Ночь за нашими спинами - Ригби Эл (читать книги полные .txt, .fb2) 📗
– Я не могу понять, мистер Гамильтон.
– Класс. – Элмайра недовольно пинает какой-то камешек и подходит к одному из проходов. – Тогда налево.
Красно-рыжие искорки коротко вспыхивают у Джона в глазах:
– Почему, можно узнать?
– Мне кажется.
– А если ты ошибаешься и мы потеряем время?
– Вернемся и проверим правый, мистер зануда. Есть идеи получше?
– Разделимся.
Это произносит Гамильтон, слегка приглушая свет фонаря. Не как предложение. Как приказ.
– Джон сможет быть на связи.
Терять друг друга в незнакомом месте, не имея ориентиров? Ничем не лучше блуждания в темноте подсознания, а может быть, даже хуже, потому что все происходит… наяву. К тому же я, кажется, только что услышала за стеной. Шаги? Я замираю, но все затихает.
– Мистер Гамильтон, это…
Но ни я, ни Джон ничего не успеваем сказать. Элмайра указывает направление:
– Мы сюда, вы туда. Идти только прямо, орать в случае чего громко и никуда не сворачивать. Ясно?
Ее тон несколько меня задевает, и, просто чтобы не остаться в долгу, я парирую:
– Главное – сама не забудь свои указания. Ты даже колдовать не можешь.
Она хмыкает и, ничего больше не говоря, идет вперед. Глава «свободных» направляется следом. На прощание он коротко бросает нам: «Поосторожнее».
Поверхность под ногами изменилась. Теперь стук двух пар тяжелой обуви похож на замирающий ход старых часов, но довольно быстро что-то поглощает его. Еще некоторое время я стою молча, ожидая, пока исчезнет и фонарный свет. Вздохнув, я уточняю:
– Она подумала: «Достала!»?
Джон улыбается. Недавнее напряжение пропало, его лицо вновь выглядит спокойным:
– И в помине нет. Просто она нервничает. Идем.
Мы движемся по коридору, и очень быстро он сужается до какого-то убогого чулана. Ощутимо веет холодом, сверху капает вода, и ее стук вместе со стуком наших ботинок вводит меня в оцепенение. Оно не проходит, даже когда я вскользь замечаю, что тоннель снова ветвится. Развилок три. Я вздрагиваю, только когда Айрин окликает меня из-за спины.
– Чувствуешь что-нибудь?
Я останавливаюсь точно напротив центрального прохода. Капля с потолка падает мне на макушку.
– Мне холодно и, пожалуй, неуютно. Но ты явно хочешь услышать что-то другое.
– Ваша раса… – Он колеблется, но почти сразу продолжает: – Вы легко находите раненых. Чувствуете кровь. Вы… некоторые из вас… пили ее. Но не все.
Сердито фыркнув, я оборачиваюсь.
– Приятное открытие. Скажи еще, что моя раса откладывала яйца.
Но он не улыбается. Мягко и серьезно смотря в мое лицо, он делает два шага, и мы оказывается совсем рядом. Как тогда, на пустыре, и снова мне кажется, будто сейчас мы… а впрочем, опять мимо.
– Эшри…
Его голосу невозможно не подчиняться, равно как и этому взгляду. Я даже привстаю на носки. Интересно, дело в гипнозе или в том, что я окончательно рехнулась?
– Возьми меня за руку.
Но я, уже немного придя в себя, с недоверием поглядываю на его длинные пальцы. Чую подвох. И не ошибаюсь.
– …и скажи, куда нам идти. Меня кое-что сбивает.
– И… что же это? – уточняю я.
В его глазах снова мелькает красный всполох. Я понимаю, что могла бы и догадаться.
– Они с Гамильтоном встревожены и заглушили все своими мыслями. И они оба не доверяют мне до конца.
Мне приходится сдаться. Я осторожно дотрагиваюсь до бледных пальцев и ощущаю приятное тепло.
– Ладно… но не уверена, что получится.
– А ты…
– Я доверяю тебе, Джон. Даже не спрашивай.
Он легонько сжимает мою кисть в ответ.
– Давай…
Все происходит очень быстро.
У меня перед глазами появляется картинка. Бурлит стремительная подземная река, «единоличник» то приходит в себя, то теряет сознание. Он, словно зомби, вываливается к ступеням, цепляется за них и взбирается. Движется вперед до первого разветвления, до второго, его сердце бешено стучит…
Мое тело пронзают вспышки боли: в левой руке, в затылке, в пояснице. Плечи свело, мышцы рук ноют и… саднит висок. Я понимаю, что не ошиблась. И что всюду вокруг – если только присмотреться – есть следы крови. Они и ведут меня.
– Направо. Он недалеко.
Я открываю глаза и машинально тру висок руками. Внимательно рассматриваю подушечки пальцев. Крови нет, но это ощущение… оно еще со мной.
– Отлично. – Джон улыбается и отпускает мою руку. – Идем.
Мы ускоряем шаг. Из тоннеля раздается тихий крысиный писк.
– Интересно… Элмайра с Гамильтоном не потеряются? Мы, должно быть, далеко разошлись.
Джон ведет фонариком вдоль стены. Свет дергается туда-сюда, и я осознаю, что Айрин встревожен. Тем не менее он отвечает уверенным тоном, исключающим любые сомнения:
– Гамильтон не собьется.
– Всегда узнаю, где разлагается труп моего врага?
Джон смотрит на меня, слегка приподняв брови. Потом усмехается и кивает:
– Что-то вроде этого. Монтигомо Ястребиный Коготь.
Тоннель расширяется. Открытые кованые ворота без рисунка чем-то похожи на те самые ворота из наших страшилок о Коридоре, на то место, где можно увидеть голубые огоньки.
– Эшри…
– Да?
– Иди медленнее. А сейчас… остановись.
Мы замираем. Становится видно, что ворот – совершенно одинаковых – четверо. Четверо ворот с четырех сторон квадратного, залитого серым светом зала. Свет довольно странный, тусклый, он словно стекает со стен, его много и мало одновременно. Каким-то образом он давит и делает просторное помещение похожим на склеп.
Висок начинает саднить с новой силой. Я вытягиваю шею и сразу замечаю фигуру на полу, напоминающую либо груду темного тряпья, либо огромную подбитую птицу. Что угодно. Но точно не одного из самых влиятельных людей нашего Города.
Не слышно ни криков, ни стонов, только изредка – кашель. Его можно принять за надсадную работу какого-то механизма. Лежа на спине, Ван Глински тяжело, прерывисто дышит. Глаза прикрыты. Левая рука неестественно согнута – явно вывихнута, а может, сломана. На полу под затылком темнеет кровь: ее не слишком много, но достаточно, чтобы понять, почему моя голова так болит. Политик не двигается, не пробует приподняться или хотя бы удобнее устроить поврежденную конечность. И судя по тишине, едва ли он ждет, что кто-то придет.
– Джон…
Но я не успеваю сделать и шага: он удерживает меня за локоть. Как и тогда в церкви, его пальцы сжимаются крепко, словно я ребенок, а он не дает мне с разбегу влететь в лужу. Не обращая на меня внимания, Айрин смотрит вперед, все туда же – в зал. Но его глаза обращены не на Глински, вернее, не только на него.
Раздаются шаги. Через другие, противоположные нашим, ворота врывается Гамильтон. На пару секунд он замирает, переводя дух, и бегло оглядывается. Прислушивается. Едва ли не принюхивается, словно охотничий пес. Самый главный пес нашей чокнутой своры.
Он замечает Глински почти мгновенно и прибавляет шагу. В его руке зажат пистолет. В сером свете ствол поблескивает, блестят и глаза Гамильтона, прикрытые свалявшейся челкой. Интересно, что он чувствует в эту минуту… Облегчение? Торжество? Злость? Я дергаюсь, пытаясь либо стряхнуть руку Джона, либо утянуть его за собой:
– Он добьет его. Он говорил нам! Пошли!
– Подожди.
«Свободный» бежит вперед, на бегу убирая ствол в кобуру. Приблизившись вплотную, он опускается рядом с «единоличником» на пол и приподнимает ему голову. Пальцы другой руки отводят мокрые пряди с окровавленного лба, и раздается напряженный, хриплый голос:
– Господин капитан…
Трудно сказать, услышал ли его Глински, или же подействовало слишком резкое изменение положения тела, но, взвыв от боли, «единоличник» хватает Гамильтона здоровой рукой за левое запястье.
– Кто здесь?
Судя по тому, как кривится лицо «свободного», силы у Глински не поубавилось. Его пальцы сдавливают руку Гамильтона еще крепче, убирая подальше ото лба. Лишь после этого Глински открывает глаза.
