Горькие плоды смерти - Джордж Элизабет (читаемые книги читать .TXT, .FB2) 📗
Лили Фостер, задумалась Хейверс. Томас что-то сказал про Лили Фостер. Сержант посмотрела на ежедневник Клэр. Ага, вот оно! Незадолго до поездки в Кембридж. «ЛФ». Дата и время.
Пока Каролина разговаривала с Линли – Барбаре оставалось лишь надеяться, что тот применит против нее голос, – сама она вернулась к папкам, помеченным именами и фамилиями двух мужчин. Пора заняться ими вплотную, подумала она и открыла первую папку. Внутри оказался вопросник, и Хейверс погрузилась в чтение. Тем временем из соседней комнаты доносился возмущенный голос Каролины Голдейкер.
Вскоре Барбаре стало ясно: Клэр Эббот действительно разговаривала с женатыми мужчинами об их встречах с другими женщинами, с которыми они познакомились в Интернете. Кстати, мужчины отвечали на ее вопросы вполне откровенно. Как, когда, где и почему. Так, например, Боб Т. делал это, главным образом, «по приколу», «ради разнообразия» и чтобы «оторваться и тряхнуть стариной». А Джон С. жаловался, что «жена не позволяет того, что позволяют другие телки», что «дома я не получаю того, чего хочется» и что у жены едва ли не каждый день отмазка, мол, «болит голова». По признанию обоих, одной из причин охлаждения их супружеских отношений были дети. По этим причинам они якобы и стали посетителями двух сайтов, на которых женатые мужчины знакомились с замужними женщинами для приятных и ни к чему не обязывающих встреч. Те происходили в отелях, на свежем воздухе, на заднем сиденье автомобилей, в женском туалете в одном пабе в Дорчестере, дома у родственников, в садовом сарае, в передвижном караване и даже – в одном случае – на скамье церкви Святого Петра здесь, в Шафтсбери.
Вскоре в кабинет вплыла Каролина Голдейкер и протянула Барбаре мобильник.
– Я могла бы прийти и раньше, сразу после смерти Клэр, и забрать свои вещи, – заявила она.
– Но вы этого делать не стали, – сказала сержант.
– Я подумала, что понадоблюсь. Что продолжу мою работу здесь, пока все, что касается Клэр и ее смерти, не прояснится…
– Что ж, разумно, – кивнула Хейверс, после чего напомнила о себе в мобильник: – Сэр?
– Я предложил ей добиться ордера через суд, – ответил ей бархатистый баритон Линли. – Однако предупредил, что вряд ли она может рассчитывать на его получение, пока в доме, куда она пытается вторгнуться, полным ходом идет полицейское расследование.
– Вы ей прямо так и сказали? – спросила Барбара. – Какой чудный язык, какие стройные предложения!
– Стараюсь. А что касается Лили Фостер…
И инспектор поведал коллеге, что эта особа сыграла над Каролиной злую шутку в том, что касается мемориальной службы в память о ее покойном сыне Уильяме.
– Вам наверняка захочется поговорить с нею на эту тему, – сказал он.
На этом их разговор завершился. Барбара повернулась к Каролине Голдейкер.
– Некая Лили Фостер, миссис Голдейкер, – сказала она. – Вы не могли бы просветить меня, кто она такая?
Мерседес Гарза жила неподалеку от прекрасного, неоклассического особняка в Остерли-парк. Пару столетий назад Роберт Адам преобразил типичный тюдоровский дом красного кирпича, построенный еще в XVI веке, в великолепный дворец, уютно затерявшийся посреди сельской местности.
Увы, в наши дни он оказался в тесном соседстве с аэропортом Хитроу, а вокруг его лужаек и куртин выросли лондонские пригороды. Дом Гарзы стоял в одном из таких пригородов неподалеку от парка, выходя окнами на садовые участки по другую сторону дороги, на которых царил осенний раздрай.
Как оказалось, из своего дома Мерседес вела весьма успешный клининговый бизнес. Назывался он «Королевы чистоты». За долгие годы у нее сложилась своя клиентура, причем весьма обширная, и теперь под началом Гарзы трудились пятьдесят семь таких «королев».
Линли застал ее за подведением финансовых итогов месяца. Обычно каждый дом убирали две или три женщины – иногда такая команда приводила в порядок по два дома в день. В общем, арифметическая задачка была не из легких. Однако Мерседес, сидя за компьютером с сигаретой в зубах и время от времени выпуская к потолку клубы сизого дыма, щелкала ее, как орешки.
Когда же одна из «королев» открыла посетителю дверь и провела его в гостиную, служившую также рабочим кабинетом, главная «королева чистоты» оторвалась от своего занятия. Шагая, Томас был вынужден переступить через ведро и швабру в коридоре, который вел в глубину дома. Та самая уборщица, которая открыла ему дверь, похоже, отвечала и за еженедельное наведение чистоты в доме своей работодательницы.
Шлепнув ладонями по столу, Мерседес поднялась навстречу гостю. Из разговора с Фрэнсисом Линли знал, что родом она из Колумбии и сейчас ей шестьдесят восемь лет. И если первое угадывалось легко – по крайней мере, ее латиноамериканские корни, – то со вторым можно было запросто ошибиться. Дело было даже не в том, что эта дама не выглядела на свой возраст. Скорее, причиной был ее внешний облик. Кому какое дело, как будто заявляла она всем своим видом, что хочу, то и ношу, и плевать я хотела на все. В данный момент на Гарзе была оранжевая туника с воротником-хомутиком и фиолетовые леггинсы, а на ногах красовались начищенные до блеска сапоги до колен, в каких ходили офицеры времен Первой мировой войны. Оправа ее очков была ярко-зеленого цвета, а шарф, удерживающий темные с проседью волосы, – канареечно-желтого. И как ни странно, все это отлично на ней смотрелось. Из чего Линли сделал вывод, что перед ним волевая особа, которой не занимать уверенности в себе. Так оно и оказалось, причем с лихвой.
Ответив ему твердым рукопожатием, Мерседес заговорила, не вынимая изо рта сигареты:
– Фрэнсис, он позвонит мне, как вы уйдете, – ее английский оставлял желать лучшего. – Но вы ничего не думайте, это просто вежливость с его стороны. Хотите кофе? Чаю? Воды? – Она улыбнулась. – Или, может быть, виски?
Выпустив напоследок в воздух струю дыма, она затушила сигарету в блюдце с прекрасным георгианским орнаментом, которое Томас моментально узнал, потому что такие же были и в его доме в Корнуолле. Его предки точно перевернулись бы в гробу, узнай они о столь оскорбительном отношении к дорогому фарфору.
Он отклонил все предложения хозяйки, и та закурила очередную сигарету и предложила ему сесть. Что он и сделал, расположившись у окна. Мерседес осталась стоять. Линли тотчас же ощутил дискомфорт, причиной которого было чересчур строгое воспитание, запрещавшее сидеть в присутствии дамы. Он было встал, однако пожилая женщина остановила его:
– Сидите. Я сама сижу весь день. От сидения у меня уже болит задница. Нужно дать ей передохнуть.
Увидев выражение лица гостя, она рассмеялась.
– Не ожидали услышать от меня такое? Простите, привыкла называть вещи своими именами. Ahora [12]. Чем могу помочь вам, инспектор? Вы ведь не затем явились ко мне, чтобы заказать уборку дома? Сначала наведались к Фрэнсису, теперь ко мне… Из чего я делаю вывод, что это из-за Каролины. Она – единственное, что у нас с ним есть общего.
– У вас с ним какие-то проблемы? – спросил полицейский.
– С Фрэнсисом? Как говорится, даже близко нет. – Дама сняла очки, подошла к столу и, откопав из-под бумаг какой-то лоскуток, принялась энергично их протирать. – Verdad? [13] Я не понимала, зачем он на ней женился. Но тут она говорит мне, что она на третьем месяце, и все сразу стало ясно.
– Скажите, вы когда-нибудь разговаривали о ней с Клэр Эббот?
Мерседес кивнула, стряхнула пепел в крошечный камин, снова затянулась и заговорила сквозь дым:
– Мы с дочерью не виделись много лет. Как вдруг этой женщине понадобилось говорить со мной. Зачем? Мы с Каролиной… Порой я забываю слова. Может, вы поможете? В общем, мы с ней не разговариваем.
– То есть вы отдалились друг от друга? – уточнил Линли.
– Да-да, именно. Мы не виделись с ней… лет десять? Нет, даже больше. Раньше я просила ее, вернее, говорила ей… Мое терпение лопнуло. У меня есть другие дети, и я попросила ее держаться от нас подальше, пока она не научится следить за тем, что говорит.
