Лишние Земли лишних - Старицкий Дмитрий (бесплатные версии книг .TXT, .FB2) 📗
Самое интересное, что эти мишени девчата поражали намного уверенней, чем бумажные круги. Наверное, оттого, что никто со стороны оценок не ставил. А может, прицеливание по красной точке помогло, но лично я так и не распробовал пока, в чем тут клевая фича.
К ужину вымотались совершенно. И я приказал всех везти к Саркису — вкусно ужинать и восполнять потерянные калории.
Взрыв энтузиазма и дюжина поцелуев были мне наградой за понимание чаяний коллектива. Но ларчик просто открывался — я сам опаздывал на урок к Биллу.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 27 число 5 месяца, суббота, 24:16.
Поздно вечером, вместо уже ожидаемой Розы, ко мне в номер пришла Наташа Синевич. В одном гостиничном халате махровом.
Тихо прикрыв дверь, она молча встала у нее, переминаясь красивыми ногами. А руками нервно теребит концы пояса.
Я как раз в ноутбуке на карте северного континента маркировал разные маршруты до Новой Одессы. Это занятие уже заняло много времени и требовало фанатичной усидчивости, так как максимальный масштаб был тут все-таки скорее для летчиков, нежели пехотинцев. Да и не космическая это съемка ни разу, а аэро, а значит, и полосы неконтактные или слабо читаемые обязательно есть. Так что все надо по два-три раза проверить. А это время.
Самолет летит на заданной высоте со скоростью 400 километров в час по строгому маршруту. Снимает на специальный фотоаппарат узкую полосу местности под собой. Потом отпечатанные на фотобумаге кадры этой съемки склеивают в маршрутные полосы, а полосы, в свою очередь, склеивают уже между собой и получают планшетную фотокарту. Вот края таких полос (хотя по требованиям они должны перекрывать друг друга минимум на 30 процентов) часто идут впритык и снимаются краем объектива, так что зачастую разобрать, что, где и как, может только очень опытный специалист.
К тому же многие места (наверное, они Орденом считались маловажными) снимались с большой высоты площадным способом, а затем пристыковывались к более подробным маршрутным полосам, отчего при совмещении масштаба резкость изображения была разной. Вот и крутись.
Я хоть и не спец ни разу, вот этим самым и занимался (если подобрать приличное слово), сравнивая фотокарту (которая также была любезно представлена на диске, спасибо Ордену за это) с картой, прорисованной уже компьютером, а в некоторых местах еще и с кроками буров. И все это не на большом столе, а на пятнадцати дюймах монитора ноутбука.
Поднятая же до состояния топографической, эта компьютерная карта хорошо работала только вблизи крупных населенных пунктов, а в остальных местах больше напоминала картинку с дешевого маршрутизатора GPS, чем карту, даже туристическую, которая неточна по определению.
Потом по выверенным маршрутам надо будет рассчитать возможные стоянки, нашу потребность в топливе, воде и всем прочем. Тот еще головняк. Техника вождения войск на такой случай хоть генштабовские справочники имеет на все про все. А у меня только «Памятка переселенцу» и сокращение мозговой мышцы.
Сижу, молчу, работаю.
Наташа стоит, молчит, стесняется.
Я терпеливо жду, когда она сама что-нибудь скажет. Она же пришла, не я.
Так прошло минуты три.
Потом я не выдержал и повернулся:
— Наташ, ты, может, чего сказать хотела или спросить о чем?
Стоит, молчит. Только ноздри раздувает.
— Ну что молчишь? — подстегиваю ее к активности.
— Хочу и молчу. — Наташа резко отвернула голову, чтобы я не видел ее лица.
— Надо же: хочет — и молчит, — засмеялся я, вспомнив старый анекдот про грузина.
— Да не хочу я, — взвизгнула девушка и даже ножкой топнула в раздражении.
— Чего не хочешь? — переспрашиваю.
— Ничего не хочу, — отвечает.
— А зачем тогда пришла?
— Не знаю, как и сказать. — Глаза опять в пол, а руки теребят пояс.
— А ты с самого начала попробуй, — стараюсь ей помочь, хотя ни черта не соображаю, что вообще происходит.
Видно, что Наташа сильно волнуется и действительно что-то вертится у нее на языке, но что-то и препятствует это желаемое реализовать. Внутри нее, похоже. А проблема для нее важная, но не решенная, взбухла уже и выхода требует, как из пушки. Не лопнуть же ее разуму — все наружу выплеснет. Ладно, если просто криком разрядится, а то, не дай бог, включит с полпинка программу «псих-самовзвод» и начнет себя дальше накручивать, а потом как…
Тут уж на кого Бог пошлет. А кроме меня, в номере и посылать-то не на кого. И на фига сейчас мне скандал с истерикой на пустом месте?
Но пронесло. Наташа еще немного помялась и выпалила:
— В гареме произошел бунт!
— И кто кого взбунтил? — поднял бровь, стало уже интересно. — Неужто, старшую жену с поста свергли?
— Не свергли, а ограничили в правах. И ее, и Розу, — почти выкрикнула Синевич.
— И в чем же таком ограничили? Вроде живете все в одинаковых номерах. Едите все одно и то же. И винтовки всем одинаково хорошие купили. И форму…
— Да в тебе и ограничили! — перебила мою речь Наташа, чуть на крик не срываясь, хотя голос понизила и говорит все почти шепотом. Даже слух напрягать приходится.
— Интересно-интересно… — А мне действительно интересно.
— А что интересного? — Голос Наташи слегка потух. — Интересного как раз ничего не нашли. Все тривиально.
— Натуль, — прошу, — ты не ходи вокруг да около, ты прямо скажи. Ты же для этого пришла.
— Да. То есть нет. Вернее, да. Я запуталась, — мямлит девушка.
— Может, мне кого другого позвать, чтобы прояснил? — предлагаю радикальный вариант.
— Не надо, — почему-то пугается Наташа. — Я сама скажу.
— Говори.
— Не знаю, как сказать, — заводит она опять ту же пластинку.
— Да как есть, так и скажи, — я уже раздражаюсь, — хватит рок-н-ролл крутить.
— Как есть? — удивленно спрашивает меня.
И глаза округлила. И так они у нее большие, а сейчас совсем огромными стали.
— Ну да, как есть, — подтверждаю.
— Как есть… — протягивает задумчиво.
— Как есть, как есть, — подбадриваю.
— Ну… — мямлит, — девчонки решили…
— Давай-давай, смелее говори: что решили?
— Не знаю, как сказать, — она опять убрала глаза в сторону.
А сама краснеет. Стоит совсем уже пунцовая. Мне тут только стеснительных путан не хватает. Скопом они все наглые, как посмотрю, а вот поодиночке — очень даже разные.
— Может, простыми словами сказать попробуешь? — предлагаю вариант выхода из тупика.
— Как это? — удивляется.
— Очень просто. Взяла и сказала: что произошло и что девчата решили такого этакого.
— Я попробую, — соглашается.
— Я слушаю.
— Ну не получается у меня, не знаю, как такое говорить. — Наташка опять пошла себя накручивать.
— Ну тогда не говори. Иди себе. У меня работы по горло, — и отвернулся от нее к ноутбуку.
И тут же услышал в спину ее звонкий голос:
— Теперь ты будешь спать с нами по жребию.
Я моментально обернулся:
— А мое мнение не учитывается?
— Нет, — заявляет девушка. — Все решили, что так будет лучше.
— Каким это образом лучше? — Удивлен — это не то слово.
— Я была против, но большинство настояло на этом, — говорит Наташа виноватым тоном, как будто в провинности какой кается, — все так решили, только Бисянка сачканула. Сказала, что у нее критические дни. Хотя первый жребий был ее.
— А ты? — спрашиваю в лоб.
— Я не хотела, — снова голову отвернула в сторону, чтобы не смотреть на меня.
И от двери не отходит. Как встала, войдя, так там и стоит.
— Не хотела, так не хотела, — говорю ей нейтрально, — я к тебе не в претензии. Если тебя обратно не пустят, то вон на ту кровать ложись, — показал рукой, — это Розина. И спи. А я на другую койку лягу, когда работать закончу. Свет верхний выключи только, мне и экрана хватит, — и опять отвернулся от нее к компьютеру.
Прошла минута.
