Преступления и призраки (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан (книги регистрация онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗

– Очень тонкое рассуждение, – надменно произнес адвокат, – ваш отец случайно не был присяжным поверенным, мистер Брейс?

– Воистину был! – прогрохотал Глас. – А вам, сэр, известно, какая разница между присяжным поверенным и адвокатом?

– Н-нет, не известна, – запинаясь, растерянно ответил председатель.

– Такая же, как между крокодилом и аллигатором! – был громоподобный ответ, и еще прежде, чем его гром перекрылся общим смехом, мистер Брейс налил себе новый бокал кьянти и залпом выпил его до дна.

– Должен сказать, мадам, – уже гораздо менее громовым голосом продолжил он, обращаясь к той самой даме, которая и сподвигла его на этот рассказ, – что этот проклятый дом перешел в руки моего отца совершенно законным путем. Бизнес есть бизнес: иногда клиенты не могли расплатиться и в таких случаях он, бывало, соглашался вместо этого принять в качестве гонорара их жилье. «Запомни, сынок: инвестиции в недвижимость наиболее безопасны и, главное, приносят десять процентов годовых!» – имел обыкновение говорить мой старик. Хорошо бы ему в этом вопросе быть менее самоуверенным, тогда я сейчас был бы гораздо богаче. Но, поскольку он не известил меня ни о каких подробностях, связанных с этой сделкой, я узнал о ней лишь после его смерти, когда было оглашено завещание. Однако в тот самый день, когда я явился по названному адресу, чтобы посмотреть на свое новое владение, сразу стало ясно: мы с покойным отцом стали жертвами отвратительного надувательства.

Итак, что же я увидел? Как будто ничего особенного: мрачное квадратное здание, окутанное плющом, как плащом, стоящее посередине нескольких акров заброшенного парка, который тоже являлся моей собственностью, но крайне пострадал от многолетнего небрежения. Парк был отделен от остальной части населенного мира высокими кирпичными стенами. Когда находишься внутри, посреди этого запустения, без труда можно вообразить себя последним человеком на земле. Или первым, если это предпочтительней. Вокруг и вправду словно бы Эдем, но Эдем после вселенской катастрофы: диковинные деревья со всех концов земли, столь же редкостные кусты, достойные стать украшением любого ботанического сада… пьедесталы разрушенных статуй… фонтаны, покрытые мхом… аллеи, поросшие травой… В общем, печальные остатки былого великолепия. В самом здании было почти все то же: по коридорам гуляли сквозняки и эхо, винтовые лестницы неожиданно выводили в комнаты без окон, лабиринт коридоров, странная потолочная роспись… Я не трус – но, честное слово, мне стало не по себе.

– Тьфу ты, право слово! – воскликнул я, обращаясь к смотрительнице (сейчас расскажу о ней подробнее). – Не удивлюсь, если тут водятся привидения!

– Полным-полно, сэр, – спокойно ответила она. – Но я к этому привыкла. Они большей частью безвредные. Знай только держись подальше от Красной комнаты, особенно после наступления темноты – и все будет в порядке.

– Ах, еще и Красная комната… – брезгливо протянул я, в упор рассматривая мою собеседницу (она сама была похожа если не на привидение, то на старое огородное пугало). – Ну-ка, ну-ка, покажите мне ее!

Она провела меня в большую и абсолютно пустую комнату в цокольном этаже, где из мебели была только паутина да пыль. Еще, правда, имелось высокое зеркало напротив камина. Но было довольно светло: в комнату выходило несколько французских окон [72], открывающихся на террасу, которая с одной стороны вела к гравийной дорожке, тянущейся до самого входа, а с другой была стена, в стене – железная дверь, за дверью – фруктовый сад. Мрачный ряд потрескавшихся от времени терракотовых ваз окаймлял травянистую лужайку с дальнего края, а живая изгородь из буйно разросшихся лавровых кустов опоясывала ее со всех сторон, маскируя старые стены, увитые все тем же плющом. Посреди лужайки я обнаружил глубокий бассейн со стоячей водой.

Решение созрело мгновенно. Трава была настолько густой, что никто не мог пересечь лужайку – точнее, никто не мог этого сделать, не оставляя за собой очень заметный след. Никто не мог воспользоваться и железной дверью, потому что она была надежно заперта, а ключ – в моем кармане. И я внезапно решил, что если таким же образом закрыть большие ворота под сводчатой аркой (через них мы и вошли), то этот путь тоже будет надежно отрезан: во всяком случае, для любого гостя из плоти и крови. А я тем временем преотлично проведу ночь в этой самой Красной комнате.

Старуха побледнела, когда я рассказал ей о своих намерениях. Это лишь подтвердило, что я на правильном пути. В конце концов, это была усадьба, которую я собирался сдавать квартирантам. Как это у меня получится, если я не докажу, что рассказы о привидениях, мягко говоря, необоснованны? И как лучше всего доказать такое, если не личным опытом? Ну, а если тут орудуют какие-то проходимцы, запугивающие потенциальных квартиросъемщиков, то лучший способ сорвать их планы – действовать этой же ночью, не давая жуликам никакого времени для подготовки.

Старая ведьма пыталась мне что-то объяснять, но я не позволил ей и слова сказать: мол, «Поскольку я ничего не знаю о доме и о том, что происходило тут раньше, то и у моего воображения будет меньше поводов разгуляться. А если оно все же это сделает, то вот тогда и поговорим!»

Единственное, что я потребовал – это чтобы в комнату принесли кровать и поставили возле камина. Ну и прочие бытовые мелочи, чисто для удобства: протереть зеркало, вымести паутину, собрать в Красную комнату кресла и пару столов из других помещений, как следует разжечь камин… После чего отбыл в город, чтобы захватить все необходимое: провизию, запас свечей и так далее. Заодно я намеревался взять с собой то, что оставил под присмотром в городской гостинице: пару надежных револьверов и верную собаку.

Несколько слов об этой псине. Звали ее Замба. Немецкий дог, вернее догиня, громадина шиферной масти, неукротимо свирепая ко всем, кроме меня. Бедная невезучая животина… вскоре узнаете, почему… Я был ее возлюбленным хозяином, а если бы кто на меня покусился, в любом из смыслов, Замба отреагировала бы, как влюбленная женщина – только, пожалуй, более радикальным образом. Когда на закате я возвращался с ней в этот мой дом, мы оба были, что называется, под градусом, только она была под градусом радостного возбуждения, а ваш покорный слуга… гм… Так или иначе, я отослал обратно в город доставившую нас повозку, запер все двери и, при активном участии Замбы, осмотрел дом снаружи и изнутри. Я знал, что от ее чуткого носа и в обычных-то обстоятельствах ничто не укроется, а на сей раз мою собаку обуревало крайнее любопытство: она внимательно обследовала каждую кроличью нору, каждый кустик, кругом обошла лужайку – но так ничего и не нашла. Внутри дома, будь оно все проклято, результат оказался тот же самый: от чердака до подвала – полным-полно пыли и паутины, но ни единого живого существа, даже крысы (кроме домосмотрительницы).

Я забыл сказать, что, похоже, сама природа склонна была помочь мне: погода стояла для этого времени года прекрасная, к тому же ожидалось полнолуние. Так что большую часть ночи терраса будет хорошо освещена.

Когда Замба, под моим руководством, закончила обход, я привел ее в Красную комнату. Здесь собака повела себя совсем не так спокойно. Она с сомнением несколько раз шумно втянула в себя воздух и вопросительно оглянулась на меня; потом медленно подошла к приоткрытому французскому окну, выглянула наружу и вернулась ко мне, нерешительно виляя хвостом, как будто желая спросить, действительно ли все в порядке? Я уверил ее в этом – и бедная псина тут же подавила явственно бывшие у нее сомнения. С облегченным вздохом она пристроилась на коврике у очага.

Сумерки сгустились, и старуха домосмотрительница, которую я позвал, чтобы помочь распаковать багаж, попросила разрешения уйти. Я приказал ей сначала зажечь обе сдвоенных лампы и поместить их в двух самых темных углах комнаты. Она одобрительно улыбнулась, оценив уровень моей осторожности, и повиновалась беспрекословно. Сама же старуха, явно будучи еще более осторожной, чем я, все-таки спешила удалиться отсюда еще до наступления ночи. Уже в последний момент, взявшись за ручку двери, она повернулась ко мне и быстро прошептала: