Танцующая на гребне волны - Уайт Карен (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗

1 марта 1815

Запахи пота, горячки и каминного пепла – камин не чистился более двух недель – пропитали весь дом и были постоянным напоминанием, что мы живем в изменчивом мире, и надежда в нас гаснет и гаснет. Последние три дня Джеффри не впускал меня в комнату, позволяя заходить к себе только Джемме, Джорджине и Робби, который уже поправился достаточно, чтобы выходить из своей комнаты. Джорджина уверила меня, что Джеффри в таком горячечном состоянии, что мысли у него путаются, и будет лучше, если я соглашусь не тревожить его.

Я не спорила, не имея на споры физических сил, которых хватало лишь на самые простые и необходимые действия. Но когда он спал, я не оставляла его, держа руку у него на груди, чтобы ощущать биение его сердца. Мое сердце болело, но целью моей было излечение мужа, достигнув чего, мы смогли бы собрать в единое целое обрывки наших жизней. Он поймет тогда, что мои ежедневные поездки к доктору Энлоу были ради него, а не по какой-либо другой причине.

Я сидела в гостиной, зашивая дырку на штанах Робби, когда услышала топот копыт по подъездной аллее. Я встала, чтобы выглянуть в окно, испытывая почти что дурноту от надежды увидеть Томаса. В течение последней недели холод и дождь со снегом не давали мне возможности попасть к нему. Мое возбуждение резко упало при виде Натэниела на черном коне – бока коня блестели от пота, от больших ноздрей шел пар.

Я смотрела, как он вошел в дом, и дверь тяжело ударилась об стену, когда он ее распахнул. Я выбежала ему навстречу с шитьем в руках, от его одежды пахло горелой листвой и зимним воздухом.

– Они уходят. Все. Уходят сегодня. – У него в руках была газета. – Джон Купер нашел ее в Кэннонз Пойнт, где британцы ее бросили. Она вышла еще неделю назад, и в ней говорится, что с Британией был подписан мир в Генте двадцать четвертого декабря и Конгресс ратифицировал договор шестнадцатого февраля. Это было уже две недели назад! Так что конфискация ими нашей собственности была незаконной, так как война закончилась больше двух месяцев тому назад.

Я увидела наверху лестницы Джемму, которая услышала шум из комнаты больного. Она смотрела на меня вопросительно. Все, о чем я могла думать, был доктор Энлоу и лекарство, которое он обещал. А теперь он уезжает, и все мои надежды рухнули. Но я не могла всего этого сразу сказать Джемме.

– Нет. Они не могут уйти. Я должна найти док-тора Энлоу и узнать, когда он вернется, – ответила я Натэниелу.

Натэниел смотрел на меня сочувственно.

– Они уже убрали палатки в Кэннонз Пойнт и начали отправлять имущество и солдат по реке на корабли, находящиеся в проливе. Уже несколько дней они вывозили наших людей и имущество. Это беззаконие.

Джемма спустилась по лестнице и встала рядом со мной, как будто чувствуя, что известия, принесенные Натэниелом, наносят мне последний сокрушительный удар. Я взглянула на шитье в моих руках и увидела, что шерсть измочена слезами, а нитка безнадежно запуталась. Работа выскользнула у меня из рук.

– Нет, – пробормотала я. – Этого не может быть.

– Это так. Я сам слышал от Джона Купера, когда он принес мне газету. Я хотел сразу же поехать в лагерь, найти там доктора и узнать, что можно сделать насчет лекарства для Джеффри. Но Джорджина настояла, что поедет сама, поскольку она с ним знакома и знает, где его найти. Я согласился – это ускорило бы дело, и настоял, чтобы она взяла с собой нашего Аарона, для безопасности. Боюсь только, времени у нас остается совсем мало.

Он достал из жилетного кармана часы.

– Оставайтесь здесь и ждите. Я велел Джорджине возвращаться прямо сюда и передать вам, что она узнает. А тем временем мне нужно оповестить наших соседей, чтобы они успели потребовать возвращения им их людей до отплытия кораблей.

Я покачала головой:

– Нет, я не могу ждать. Сидение здесь меня убьет. Если я поеду в Кэннонз Пойнт, я наверняка встречу Джорджину по дороге. Я возьму с собой Джемму, так что я не буду одна. Мэри позаботится о Робби и Джеффри и объяснит ситуацию Джорджине, если мы с ней разминемся.

Он нахмурился, глядя на Джемму – какой от нее будет прок, если кому-то захочется причинить мне вред, говорил его взгляд. Я видела, однако, что он понимает всю невозможность отговорить меня трогаться с места и бросаться в полную неизвестность.

– Ладно, пусть так, – отвечал он со вздохом. – Но я настаиваю, чтобы вы взяли для защиты мой пистолет.

Он достал из-за пояса маленький кремневый пистолет и вручил его мне.

– Вы умеете им пользоваться?

Я кивнула. Не имея сына, мой отец учил меня охотиться и владеть оружием. Я осторожно взяла пистолет и опустила его в глубокий карман юбки.

– Он заряжен, но можно сделать только один выстрел, так что цельтесь хорошенько.

Он подождал, пока я еще раз кивну, и продолжил:

– Возвращайтесь, как только узнаете новости. Сейчас, когда Джеффри болен, ваше благополучие – на моей ответственности.

– Да, Натэниел, я поняла вас. – И, не простившись с ним, я побежала наверх дать инструкции Мэри и обнять Робби.

– Ты остаешься за хозяина, – сказала я, целуя его в лоб. Он сидел на полу с деревянными солдатиками, которых вырезал ему Джеффри. – Пока твой отец не поправится, – добавила я.

– Да, мама.

– Я люблю тебя, Робби. – Я удивила его, крепко его обняв, что ему нравилось все меньше и меньше по мере того, как он становился старше.

– До свидания, – сказала я, стараясь не замечать тревогу в его глазах и в то же время стараясь их запомнить, как будто мы прощались навсегда. Потом я зашла к Джеффри.

Человек, лежавший в постели, был его тенью – скелет, плотно обтянутый кожей. Стеклянные глаза не видели ничего, как будто он уже смотрел в другой мир. Я присела на край постели, не уверенная, что он замечает мое присутствие.

Отвернувшись, я вытерла себе глаза тыльной стороной ладони.

– Почему ты плачешь, Памела?

Я сморгнула слезы, звук его голоса пробудил во мне надежду. Он был в сознании, что значило, что очередной приступ лихорадки миновал. Я увидела, как он попытался поднять руку, но она бессильно упала.

– Потому что мне так тебя не хватало, – сказала я, глотая слезы.

– И мне тебя не хватало. Когда я просыпался, я не видел твоего лица.

– Мне сказали, что ты не хочешь, чтобы я входила к тебе.

– Если я так и говорил, то это говорила лихорадка. Прости меня.

Я прижалась головой к его груди, слушая успокаивающее биение его сердца.

– Нет, мой дорогой, в прощении нет необходимости. – Я поднялась и взяла его за руку. Его взгляд упал на мой безымянный палец.

– Где твое кольцо?

Я не узнала его тон – он был подозрительным, как будто это произнес чужой человек.

– Натэниел сказал мне спрятать мои ценности от британцев. Они грабили плантации, унося все – не только серебро и драгоценности, но и хлопок и рабов. – Я еще не говорила ему про Зевса. – Кольцо у меня – единственная ценность. – Я старалась говорить непринужденным тоном, но выражение его лица оставалось озабоченным.

– Ты однажды сказала мне, что никогда не снимешь его с пальца. Что это свидетельство твоей верности.

Я вспомнила слова Джорджины, как она говорила, что я пренебрегаю своим мужем, и о том, как он смотрит в окно, когда я возвращаюсь от Томаса. Сколько яду внесла она, ухаживая за ним, подумала я.

Стараясь выдерживать равнодушный тон, я сказала:

– Тогда я достану его и снова надену, если так для тебя спокойнее. Но сначала мне нужно сделать нечто очень важное. Я оставлю тебя одного с Мэри и Робби, и они позаботятся о тебе, пока я не вернусь.

Он попытался сесть.

– Куда ты едешь?

– Британцы уходят. Я должна узнать, когда я получу лекарство.

На его впалых щеках вспыхнули ярко-розовые пятна.

– Ты снова поедешь к этому доктору… Энлоу?

Я помолчала, чувствуя, что я умираю, но зная, что не могу себе это позволить.

– Да. Он единственный, кто может помочь нам.

– Пожалуйста, не езди. Ты мне нужна здесь. Больше, чем любое лекарство.