Хрустальные мечты - Лейкер Розалинда (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
В конце вместо подписи виднелись неразборчивые каракули и чернильные кляксы, видимо, перо выпало из ослабевших пальцев Сары.
Глубоко опечаленная, Маргарита еще долго сидела, прижав письмо к своей груди, пока не утихла боль, сжимавшая, как клещами, ее сердце.
Вскоре всем стало ясно: здоровье императрицы очень серьезно пошатнулось. Рождественская поездка в Москву в этом году была отменена. Хотя Елизавета еле-еле ходила, от своих привычек она ни за что не хотела отказываться. Она по-прежнему много пила вина, увлекалась молодыми гвардейскими офицерами и по три-четыре раза на дню меняла платья. Ее фрейлинам и, конечно, портнихам и вышивальщицам приходилось очень тяжело. Императрица часто раздражалась, сердилась и даже гневалась, причем без всякого повода.
Великий князь уже потирал руки от удовольствия. Наконец пришел его долгожданный час, вскоре он должен был стать повелителем России. Он дразнил Екатерину, постоянно изводил ее, намекая, что его любовница, уже заменившая ее на его брачном ложе, вскоре может занять место на троне.
— Я уверен, в качестве императрицы она будет выглядеть гораздо лучше тебя, моя милочка! Эта старая карга сильно просчиталась, попросив тебя приехать из далекой Померании, чтобы заставить меня жениться на тебе. Если бы она видела мою Елизавету, ей бы и в голову не пришло заниматься такой чепухой. Самое время расставить все по своим местам. Я думаю, что так будет лучше всего.
Из-за болезни Елизавета постепенно выпускала власть из своих слабеющих рук, поэтому на протяжении нескольких месяцев Екатерина, не спрашивая ее разрешения, посещала сына в Ораниенбауме. Павлу исполнилось восемь лет, и он вскоре перестал дичиться матери, потому что она навещала его часто, привозя каждый раз с собой игрушки и подарки, и даже оставалась, чтобы поиграть вместе с ним.
В конце декабря 1761 года у Елизаветы случился тяжелый удар, и через два дня она скончалась. Великолепный Зимний дворец стоял во всем блеске своей красоты, но его хозяйке уже не суждено было пожить в нем. Петр, став императором, не находил себе места от радости. Несмотря на траур, он готов был переехать в новый дворец на следующий день после смерти императрицы, но министры Елизаветы убедили его не совершать столь опрометчивого поступка, который вызвал бы широкое недовольство у жителей Петербурга.
— Не спешите, ваше величество, — осторожно отговаривали они его. — Вам лучше подождать до тех пор, пока не пройдут похороны.
— Ладно, — согласился Петр. — Делать нечего, поглядим пока на старуху в гробе.
Министры вышли от Петра, обескураженные его грубостью. Чуть позже в тот же самый день Петр послал Фридриху II договор о мире. Этот поступок императора вызвал целую бурю гнева не только среди министров, но и среди гвардейских офицеров. Последствия многолетней войны уничтожались одним росчерком пера. Пруссия, стоявшая на краю гибели, была спасена новым российским императором. Все в России были недовольны миром и союзом, заключенным с Фридрихом, более того, русские войска уходили из Восточной Пруссии, которой возвращались все занятые в ходе войны земли. Многотысячные жертвы русских солдат оказались напрасными, блестящие успехи русского оружия были сведены на нет новым императором. Кроме того, Петр III решил окружить себя любимыми голштинцами, и теперь вместо приборной гвардии его охранял особый отряд наемных прусских солдат и офицеров из Голштинии. Русские войска должны были носить ненавистную прусскую форму, что вызвало скрытое, но глубокое негодование среди русских солдат. Екатерина вела себя осторожно, как бы отстраняясь от всех нововведений императора. Она призвала к себе сына и занялась его воспитанием.
Шесть недель пролежало набальзамированное тело умершей императрицы во дворце, в роскошном платье и с золотой короной на голове, но Петр III не соизволил носить траур, наоборот, на своей половине он устраивал праздники, веселился со своими приятелями ночи напролет и даже называл свою любовницу императрицей.
Екатерина, серьезно опасаясь за свое будущее, поняла, что должна вести себя крайне осторожно и осмотрительно, чтобы какой-нибудь неловкостью или неосторожный шагом не вызвать неодобрения у придворных и гвардии. Более того, она стремилась изо всех сил завоевать к себе расположение. Она носила глубокий траур по умершей Елизавете, часто и подолгу молилась у ее гроба. После того как тело императрицы перенесли в Казанский собор, Екатерину можно было часто увидеть в храме молящейся и стоящей на коленях у гроба императрицы, она оплакивала ее смерть на глазах у жителей Петербурга, которые приходили попрощаться с императрицей. Набожность Екатерины, ее смиренный, печальный вид возбуждали сочувствие у всех, кто ее видел. Вся высшая знать и духовенство с удивлением, но большей частью с явным одобрением взирали на скорбящую Екатерину. Отсутствие рядом с ней императора играло ей на руку, потому что вызывало сильное неудовольствие у духовенства и простых людей.
Когда тело императрицы перевозили для погребения в императорскую усыпальницу, Петр III шел за погребальным катафалком, не скрывая своей радости, он смеялся, гримасничал, как шут, одним словом, вел себя недостойно и как монарх, и как верующий христианин.
В отличие от своей жены Петр даже не удосужился как следует приготовиться к церемонии коронации. От одной мысли, что ему придется надеть на голову золотую корону, украшенную бриллиантами, он заходился каким-то истеричным смехом. Опьяненный властью, он очень небрежно стал относиться как к церковным обрядам, так и к самим церковникам, что, разумеется, вызывало возмущение у духовенства. Более того, он даже брал на себя смелость вмешиваться в церковные дела, ничего не понимая ни в религиозных обрядах, ни в вопросах веры. Одним словом, Петр, не думая о последствиях, плодил вокруг себя одних лишь врагов и недоброжелателей. В отличие от него Екатерина стремилась завоевать если не дружбу, то, по крайней мере, всеобщее расположение, и это ей удавалось. Григорий Орлов и его братья тоже не теряли времени даром, они вербовали сторонников среди гвардейских офицеров.
Май 1762 года Екатерина провела в сильном страхе за свою жизнь, за свое будущее. Она и Петр перебрались жить в новый Зимний дворец. Екатерине, обладавшей тонким вкусом, не могло не нравиться убранство дворца, внутренняя отделка, над созданием которой работали тысячи искусных мастеров из России и Европы. Большая часть залов и дворцовых помещений еще не была обставлена, поэтому Екатерина много времени проводила в беседах с краснодеревщиками, французскими декораторами, поставщиками мебели, книг и прочей утвари. Апартаменты, занимаемые Екатериной, находились в противоположной стороне от парадной половины, где жил Петр, который вообще не хотел видеть жену и поэтому удалил ее от глаз своих.
— Теперь я буду видеть тебя очень редко, да и то только в случае крайней необходимости, — злобно сказал он ей. — Как ты мне надоела, чем скорее я от тебя избавлюсь, тем лучше.
Устроившись в отведенных для нее покоях, Екатерина вскоре объявила, что она растянула себе лодыжку и не сможет появляться на приемах и выходить гулять в течение нескольких недель. Она опять была беременна, но благодаря искусству Маргариты это удалось скрыть от всех. Никто во дворце ничего не заподозрил, в том числе и сам Петр, который точно мог знать, что не был отцом будущего ребенка. Придворные, приходившие осведомиться о здоровье императрицы, всегда находили Екатерину лежащей в постели и укрытой шелковым одеялом. Тщательно соблюдаемая осторожность была совсем не лишней. Когда на свет появился ребенок, то во дворце никто не узнал об этом, кроме самых доверенных лиц, без помощи которых никак нельзя было обойтись. После родов повитуха тут же унесла из дворца младенца и отдала его в семью к простым людям, взявшим на себя все заботы по его воспитанию.
Страх Екатерины за свое положение был далеко не беспричинным. Пока она лежала у себя с якобы растянутой лодыжкой, Петр наградил свою любовницу Елизавету Воронцову новым придворным званием — он присвоил ей титул повелительницы императорского двора. Разумеется, император требовал надлежащего отношения к повелительнице. Такие выходки императора возмущали придворных, особенно дам, которые начинали уже ненавидеть императорскую пассию. Масла в огонь подлила и сама Воронцова. Подобно всем выскочкам, она не умела поставить себя должным образом. Порой, разговаривая с придворными, она не замечала, как на ее губах появлялись слюни, что отнюдь не красило ее. Более того, во время обеда она часто неприлично громко смеялась, отчего крошки пищи вылетали у нее изо рта. Ее новый титул окончательно вскружил ей голову. Потеряв всякое благоразумие и забыв, кто она на самом деле, Воронцова сделала крайне глупое и вредное для себя заявление. Она потребовала, чтобы придворные приветствовали ее реверансом, а дамы почтительно кланялись!
