Любовный узел, или Испытание верностью - Чедвик Элизабет (бесплатные книги полный формат txt) 📗
ГЛАВА 22
– Я хотел бы иметь возможность дать тебе войска и отпустить на осаду Эшбери, но у меня нет свободных сил, – сказал Роберт Глостер, – Кроме того, ты очень нужен мне здесь.
Оливер посмотрел на своего лорда с отчаянием, но без удивления. Эшбери не был крупным или стратегически важным замком. Правда, он охранял небольшую переправу через Темзу гораздо западнее Оксфорда, и там была хорошая ярмарка, но его взятие не имело особого смысла для дела королевы.
– Он мой, – сказал рыцарь. – Он принадлежал моему роду со времен короля Альфреда. Ждать тяжело.
Граф Роберт вздохнул и погладил кудлатую голову своего мастифа.
– Я знаю. Я не слеп к твоей нужде. Но это невозможно. Быть может, ближе к концу года я и смогу отпустить тебя, но не сейчас. Прежде чем брать небольшие крепости, должна пасть большая.
Оливер столько раз слышал «быть может, позже», что в его груди не затеплилась даже искорка надежды. Скорее всего, никогда. Он так и умрет простым рыцарем, завернувшись в свой плащ у огня в зале, если повезет, или от ран на поле боя, если не повезет.
– Да, милорд, – сказал он и отошел от порога, чтобы дать возможность получить отказ очередному просителю.
Зимой они потеряли Оксфорд, зато потом отбили Уилтон, разбив Стефана в жестокой битве, которая чуть было не стала повторением Линкольна. Им удалось взять его вассала, Уильяма Мартеля, и Стефану пришлось расплатиться шерборнским замком за его освобождение. Король попал в сложное положение, поэтому Оливер осмелился питать надежду, что наконец появился шанс отбить Эшбери. Затопившее его душу беспокойство не позволяло дожидаться, пока Генрих Плантагенет превратится в мужчину.
В зале Оливера ждал Джеффри Фитц-Мар, на колене которого примостился двухлетний сын, деловито жевавший жесткую корку. У малыша были курчавые светлые волосы, такие же светлые, как у Оливера, и гиацинтовые, фиолетово-синие глаза. Эдон ждала второго ребенка к весне. По крайней мере, у Джеффри была семья, которая позволяла сохранить душевное равновесие. Ведь он с самого начала был простым рыцарем, младшим сыном без всяких надежд на земельные владения; у него не было корней, которые умирали от желания вцепиться в почву. Оливер смотрел на друга, державшего на колене малыша, и горько ему завидовал.
Джеффри поднял на него глаза, и улыбка исчезла с его открытого лица.
– Он тебе отказал.
– Эшбери не является достаточно важным стратегическим объектом, а я слишком опытный солдат, чтобы можно было меня отпустить. Если я возьму замок, я уже не буду простым рыцарем у камина, не так ли? – Оливер мрачно поводил носком башмака по шуршащему тростнику на полу. – Вполне его понимаю, но все равно зло берет.
Джеффри сочувственно покачал головой.
– Если бы я мог помочь…
Рыцарь наблюдал, как малыш предлагает отцу обслюнявленную корку. Если бы Эмма и ребенок остались в живых, то их дочке было бы уже около восьми лет. Ни жены, ни ребенка, ни земли. Он представил себе грядущее: седой морщинистый старик с заледеневшим сердцем, не нужный никому – ни мужчине, ни женщине. Печальная перспектива.
– Па, – сказал малыш, подпрыгивая у отца на колене. – Па, па, па.
Оливер вышел наружу. Позднесентябрьское солнце уже клонилось к закату, окрашивая двор в богатые красные тона, а небо было высоким, чистым и совершенно синим. Принц Генрих овладевал искусством вести поединок под руководством двух рыцарей графа. С ним были Ричард и Томас; их мальчишеские крики звонко неслись над ристалищем, когда они поочередно брали укороченное копье и неслись на своих пони навстречу мишени на квинтейне. Оливер с улыбкой смотрел на неумелые попытки попасть по колеблющемуся щиту на подвижном перекрестье и вспоминал свои первые уроки. Не испытывая желания присоединиться к выкрикивающей полезные советы молодежи, он потихоньку побрел вдоль стены сарая, но почти тут же с неудовольствием услышал, как его окликают.
Рыцарь нехотя повернулся. Оказывается, к нему подлетел Ричард. Мальчишка сидел на своем сером пони плотно, как кентавр, а довольное лицо его разгорелось от быстроты и упражнений.
– Тебя ищет гонец.
– Меня? – Оливер поднял брови. – Не знаю никого, кто мог бы прислать мне письмо.
Ричард пожал плечами.
– Все письма в основном для графа Роберта, но привезший их человек спросил по дороге, где он может найти тебя. – Мальчик почесал голову. – А может, это от Кэтрин?
У Оливера перехватило дух.
– Не думаю, – сказал он. – Я говорил ей, что лучше порвать все связи.
– Да, но если у нее неприятности?
Оливер прищелкнул пальцами и грубовато посоветовал:
– Возвращайся к своим занятиям, пока твое воображение не ускакало вместе с тобой.
Однако, его собственное воображение уже вовсю заработало.
Ричард немного помялся, повернул пони, но все же попросил через плечо:
– Расскажи, ладно?
Оливер, не ответив, быстро двинулся на поиски гонца. Он нашел его на кухне перед кувшином молока и грудой свежего хлеба и творога на тарелке. Человек заигрывал с одной из кухонных девушек, но оторвался от этого занятия, чтобы вручить Оливеру свернутый пергамент, запечатанный широкой лентой. На сургуче красовалось довольно обычное изображение человека верхом на лошади с воздетым мечом. Буквы вокруг печати оказались смазаны, так что их нельзя было разобрать.
– Кто дал тебе это?
– Торговец с уинкомбской дороги. – Гонец сделал глоток молока и вытер рукавом рот. – Он принес это прошлым вечером в Глостершир. Сказал, что ему заплатил за доставку один из лордов Стефана.
Оливер дал гонцу пенни, сломал печать и вышел во двор. Края письма успели слегка загрязниться; дата указывала, что написано оно было в последних числах августа. Почерк был как у писца, беглый и четкий, и рука явно не Кэтрин. Послание от ее мужа с победным сообщением о ее новом статусе как хозяйки красивого замка. Он писал, что содержит ее, как королеву, что они оба невероятно счастливы и ждут рождения первого сына.
Рыцарь смотрел на письмо, пока слова не заплясали перед его глазами, утратив всякий смысл. Он знал, что это не Кэтрин. Возможно, она не имела никакого понятия о том, что муж послал такое письмо. Луи де Гросмон находил удовольствие в том, чтобы мучить. Укол там, рывок здесь, небольшая подтасовка правды. Кэтрин не стала бы придавать такое значение тому, как ее содержат: как королеву или нет. Чтобы радоваться жизни, ей нужна была только свобода. А мысль о том, что она носит ребенка, была чистой пыткой. Оливер испугался бы, будь это даже его собственный ребенок, но сознание, что она ждет и будет рожать потомка Луи, да еще так далеко от него, просто оглушало.
Рыцарь вернулся в кухню, подошел к огню, на котором кипели два больших котла, скомкал письмо, сунул его в самое пламя и долго следил, как чернеет и съеживается пергамент, плавится и шипит красная печать, пока его сухие глаза тоже не начало жечь и ничего не осталось.
Луи де Гросмон ждал сына. Если верить надеждам отца, то никогда прежде на свет еще не рождалось ничего подобного. И все были поставлены в известность о грядущем событии, начиная от беднейшего крепостного, который бился над истощенным клочком земли, чтобы прокормить свою семью, и кончая королем Стефаном и Вильямом д'Ипром.
– Роды будут легкие, – весело заверяла Кэтрин одна из повитух. – Вы молоды и сильны, и у вас хорошие широкие бедра.
К ней были приставлены две женщины; лучшие из тех, кого Луи, в принципе, мог себе позволить. Они были чуткими, умелыми, нравились Кэтрин, но она предпочла бы одну и поменьше хвастовства со стороны мужа. После первых самых тяжелых месяцев ее организм приспособился, и дальше беременность протекала без малейших осложнений. У нее не опухали щиколотки и не кружилась голова. Аппетит был прекрасный, а спала она относительно неплохо. И вот начались первые схватки, но настоящей боли еще не было.
– Я не боюсь родов. – Молодая женщина погладила свой вздутый живот. – Я знаю, что меня ожидает. Я сама приняла немало младенцев. Только я не хочу, чтобы Луи знал, пока этого не понадобится.
