Переступая грань - Катасонова Елена Николаевна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
- Пожалуйста, поезжайте, - сказала она наконец.
- Сначала - вы.
Таня встала на лестницу и поехала. На выходе оглянулась, махнула Жене рукой и исчезла. А он все смотрел на рубчатую, широкую ленту, выползавшую из ниоткуда и в никуда пропадавшую, словно на ней могла появиться только что обретенная им женщина.
Домой он ехал таким счастливым, такая радость переполняла его, что на "Юго-Западной" Женя не стал ждать автобуса, а отшагал свои остановки широким шагом, размахивая портфелем, и все мучился неразрешимым вопросом: можно ли, как придет, позвонить Тане, или вдруг она уже спит?
Его не обогнал ни один автобус. Их, кажется, вообще уже не было, как не было и прохожих; только шикарные иномарки с шелестом проносились мимо мелькали, пропадая, красные огоньки, - да загорались, меняя свет, редкие светофоры. Свежий ветерок обдувал разгоряченное тело, пахло листвой, даже цветами - или это только казалось? - кое-где горел еще в окнах свет. Радость волнами плескалась в душе, все казалось прекрасным, и он сам молодым, сильным, здоровым, удачливым, хотя до сих пор еще не защитил докторской - а ведь ему уже сорок восемь, - в Институте истории, где он подвизался, платили гроши, и за преподавание - тоже. "Врачи, кажется, рано ложатся, потому что им рано вставать, - лихорадочно соображал Женя, - а я, как последний эгоист..." Он понимал, что звонить не надо, но эгоизм, разумеется, взял над благоразумием верх, и Женя позвонил сразу, нетерпеливо бросив в передней портфель, оставив у порога пыльные сандалеты.
Правда ли, что все влюбленные даже на расстоянии чувствуют друг друга? Очень может быть... Во всяком случае, Таня в этот вечер все не ложилась и не ложилась спать. Она что-то съела, приняла прохладный душ - какая жара в Москве! - надела легкий халатик и, стоя у зеркала, задумчиво расчесывала щеткой волосы, думая рассеянно то об одном, то о другом, словно ожидая чего-то. Женино лицо всплывало из туманного зазеркалья, ласковые, сильные руки ощущала она на своих плечах и улыбалась, волнуясь, и вспоминала его поцелуй - тот, на Арбате, от которого закружилась голова и заколотилось сердце, на который откликнулась она всем своим существом. Поэтому Таня сразу сняла трубку.
- Танечка, вы не спите?
- Еще не сплю.
- А что делаете?
Он понимал, что говорит глупости.
- Стою перед зеркалом.
Он даже задохнулся от желания, представив ее в халатике - почему-то розовом, - с расческой в руке.
- А я только сейчас приехал. Вот... Захотелось вам позвонить.
- Почему?
Сердце забилось часто-часто.
- Не знаю... - медленно ответил Женя. - Захотелось - и все! Вам во сколько вставать?
- В семь. И больница рядом, и поликлиника. Так что можно встать в семь, даже в семь тридцать. В девять обход.
- Тогда до завтра, - виновато заторопился Женя. - Спокойной ночи. - И, не дожидаясь ответа, первым повесил трубку.
"Что я наделал? - ужаснулся он. - Она решит, что я неотесанный, первобытный чурбан!" Никогда ни от кого так не зависел Женя, как от этой женщины со спокойными, зеленовато-синими глазами, черными, гладкими, с чудесным запахом волосами, словно два вороньих крыла обрамляющими чуть тронутое загаром лицо. Эта ее белая кофточка, а в распахнутом вороте нежная шея, стройные ноги, маняще выглядывающие из-под пышной юбки, тонкие щиколотки... Он и не знал, что так хорошо ее разглядел.
Женя заснул таким счастливым, каким не был, казалось ему, никогда. Всю ночь он чувствовал это небывалое счастье. И счастливым проснулся.
3
- В данном конкретном случае шунтирование опасно, - сказала Таня.
Они закончили уже обход и теперь сидели, сбившись тесной стайкой, в маленьком кабинете главного.
- Почему? - осмелилась возразить лечащий врач.
- Упущено время, - вздохнула Таня. - Сосуды никуда не годятся. И возраст... Впрочем, решат, естественно, в центре. Надо отправлять, и побыстрее.
- У пациента нет денег, - сообщил главный. - Об этом мы уже говорили.
Таня нахмурилась: все чаще слышала она эти возмутительные слова. Но ведь пациент москвич, и у него есть полис! Должны вроде бесплатно! Вот именно - "вроде"... О чем только думают власти? Ведь это жизненно важно! Это же не подтяжка кожи молодящихся дам!
- О власти, - ответил на ее раздраженный вопрос главный. - Только о власти они и думают.
Таня тряхнула головой, стараясь не видеть перед собой бледное, в глубоких морщинах лицо, испуганный, какой-то детский взгляд.
- Доктор, я боюсь, - шепнул старик, когда она, наклонившись, стала считать его неровный, захлебывающийся, слабый пульс.
Таня строго взглянула на старика - нашел для бесед время! - и он испуганно смолк.
- Чего боитесь? - спросила она потом.
- Не знаю...
Таня кивнула. Беспричинный сердечный страх... Этому учили еще в институте, а они, дурачки, не очень-то понимали: как это - беспричинный?
- Нет, причина, конечно, есть... - объясняли преподаватели.
Удивительный орган - сердце. Сколько ни изучай, останется все равно тайной. А как работает, подчиняясь таинственному внутреннему закону! Открываются-закрываются клапаны, насыщая мозг кислородом; регулируются все процессы в человеческом теле. И все-таки, что бы там ни говорили, этот комок мышц еще и вместилище наших эмоций. Хотя ей, врачу-кардиологу, думать так не положено.
- Все свободны, - объявил главный.
Таня вышла из кабинета и, поразмыслив, снова пошла в палату.
Палата уже жила своей обычной жизнью: кто ел, кто читал, двое азартно спорили, размахивая друг у друга перед носом газетами разных, как видимо, направлений. И только ее старик лежал безучастно - то ли дремал, то ли думал о чем-то. А может быть, что-нибудь вспоминал - старики часто вспоминают далекое прошлое: им оно ближе.
- Дайте-ка я еще разок на вас погляжу, - села на край постели Таня и вынула из кармана бесценный свой стетоскоп, мамин подарок, привезенный из Англии, когда Таня окончательно решила идти в кардиологи. - Дышите, не дышите... Вдохните, задержите дыхание...
Она вслушивалась в биение надеявшегося на нее сердца, а старик, с лицом бледным, как сама смерть, послушно вдыхал-выдыхал, не сводя с Тани робких, молящих глаз.
Мертвая тишина стояла в палате. Даже главный книгочей - долговязый студент, не расстававшийся днем и ночью с книгой, - дочитав страницу, тихонько положил книгу на одеяло, не решаясь перевернуть страницу. Кардиограммы, ЭХО, холдинговое монеторирование - все это великолепно, прекрасно, но Таня, как и ее мать, свято верила в ухо врача. "Н-да, плохи наши дела", - снова подумала Таня и встала.
