хрена не смыслят в бое быков. Хотят, чтобы убивали не лошадь, а человека. Представляешь? И все равно El matador magnifico [115]Лаланда воздал почести нашей темнокожей красавице. Что ты на это скажешь? Испанские дамы не принимают у себя Мата Хари; еще бы, ведь она танцует нагишом. Но какая жопка у нашей девочки! Пальчики оближешь, клянусь Пресвятой Девой! — Пока он трещал без умолку, я представил себе высокое синее небо Испании. Она сидит за столиком в ресторане «Льярди», если он еще открыт, ест рыбу под коньячным соусом, ягненка, извлеченного из овечьей утробы до его рождения. Купит себе резной гребень и кружевную мантилью — в такой дурнушка становится хорошенькой, хорошенькая — красавицей, а красавица — богиней.

Представил себе, как Герши флиртует, принимает гостей, но не мог допустить мысли, что она якшается с тореадором. В ней самой была капля крови простолюдинов. Она с таким трудом пробила себе дорогу в аристократические салоны с целью приобрести какой-то вес в светском обществе, что вряд ли станет рисковать своей репутацией, связавшись с каким-то тореро. Зато я видел ее в изящных гостиных за чашкой чая, а затем за рюмкой аперитива в баре, где собираются светские бездельники. Закрыв глаза вуалеткой, она ведет изысканные разговоры, а тем временем севернее Пиренеев бушует война. Представляя себе, как она в послеполуденный зной отдыхает нагишом, как лежит она ночью… Потом усилием воли заставлял себя забыть о том, что она в Мадриде.

В Мадрид точно бабочки на огонь слетаются агенты, контрагенты, шпионы и прочие, чтобы обделывать свои делишки. Пока она в Испании, ничего сделать нельзя. В этой стране шпионы в безопасности, это убежище, и оно неприкосновенно.

Надо проследить за ней и ждать, когда она появится в Париже, как ждет у мышиной норы свою жертву кошка. Она настолько глупа, что вернется в Париж. Но когда?

Любопытно, передала ли она капитану Ляду информацию о наших субмаринах, действующих у побережья Марокко, которой я ее снабдил? Когда я ее передал, спасти подводные лодки было невозможно: британская военно-морская разведка успела обнаружить их. Но связь между различными родами войск ненадежна в любой стране, а в странах Антанты — в особенности. Все ревнуют и завидуют друг другу. Вполне возможно, что Герши приобрела репутацию агента, предоставившего Франции ценную информацию.

И я нанес визит Ляду.

Любопытную мы с ним вели игру. Ни тот ни другой не знал, что именно известно партнеру и каково его истинное положение. Однако, как мне представляется, я извлек больше выгоды из нашей встречи, чем француз.

— Сударь, — начал я, изображая смущение. — Общеизвестно, что некая дама длительное время была, скажем прямо, моей любовницей. С недавних пор у меня появились основания подозревать ее… — не решаюсь произнести это слово, питая глубочайшее почтение к вашим методам и зная, что вы пальцем не тронете невинного человека, — в государственной измене.

— Измене по отношению к кому? — спросил капитан Ляду, царапая на клочке бумаги. Скрип пера, применяемого во всех французских канцеляриях, раздражал меня, и я едва сдерживался, чтобы не попросить его перестать действовать мне на нервы. — Мадам Мата Хари голландка.

— По отношению к Франции, сударь, а следовательно, и Голландии. Мы страна нейтральная, а быть нейтралом означает не вставать ни на чью сторону.

Я извлек китайскую шкатулку, которую похитил из комнаты Мата Хари перед тем, как она уехала в Виттель.

— Эту игрушку я обнаружил у мадам дома, после ее отъезда и, помня, как по-детски она развлекалась с этой шкатулкой, решил из любопытства заглянуть в нее. Внутри, в тайнике, я обнаружил вот это. — Я протянул капитану оригинал списка. — Брюссельские адреса. Ничего не могу сказать об остальных, сударь, но, к сожалению, одно из этих лиц, как мне стало известно, германский агент. Почему у нее есть такой список? Почему она спрятала его? — Придав своему лицу недоуменное выражение, я опустился на стул.

— И вы решили принести это мне? — спросил Ляду, взглянув на составленный им самим список.

— Сударь, я дипломат, представляющий нейтральное государство, и это меня не касается. Однако мне не хотелось бы думать, что женщина, с которой я столько времени жил в городе, который я люблю, предала его. И не желаю, чтобы мое имя было запятнано.

— Ваши чувства, в известной мере, делают вам честь, — заявил наглый француз, почесывая ухо свободной рукой. Потом с покровительственным видом продолжал: — Хочу сообщить вам строго конфиденциально, что мадам предложила нам свои услуги и этот список мы передали ей сами.

— Ах, вот оно что, — облегченно вздохнул я. — Она напрасно так поступила, однако это меняет дело. — Потом я недоуменно спросил: — Но право же, капитан Ляду, по моим сведениям, этот человек… — указал я на фамилию убитого агента. — Этот человек работает на противника, то есть, хочу сказать, на бошей.

— Мы знаем, — мрачно проговорил Ляду. — Нельзя ли вас попросить забыть подобного рода информацию?

— Разумеется. Должен признаться, я рад, что пришел к вам. — Поклонившись, я привстал со стула.

— Очень любезно с вашей стороны, сударь. Если сможете, не поделитесь ли своими впечатлениями от совершенного вами путешествия? Вы имеете перед нами преимущество. Можете побывать по обеим сторонам фронта. — Каким любезным был он в эту минуту.

Пока я излагал свои, довольно невинного свойства, наблюдения, неожиданно, чтобы застать меня врасплох, Ляду спросил:

— Вы когда-нибудь слышали о Х-21?

— Х-21? — хладнокровно повторил я. — Что это значит? Я не…

— А о Докторше?

— Конечно. Об этой слышал. Это германская шпионка. Кто о ней не слышал? Кому не любопытно узнать о столь знаменитой личности. Даже если половина того, что о ней рассказывают, правда, она самый опасный враг Франции!

Вокруг имени Эльспет создавались легенды, хотя никто, кроме тех, кто никогда ничего не расскажет, не знает, кем она была на самом деле. Конечно же, ее предали, правда, о том, что ее предали, говорили раз двадцать. Где она скрывалась, не знал никто.